Только вперед! (СИ). Страница 8

Конечно, Степан не мог смотреть на жену командира, как на женщину. Хотя она ему нравилась. И немало уже девок помял Степан, чтобы только не думать о Юлиане.

— Вам лучше успокоиться и подумать. Я могу все сделать, как вы и хотели. Но только с согласия Александра Лукича, — все же ответил Степан.

— Ты дал мне Кельнскую воду вместо яда… Ты лишил меня подруги… Ты лишил своего хозяина будущего, — продолжала Юлиана отчитывать верного и находчивого слугу своего мужа.

— Я еще раз говорю вам, что готов сделать все, о чем просите. Но только с разрешения секунд-майора Норова. Письмо ему я уже послал.

— Как? Да как ты сметь. Ты есть… плохой ты есть! — вновь стала кричать Юлина. — Я есть во дворец.

— По утру, госпожа, — сказал Степан.

Конечно, не ему указывать когда во дворец ехать. Но щеки горели у мужика так, что он даже несколько и забылся, кто есть такой. И что указывать жене Командира не может.

Александр Лукич что-то похожее предполагал и проконсультировал Степана раньше. То есть, не позволять Юлиане участвовать в интригах. Понятно, что это сложно. Но когда жена Командира обратилась именно к Степану за помощью в покупке яда, Степан проконсультировался с госпожой Мартой. И это она, Марта Фролова, посоветовала так сделать.

Тем более, что Степан подслушал, что именно задумала Юлиана. И так подставлять Командира ей не позволили. Ну а там… Да пусть Норов хоть бы и выпорет и Степана и Марту.

Остров Эдзо (Хоккайдо)

4 июля 1735 года

Пустынный берег каменистого острова удалялся все дальше. Ветер благоволил. Пакетбот «Святой Николай», лихо рассекая волны, держал курс на Японию. Хотя и этот остров можно было бы условно считать Японией. Тут, на острове Эдзо, промышлял японский клан Мацубаи.

— И вам его не жаль? — спрашивал Харитон Прокопьевич Лаптев у капитана Шпанберга.

Мартын Петрович Шпанберг с недовольством на лице посмотрел на своего заместителя. У капитана Шпанберга в принципе редко когда на лице появляется хоть что-то, кроме недовольства. Ну а по отношению к своему заместителю, лейтенанту Лаптеву, и подавно. Но все-таки капитан Шпанберг снизошел до Харитона Прокопьевича, ответил:

— Разве же мы руководствуясь жалостью разговаривать должны? Этот человек был когда-то бунтовщиком, и то, что он до сих пор жив, — недоразумение. Недоработка правосудия. По делом ему. И пусть искупает провинности.

— И вы приняли решение его убить таким изощренным образом? — не полез в карман за словом и Лаптев. — Он шел сколько месяцев сюда? Чтобы остаться одному у неизвестного народа? Может они его съедят?

— Могу принять такое решение. Вот и принимаю. Вы же не можете обсуждать приказы капитана. И не начинайте этого делать. Или об этом нужно напоминать особо? — начиная закипать, говорил Мартын Петрович.

Шпанберг демонстративно отвернулся и стал наблюдать, как работают его матросы, но точно не в сторону удаляющегося острова, или на своего старшего помощника.

Две недели пакетбот «Святой Николай» пробыл у северной части острова Эдзо. Это уже не первое посещение странного народа айну. И были причины думать, что вскоре на севере острова может появиться и русская постоянная фактория. Вначале следовало бы более подробно изучить политическую ситуацию в регионе.

Вот, одной из задач человека, которого оставляли на севере острова, и было узнать все, что только можно. Но всего-то одного человека? Без знаний языка?

И без того уже понятно, что на юге острова есть японцы, у них там фактория. Но насколько остров японский — это вопрос.

На острове Мартын Петрович решил оставить монаха Игнатия, в миру Ивана Петровича Козыревского. Наверное, для освобожденного по личной просьбе Александра Норова, монаха, такой поворот в жизни даже предпочтительнее. Ведь Козыревский ждал исполнения смертного приговора. А раньше был одним из исследователей Русского Востока, всей душой болел этим делом.

