Волшебство с ароматом кофе (СИ). Страница 3

Из-за компресса глаза я держала закрытыми. Но стащила тряпицу со лба и непроизвольно села в кровати, когда услышала:

— Парусник Его Королевского Величества Хартакнута Доброго «Золотой дракон»…

— Дра… дракон? — выдохнула потрясенно и нашла глазами ту, что со мной говорила.

После «парусника Его Королевского Величества Хартакнута Доброго» меня уже почти не удивило, что разговаривавшая со мной женщина без возраста с замкнутым, некрасивым лицом, оказалась одетой в темное платье и передник горничной. Только в отличие от милых платьиц из магазинов для взрослых, этот наряд был наглухо закрытым, имел длинный рукав и длинную, в пол юбку. Русо-пегие волосы незнакомки оказались настолько туго зачесанными в пучок, что мне показалось, они натянули ей кожу на висках и лбу.

Поймав на себе мой взгляд, незнакомка нервно стиснула руки:

— Простите, что сняла чепец, миледи! Клянусь, я не выходила из каюты без него! Просто… Потолок низкий, а иногда подбрасывает так, что я им задеваю потолок. А он здесь не особо чистый…

Незнакомка взволнованно ждала моего ответа. Но что я могла сказать? У меня в голове не помещалось то, что я видела и слышала. В душе еще теплилась надежда на то, что я просто сплю или нахожусь в коме. Что проснусь, и все будет как прежде. Но чтобы проснуться в реальности, наверное, нужно заснуть здесь?..

Я кивнула незнакомке, а потом молча легла и повернулась к ней спиной. Пусть думает что хочет. А я сейчас постараюсь заснуть. А потом проснусь уже у себя дома! Я в этом уверена! Так и будет!

— Правильно, миледи, — услышала я горестный шепот за спиной, — поспите. Так быстрее пройдет головная боль. А может быть, нам повезет и завтра будет меньше качать…

Заснуть удалось на удивление легко. Вот что значит правильный настрой! Да только спала я очень плохо. Потому что мне снились… собственные похороны! Будто окаменевший отец над гробом с моим телом. И одетая в черное Ольга Павловна, говорящая кому-то, что я «надорвалась на работе». Мол, все хотела заработать побольше, купить себе квартиру в соседнем городе и стать самостоятельной.

Жутко было смотреть на себя, лежащую в гробу в свадебном платье, на свои ввалившиеся, восковые щеки и закрытые глаза. Неудивительно, что после такого сна я проснулась в холодном поту, жадно хватая ртом воздух.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Утишить заполошный стук сердца, успокоить дыхание. А когда я успокоилась и взяла себя в руки, то практически не удивилась, увидев, что нахожусь все в том же помещении. За окном уже вовсю алела заря, заливая каюту розоватым светом, на низком ложе сбоку посапывала незнакомка, которую я помнила, как горничную. На глаза навернулись слезы. Я вдруг осознала, что никакой это был не сон, что я действительно не выдержала заданного себе темпа и умерла в своем мире. А потом каким-то чудом оказалась в другом…

Приступ слабости и жалости к себе прошел очень быстро. Так же быстро, как и налетел на меня. Смахнув пару слезинок, которые все же выкатились из глаз, я решительно сползла со своего ложа. Хотелось в туалет. И хотелось пить. Надеюсь, для того чтобы посетить гальюн или как там правильно называется корабельный туалет, мне не придется покидать помещение. Потому что бродить по кораблю в просторной белой сорочке, в которой я лежала в кровати, было как-то… не комильфо. Но первое, на что я наткнулась, была не дверь, ведущая в санузел, и не стакан холодной воды. А зеркало. Оно висело в простенке сбоку от кровати. Поймав в нем свое отражение, я так и застыла на месте…

Из зеркала на меня смотрела изящная, как фарфоровая статуэтка, и такая же хрупкая шатенка с толстой и длинной, растрепавшейся косой, огромными влажными глазами олененка Бемби и сочными губками бантиком. Я прежняя не была эталонной красавицей. И все же на улицах притягивала мужские взгляды. Зазеркальная же незнакомка поражала своей хрупкостью и воздушной, неземной красотой. Вроде бы ничего особенного в ее чертах и не было. Но все по совокупности было таким… что даже мне хотелось девушку холить, беречь и лелеять.

