Только вперед! (СИ). Страница 9

Во-вторых, оснащённость экспедиции, из которой вернулся Харитон Прокопьевич, была на высоком уровне. Кто ему выдал такие деньги? Шпанберг не мог даже и подумать о том, что как бы не треть всего нужного Лаптев закупал за собственные средства. За те деньги, которые добыл благодаря гвардейцу Норову под Данцигом.

Карты же произвели фурор в Охотске. Витус Беринг уже знал наверняка, что от Камчатки можно добраться до Америки. Причём, ходили слухи, что это уже было сделано ранее Семёном Дежнёвым. Но знать, быть уверенным — это еще не открыть. Нужно было флаг русский поставить на Американском континенте. Вот тогда и состоится открытие.

Настолько точно были прорисованы острова, берега Америки и ряда островов, названных на карте гавайскими, что это явно работа не одного десятилетия и не одного мореплавателя. Да за такие карты англичане или голландцы мать родную продадут. Впрочем, они бы продали своих матерей и за меньшую плату.

— Держим курс на Японию! — констатировал Шпанберг.

— Всё непременно, господин капитан! — согласился Харитон Лаптев.

Хотя он-то больше предпочёл бы отправиться в Америку. Вот только это направление лично для себя и своей команды взял Витус Беринг. И сейчас уже три пакетбота должны были отправиться из Охотска в сторону Аляски.

Перекоп

4 июля 1735 года

Военный совет при командующем длился уже второй час. Было видно, что фельдмаршал Миних остался недоволен ни этим сражением, ни предыдущем. Три дня враг совершал каждодневные штурмы на разных участках. Часть оборонительных сооружений Первой русской армии уже разрушены. И еще два, может, три штурма, и все… Проблем будет крайне много.

Поэтому, что называется, накручивал хвосты своим офицерам.

— Восемьсот пятнадцать убитых! Мы стоим в обороне — у нас только потери! — невзирая на то, что часть присутствующих офицеров плохо понимала немецкую речь, Миних говорил именно на ней.

Причём фельдмаршал проявлял эмоции. И, как мне кажется, делал это намеренно. Понимал, что от него привыкли видеть только сухое и выдержанное лицо. Нынче же, на контрасте, высший офицерский состав должен был проникнуться ситуацией.

Не сказать, что нам очень сложно оказалось отбиться уже от семи штурмов. Учитывая, конечно, те силы, что неприятель задействовал. Однако, во многом Миних был прав. По крайней мере, я видел, что можно было бы сделать дополнительно, чтобы перемолоть ещё большее количество янычар, которых удалось выгнать с наших передовых позиций только когда получилось нарастить двукратное преимущество.

И теперь нужно было

— Рогатки — это хорошо! Да, их у нас мало. Нужно больше поставить. Вскопать в землю так, чтобы было невозможно быстро выдернуть, — принимая одно из предложений по улучшению линии обороны, говорил Миних.

— Скрепить рогатки нужно таким образом, чтобы, если одну часть выдернуть из земли, их было невозможно оттащить, не выдёргивая другую, — вставил и я свои три копейки.

Удивительно, но это совещание резко отличалось от тех, которые раньше проводил фельдмаршал. Какой-то разгул демократии. С другой же стороны, уже поступали очень даже дельные предложения. Два Военных Совета прошло с момента первого серьезного штурма. И только на этом звучат предложения.

— Господин командующий, смею предложить выкопать ещё один небольшой ров, залить туда земляное масло и смолу, — ещё минут через пятнадцать споров и дебатов и я сделал новое предложение.

Я поймал на себе завистливые и злобные взгляды. Конечно, уже моё третье предложение рассматривается как возможное. Всё, что я предлагаю, разбирается практически сразу. Не о том разговор, принимали ли вовсе, а как реализовать, минуя стадии «а что нам это даст» и «где найти ресурсы».

— Это позволит нам отсечь часть пехоты неприятеля, когда они будут в следующий раз штурмовать… Тут же рогатки… Да, принимается. Вам сие и реализовывать, господин Норов, — сказал фельдмаршал, видимо посчитав необходимым разъяснить остальным.