Теперь, принявший сан, бывший морской офицер, мог совмещать свои призвания. С одной стороны, он изведывает новые земли. Как делал бы, будучи офицером. С другой стороны, приводит к Христу язычников. Как монах.

— Должен сказать вам, господин капитан, что вы излишне жестокий человек, несмотря на суровые условия нашей службы, — тяжело дыша от негодования, высказывался лейтенант Лаптев.

— Так вы имеете все возможности прямо сейчас присоединиться к своему товарищу! — усмехнулся Шпанберг. — Там условия не такие суровые.

Лаптев же, сжав зубы, промолчал. Он дважды давал себе слово, чуть ли не клялся в том, что будет предельно сдержанным с Мартыном Петровичем Шпанбергом. Для общего дела так нужно. Иначе под вопросом будет экспедиция.

Всем было известно, что Шпанберг — человек крайне сложный, мстительный, жестокий. Первоначально предполагалось, что в тех суровых условиях службы на Камчатке именно такие характеры и нужны. Оказалось, что это не совсем так.

А еще Мартын Петрович интриговал, писал кляузы на Витуса Беринга, тот отвечал ему примерно тем же. И это противостояние мешало работать, в немалой степени замедляло подготовку к новым экспедициям.

И в этом человеке рядом с таким несомненным набором плохих качеств, было и другое. Шпанберг был отличным морским офицером. Его напор и характер позволяли выбивать все нужно для экспедиции из руководства Охотска и от главы Камчатской экспедиции Витуса Беринга.

— Думаете, я не знаю, почему вы, лейтенант Лаптев, представлены ко мне? — сказал Шпанберг. — И как это соотносится с вашими разумениями о чести?

Харитон Прокопьевич не ответил на этот выпад. Уже в который раз они со Шпанбергом цепляются языками и спорят. Но одно понятно — Мартын Петрович опасается Лаптева. Иначе, зная характер Шпанберга, он мог бы приказать даже высечь Харитона.

Тяжело дыша, силясь не вызвать на дуэль капитана, Харитон Прокопьевич смотрел, как удаляется остров Эдзо. А там, на этом острове, остаётся монах Игнат, Козыревский Иван Петрович.

Да, этот монах сам вызвался быть миссионером у народа айнов. Более того, даже за короткое пребывание русского корабля у северной части острова Эдзо уже появились несколько десятков христиан православного вероисповедания. Будет, конечно, на кого опираться у монаха Игната.

— Вы же понимаете, господин капитан, почему айны принимают православие? — решил сменить тему Лаптев.

Сложно постоянно ссориться, находясь на корабле. Тем более на таком небольшом пакетботе, каким являлся «Святой Николай». Поэтому вольно или невольно приходится быть по большей части лояльным и даже поступаться собственной честью.

Это ещё в армии могут принять дуэль. На флоте, во время похода, это невозможно. Тем более, когда капитан на корабле — царь и Бог.

— А вы не находите, господин лейтенант, что иного выхода у России нет, как не поднять айнов на бунт? Только нам нужны более серьёзные силы, чтобы помочь этому народу принять подданство российской короны, — Мартын Петрович тоже решил не лезть в бутылку, не усугублять натянутые отношения со своим лейтенантом.

У Шпанберга были мысли о том, что Харитон Лаптев — никто иной, как присланный от адмиралтейства «соглядатай». И такие мысли капитана было чем подпитывать.

Во-первых, и что самое главное, Лаптев привёз такие карты, о которых до его приезда и мечтать не стоило. И на картах тех указаны и Японские острова, и ряд таких территорий, которые, как считалось ранее, ещё даже не разведаны ни русскими мореплавателями, ни англичанами, ни голландцами.

Кто мог эти карты выдать, как не адмиралтейство? Откуда-то эти карты появились. Разве станут давать столь ценный груз какому-то простому лейтенанту? История там не совсем ясная, что произошло в Балтийском море. Весьма вероятно, что и раньше Харитон Прокопьевич занимался тайной ревизией на флоте.

Ведь одного капитана уволили со службы. Причём, обвинили его в сумасшествии. А Лаптев был с тем капитаном в ссоре. Шпанберг всерьез опасался, что и его могут обвинить в сумасшествии.