Я застыла у зеркала на несколько минут. И лишь спустя какое-то время до меня дошло, что незнакомка в отражении — это я. Опомнившись, с силой ущипнула себя за бедро. И зашипела от боли. Я не спала. И не лежала в коме. Я действительно оказалась в чужом мире и в чужом теле. Но разве такое может быть?..

Шок оказался настолько силен, что я перехотела пить и в туалет. Пошатываясь, вернулась туда, где спала до этого, неловко заползла на странную кровать и свернулась калачиком на ее краю, обхватив себя за плечи. Теперь уже было понятно, что я нахожусь на каком-то корабле (что я здесь делаю? Зачем?), кровать подо мной мерно раскачивалась. Но мозг упрямо отказывался это признавать. Мне все еще казалось, что я сплю. Скоро проснусь, и все будет как прежде. Хоть рассудок и шептал упрямо, что возврата к прошлому нет, что мне придется научиться жить в чужом мире…

За горькими, невеселыми мыслями я не заметила, как уснула. А разбудило меня легкое прикосновение к плечу вчерашней незнакомки. Открыв глаза, я встретилась сонным взглядом с ее темными, встревоженными глазами:

— Что?..

— Простите, ваша светлость! — слегка присела передо мной женщина. Как и вчера, на ней было все то же, форменное, как я понимаю, платье. Только на гладко причесанной голове красовался чепец, как у героинь исторических сериалов: что-то вроде широкого кружевного ободка, каким-то чудом державшегося на голове практически на затылке. Я засмотрелась на него и не сразу поняла, что мне говорят. Горничной пришлось повторить: — Леди, повар принес завтрак, вы будете кушать?

Осознав, что слишком долго таращусь на бедную женщину, которая уже и не знает, что ей думать, я смутилась и кивнула:

— Да, буду.

Не успела я сесть на кровати и свесить ноги на пол, как моя компаньонка снова присела, наклонилась и приготовила для меня тапочки, больше похожие на туфельки, потом тенью метнулась в сторону, подхватила откуда-то из-за кровати и растянула халат, чтобы мне было удобнее просунуть руки в рукава.

Слегка дезориентированная, я послушно сунула ноги в обувку, встала и продела руки в рукава. Горничная проворно и привычно натянула его мне на плечи, запахнула и туго завязала поясок вокруг моей талии. Потом словно из воздуха выудила кружевное нечто и натянула его мне на голову. И лишь после этого метнулась к незамеченной мной ночью двери, распахнула ее и коротко сообщила:

— Их светлость, герцогиня Арвийская изволят завтракать!

Я выпала в такую прострацию от услышанного, что появлению толстяка с пышными усами, в белой поварской куртке и белом мятом колпаке, несущего перед собой огромный поднос, почти не удивилась. Как и красному кушаку, намотанному у толстяка на то место, где у людей обычно бывает талия, как и торчащему из-за кушака кривому клинку с широким концом. Я не разбираюсь в холодном оружии, но почему-то при виде этого клинка в голове возникла ассоциация с Японией.

Толстяк, переваливаясь и ловко балансируя своей ношей, пересек комнату и принялся составлять на стол у окна блюда, то и дело кося в мою сторону хитрым темным глазом. Но прямого взгляда он себе не позволял. Закончив сервировку, развернулся и молча вышел. Когда за ним мягко закрылась входная дверь, горничная, чьего имени я не знала, засуетилась:

— Присаживайтесь, миледи! Кушайте, пока не остыло!

Она торопливо придвинула к столу стул с высокой спинкой, положила на сидение подушечку, потом подхватила и развернула салфетку…

Я поморщилась. Имени женщины я не знала, и это создавало определенные неудобства. Вот как ее окликнуть, чтобы сообщить, что я хочу сначала умыться? «Эй ты?» Грубо и некультурно.

— Погоди, — в конце концов, мягко возразила ей я, останавливая ее суетливые и нервные движения. — Сначала я хочу умыться…

Горничная покраснела:

— Ой! Простите, миледи! Сейчас!..

Об уборной даже заикаться не пришлось. Горничная непринужденно выудила из угла расписанную цветами посудину с изящной ручкой и поставила ее на невысокий стул. Я выпучила глаза. Мда-а-а-а… Сколько лет уж прошло, как я перестала пользоваться горшком? Двадцать? Или двадцать два? Но, как ни крути, а пришлось справлять нужду в эту посудину, что счастливей меня не делало. Как и помывка тут же, в похожем на ночную вазу тазу. Фу! Ненавижу фэнтези!