И было удивительным наблюдать, как взгляды присутствующих офицеров сменились с завистливых на те, которые говорили: «сам напрашивался на работу». Ведь одно дело — предложить, получить похвалу от командующего. А другое дело — заниматься реализацией собственного предложения.

— Нужны заложенные фугасы! Пороха у нас много… — несмотря на то, что моя инициатива способна доставить мне немало хлопот, продолжал я сыпать рацпредложениями.

— Каждый раз бочку с порохом не поставишь. В ином случае отсыреет, — в этот раз от моего предложения отказались.

Но от него не отказался я. Нужно максимально использовать те ресурсы, которыми мы обладаем. Если пороха у нас, действительно, очень много, то его нужно использовать. Но насчёт того, что любая деревянная бочка с порохом под дождём так или иначе намокнет, — это факт.

Я, конечно же, вначале придумаю, а потом предложу вариант. Скорее всего, можно заранее оборудовать места для закладки фугасов, даже дощечками обложить. А потом, когда противник пойдёт в атаку, специально назначенные солдаты должны быстренько доставить туда бочонки.

— Князь Трубецкой, вы провели ревизию? Сколько у нас штуцеров? — явно нехотя обратился к главному интенданту Христофор Антонович Миних.

Он намеренно Трубецкого называл лишь только по титулу. Командующий тем самым показывал, что кроме титула, доставшегося Трубецкому по факту рождения, этот человек не заслуживает никакого иного обращения.

— Менее пяти сотен, — отвечал Трубецкой.

Миних зыркнул на главного интенданта. Все знали — командующий не любит приблизительных цифр. Всегда требует с точностью до единицы называть числа. Оно и правильно. Вряд ли найдётся такой интендант, что не будет округлять в свою пользу. Пусть даже штуцеры.

Правда, я даже представить себе не могу, как можно их продать. Но я и не интендант. А у них наверняка найдутся способы заработать хоть и на нарезном оружии. Вот… Может мне к Трубецкому обратиться после, да выкупить нарезные ружья? Да, это не законно. И мне претит подобным заниматься. Но для большого же дела.

— Господин секунд-майор Норов, приказываю вам взять на себя формирования отдельного полка стрелков из штуцеров. Сие будет временное подразделение, и на вас лежит ответственность подобрать лучших стрелков, которые смогли бы со стен оборонительной линии поражать противника на триста-четыреста шагов, — прозвучал приказ командующего.

И тут были противоречивые взгляды от остальных офицеров. С одной стороны, мне завидовали, так как сейчас я командовал мало того, что всеми гвардейцами и отрядом башкир, так теперь ещё давали и пятьсот стрелков.

Ох, чувствую я, что перессорюсь со всеми офицерами. Ведь этих пятьсот стрелков мне нужно будет отбирать среди имеющихся пехотных полков. И плохие солдаты мне не нужны.

Ну, а какой офицер захочет отдавать своего бойца, если тот тянет лямку как бы и не за целый плутонг? И солдаты, конечно, не будут гореть желанием, пусть даже и временно, но переходить в подчинение к другим офицерам. Но, если этот момент ещё поправим, кто этих солдат вообще будет спрашивать? То есть ещё один нюанс.

Это у меня в отряде налажено котловое питание. Я разбил «солдатские общества» — объединение групп солдат, которые занимались общим бытом. Здесь же мне придётся выдёргивать солдат из этих самых обществ.

Но, как говорится: «танки грязи не боятся».

— Так точно! Все ваши приказания будут выполнены! — мне оставалось только взять под козырёк.

Да и не сказать, что новое назначение от командующего мне не нравилось. Пять сотен, а если с учётом ещё моих стрелковых, так и значительно больше, штуцерников на стенах. Это больше семи сотен выстрелов в полторы минуты. Причём, таких выстрелов, когда поражение врага возможно бить только артиллерией. Если выбивать офицеров, то весьма существенная помощь будет оказываться пехоте.

Да здравствует первый полноценный егерский полк Российской империи!