Только вперед! (СИ). Страница 22

И что было удивительно для Акинфия Никитича, Норов не то что не проиграл Татищеву, а как бы и не выиграл. И сейчас Татищев находится под следствием.

— А ты ещё, Прокопий, три новых пушки возьми с собой. Позволяю добрых лошадей прихватить, кабы пушки не сильно отягощали в дороге, — подумав, Демидов уточнял свой приказ.

Кроме всего прочего, Демидов чувствовал, что Норов может сыграть определённую роль даже в делах государственных. Акинфий Никитич, несмотря на то, что находится далеко от Петербурга, за столичными новостями следил с особым прилежанием.

Были у него свои прикормленные люди во дворце, регулярно сообщающие расклады. Ну, насколько это было возможно, учитывая большое расстояние до Невьянска. И в последнее время фамилия Норова стала звучать всё чаще. И это несмотря на то, что вроде бы как Александр Лукич всё больше воюет, чем занимается придворными интригами.

Так что Демидов, имея собственные разумения, решил Норова купить. Если не прямо сейчас, то, пока гвардеец стоит ещё не настолько дорого, как это может стать со временем.

Поместье под Каширой

7 августа 1735 года

Я — злостный преступник. Использовал собственные полномочия для того, чтобы решить личные вопросы. Понимаю, что это не совсем правильно. И даже нельзя прикрыться тем, что подобным образом ведут себя абсолютное большинство.

Выбирая дорогу, по которой мой полк должен был прийти в Петербург, я решил всенепременно пройти по землям своего поместья. Несколько опрометчиво я решил так поступить. Наличие огромного количества военных, как и сотен повозок обоза, можно было бы сравнить с Батыевым нашествием.

Пришлось даже в какой-то за свой счёт три дня покормить целый полк. Это было проявлением некоторого гостеприимства. Тем более, что и огурчики подоспели, и бычки со свиньями были готовы, чтобы стать сытным яством. А ещё, как мне кажется, я только укрепил веру своих солдат в то, что ими управляет щедрый и заботливый командир.

У простого солдата, из крестьян, наверное уже в код ДНК записано особое отношение к барину-помещику. И если барин, то есть я, так привечает, балует, то и хороший. И уезжали мои офицеры с уверенностью, что я правильно делаю. Им так же перепало.

Тем более, что была договоренность о складировании части богатств в моем поместье. Не нужно мозолить глаза в Москве и Петербурге своей прибылью от войны в Крыму. Люди завистливые, да на язык многие лихие. Ну и чтобы распорядиться, складировать все, нужно время.

И вот я отдыхаю. В своём поместье, с таким обслуживанием, что куда там даже самым дорогим отелям из будущего. И водички подадут, и штаны натянуть помогут. Хотя этой услугой я не пользуюсь. Кормят, словно полноценный шведский стол организовывается только лишь для меня.

— Управляющего! — потребовал я, когда проснулся на третий день пребывания в поместье.

Уже ушёл полк в Москву, уже я выспался и объелся, отмылся и спокойно поработал за письменным столом. Так что пора заканчивать затворничество. Рассчитывал, что жена приедет… Жаль, что нет. А по времени могла бы.

— Нынче же позову, барин! — отвечала румяная девица.

У меня и вовсе складывалось впечатление, если судить по соотношению мужчин и женщин в усадьбе, что идёт великая война. Иначе, почему так получается, что мне в основном попадаются на глаза только женщины, даже девицы? А вот мужиков в усадьбе — раз, два и обчёлся.

Ясно, конечно же, я понял, что меня так или иначе пытаются «умаслить». Кормят, будто бы на убой, девицы сплошь румяные и ладные попадаются. Но, несмотря на то, что я действительно соскучился по женским ласкам, подобные виды решения сексуальных проблем я отвергаю.

