Телохранитель Генсека. Том 5 (СИ). Страница 9

Уже на следующий день я организовал совещание с моими новоиспеченными сотрудниками — Кузнецовым и Путиным.

Мы собрались в кабинете, который мне временно выделили ленинградские коллеги.

— Итак, товарищи, начнем, — сказал я, открывая лежавшую передо мной папку с материалами, полученными как от Головина, так и от Воронцова. — Можно сказать, ваше первое задание. Оно не касается управления собственной безопасности и контроля за комитетскими кадрами, но поможет нам сработаться, узнать друг друга получше. А так как дело это местного масштаба, касающееся вашего родного города, то ваша помощь, товарищи, будет очень кстати.

Оба сотрудника внимательно слушали, не перебивая.

— Нам нужно разобраться с ситуацией, которая сложилась в Ленинграде вокруг кооперативов, — продолжал я. — Есть основания полагать, что это не просто самодеятельность отдельных чиновников, а организованный саботаж, возможно, с участием партийных работников высокого уровня.

Я на секунду отвлекся на документы, а Кузнецов, воспользовавшись паузой, спросил:

— Владимир Тимофеевич, у нас есть конкретные фамилии, по которым начинать работу?

— Фамилии есть, — подтвердил я. — Заместитель председателя комиссии по делам кооперативов Васильев, например. Но это лишь один из исполнителей. Нужно понять, кто отдает указания. Нам нужно собрать полную информацию об этих людях, узнать их связи, найти компромат, возможные слабые места. Игорь, это ваша задача.

Кузнецов серьезно кивнул:

— Понял. Подключу своих информаторов в горисполкоме и городской прокуратуре. Думаю, дня за два-три получу первые результаты.

Я повернулся к Путину. Старший лейтенант вел себя сдержанно, но по глазам было видно, что ему не терпится проявить себя.

— Владимир, у вас другая задача. Нужно проверить личные дела ключевых партийных работников в Ленинградском обкоме. Интересует прежде всего их близость к Григорию Васильевичу Романову. Характер отношений, возможная личная преданность и взаимные обязательства.

Путин задумчиво кивнул:

— Понял, Владимир Тимофеевич. Но доступ к таким документам непростой, тем более сейчас, когда внимание к кадрам усилено.

— Я знаю, — сказал я твердо, глядя ему прямо в глаза. — Но вы — ленинградец, учились и работали здесь. У вас наверняка сохранились контакты. При необходимости восстановите старые связи. Нам не нужно вскрывать весь обком, интересуют только люди, близкие к Романову. Мне нужно понимать, насколько его люди лояльны лично ему, готовы ли они рисковать карьерой, прикрывая его действия.

— Сделаю всё, что возможно, — пообещал Путин после короткой паузы. — Начну с архива отдела кадров. Там у меня остались хорошие знакомые.

— Вот и отлично, — я удовлетворенно кивнул. — Товарищи, напоминаю, наша задача — максимальная осторожность. Никакой огласки, никакого открытого конфликта. Только сбор информации и подготовка материалов. Уже потом, если понадобится, будем действовать через Москву. Но пока никакой самодеятельности.

Оба сотрудника одновременно кивнули, показывая, что все поняли.

— Какой срок ставите, Владимир Тимофеевич? — спросил Кузнецов.

— Три дня на предварительные материалы. Затем доложите мне лично. После этого определимся с дальнейшими действиями.

Сотрудники поднялись из-за стола. Путин задержался у двери и негромко спросил:

— Владимир Тимофеевич, можно личный вопрос?

— Да, конечно, Владимир, — я посмотрел на него с любопытством. — Что интересует?

— Считаете ли вы, что Романов может открыто противодействовать решениям, исходящим от самого Леонида Ильича?

Я задумался на мгновение. Путин задал правильный вопрос, на который у меня самого пока не было ясного ответа.

— Не исключаю, — сказал я осторожно. — Но это пока лишь предположения. Наша задача — либо подтвердить, либо опровергнуть их. Необходимы факты, Владимир. Именно за ними я вас и отправляю.

Путин молча кивнул и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Оставшись один, я снова взглянул на папку перед собой. Слишком громкое имя — Романов. Тронуть такого человека без железобетонных доказательств было немыслимо.

Путин справился с заданием раньше поставленного срока и был у меня не через три, а уже через два дня. Он пришел точно в назначенное время, неся с собой толстую папку с документами. Я заметил, что старший лейтенант выглядит слегка обеспокоенным.

— Садитесь, Владимир, — предложил я, жестом указав на стул у стола. — Что удалось выяснить?

Путин сел, коротко кивнул и начал докладывать:

— Владимир Тимофеевич, как вы и предполагали, ситуация в Ленинграде действительно системная. Мне удалось выявить группу партийных функционеров, которые целенаправленно тормозят реформы, инициируя проверки кооперативов. Это не отдельные эксцессы, а организованная кампания.

— Кто конкретно? — спросил я, не слишком довольный тем, что Путин слишком уж быстро делает столь серьёзные выводы. Тот же Воронцов работал месяц, прежде чем сделать доклад. Видимо, старлею настолько хотелось отличиться, что он готов был рискнуть.

Путин открыл папку и достал из нее несколько листов, передавая их мне:

— Вот список наиболее активных лиц. Имеется здесь и уже упомянутый вами ранее Васильев. Но самый заметный — Перцев Сергей Николаевич, заведующий отделом экономического развития Ленинградского городского комитета партии. Именно он стоит за большинством инициатив, направленных против кооперативов и малого предпринимательства. Почти все распоряжения по проверкам и приостановкам деятельности предприятий проходили через его отдел.

Я внимательно просмотрел документы. Среди прочего здесь имелись копии внутренних распоряжений горкома, протоколы совещаний, записи личных встреч Перцева с руководителями районных исполкомов. Сомнений не оставалось — саботаж был организован и мотивирован политически.

— Чем Перцев объяснял свои действия? — спросил я.

— Формально ссылался на защиту интересов социалистической экономики от «буржуазных тенденций», — Путин слегка усмехнулся. — Но в приватных разговорах с окружением он откровенно говорил, что задача — показать Москве бесперспективность реформы. Пытается доказать, что малое предпринимательство несет угрозу плановой системе.

— А как он связан с Романовым? Возможно, есть какие-то личные связи?

Путин помолчал мгновение, а в его мыслях мелькнуло: «Понятно, что без ведома Романова он бы и шагу не сделал. Но попробуй-ка это докажи…». Вслух же он сказал осторожно:

— Прямые личные связи не подтверждаются. Но Сергей Николаевич неоднократно присутствовал на совещаниях у Григория Васильевича. Можно сказать, он входит в его доверенное окружение, хотя и не в ближний круг. Прямых указаний от Романова на саботаж я не выявил.

— А косвенные? — уточнил я, пристально глядя на Путина.

— Косвенные свидетельства есть, — осторожно признал он. — Я обнаружил, что Романову неоднократно докладывали о ситуации с проверками и жалобами от кооператоров. Однако никаких указаний прекратить давление он не давал. То есть фактически он занимает позицию молчаливого попустительства. Саботаж идет с его ведома, хотя и без прямого участия.

Глава 5

Ситуация оказалась достаточно сложной. Романов формально оставался чист, но его бездействие служило молчаливой поддержкой для тех, кто открыто саботировал реформы. Вмешиваться напрямую и предъявлять претензии члену Политбюро без явных улик было невозможно.

Пока я раздумывал, Путин решил проявить инициативу:

— Позволите сказать, что я думаю?

— Говорите, Владимир.

— Думаю, нужно сосредоточиться на Перцеве и его ближайшем окружении. У нас есть достаточно доказательств, чтобы отстранить его от должности или перевести на менее значимый участок работы. Это ослабит в Ленинграде сопротивление реформам и даст Москве понять, что ситуация у нас под контролем.

Пока Путин это говорил, в его голове крутилась другая мысль: «Важно сделать это тихо и быстро, пока Романов не узнал о нашей работе и не предпринял встречные шаги. Нельзя его недооценивать…»