Из истории знаю (здесь, правда, ещё не встречался с подобным явлением), но помещики часто организовывали гаремы в своих поместьях. Серальками это называлось. Я такие гаремы иметь не желаю. И не считаю себя похотливым животным, которое живёт и действует только в угоду низменным инстинктам. Будет еще где проявить эти самые инстинкты.

— Что изволите, господин Норов? — буквально сразу, будто бы стоял за дверью, в спальне материализовался управляющий.

Этот немец достался мне в наследство от тестя. За три недели до моего приезда и отец, и тесть наконец-таки покинули поместье. Вспомнили, что у них есть собственные земли, на которых также нужно присутствовать во время сбора урожая. Но вот — наследство оставили. Может быть и даже хорошее. И не только немца, но и некоторые построенные промышленные объекты. Вон, мельницы две тесть наладил.

А я пока не определился, что мне делать с немцем-управляющим. Да ещё и не смотрел своё поместье как хозяин. Всё отсыпался.

— Есть ли какие-то сведения из Петербурга от моей жены? — спросил я.

— Нет, господин Норов, — с явным сожалением отвечал управляющий.

— Готовьте выезд! — потребовал я. — Сегодня я намерен посмотреть поместье. И начать должен с производственных мастерских.

— Всё готово, господин Норов, — отвечал управляющий.

— Благодарю! Но только за эту готовность. Прошу вас впредь не посылать ко мне лёгких на поведение девиц! — сказал я, указывая на очередную молодку, что так призывно половыми признаками крутила перед моим взором с самого утра.

Юлиане я отправил письмо вместе с реляцией, адресованной моему непосредственному командиру Густаву Бирону. Да, я действительно хотел видеть свою супругу рядом с собой в поместье.

И еще с Бахмута одвуконь, с деньгами для смены коней на всех почтовых станциях, были отправлены люди. При таком способе передвижения можно было добраться до Петербурга за восемь-десять дней. Ну и оттуда дней десять-двенадцать времени, чтобы Юля приехала в поместье. Это с учетом не сильно спешного перемещения.

Я желал быть с женой и не только для того, чтобы наконец-то исполнить супружеский долг. Оставались у меня предположения, что Юлиана продолжит артачиться и только создаст лишние сложности. Нам нужно было упорядочить свои отношения. Договориться. Так как в Петербурге делать это под пристальным вниманием общества, нельзя.

Я хотел начать выстраивать образ идеальной семьи. Пусть эта семья и не будет идеальной, но общество должно думать именно так. Хотелось бы поменьше быть героем анекдотов и слухов, скабрёзных шуток. С одной стороны не стоило бы дискредитировать Анну Леопольдовну. Или Елизавету Петровну, если она окончательно ко мне не остыла. С другой стороны, я искренне рассчитывал на то, что получится наладить отношения с Юлианой.

Умывшись, плотно позавтракав явно вредной едой — из толстых блинов и свиной зажарки, я поехал смотреть свои угодья.

Первым делом увидел, что открытая карета, которая мне подалась, не выдерживает никакой критики: на вид как будто вот-вот развалится. Я продемонстрировал своё недовольство управляющему, но сел в карету.

— Едуть! Барыня едуть! — закричали повсеместно, когда я поправлял подушку под свое седалище.

— Так что, сведений о моей супруге не приходило? — строго спросил я управляющего.

Я тут же спрыгнул, так и остался ждать возле пошарпанной кареты. Два часа ждал — и не предполагал, что владею такими обширными землями, когда на границе земель встречают карету, а она не может доехать до усадьбы больше двух часов.

А потом приехала добротная, пусть и запыленная карета и вышла она…

Глава 10

Поместье под Каширой

7 августа 1735 года

Наверное, я сейчас выглядел по-идиотски. Смотрел на Юлиану и улыбался. Со стороны вряд ли можно оценить качество моей улыбки, но что-то мне подсказывало, что она не излучала мудрость столетнего мужчины, а скорее похотливые намерения подростка пубертатного периода.