Системный Кузнец (СИ). Страница 27

Дыхание вырывалось из груди рваными хрипами. Перевернувшись на спину, я уставился в голубое небо, всё ещё не в силах поверить, что выжил. Веки слипались, и против воли по моему разбитому лицу расползлась счастливая улыбка.

Всё-таки не просто так я стал спасателем. Адреналин, что заставляет сердце биться чаще и делает по-настоящему живым — питал все годы на моей незавидной работе.

Приоткрыв глаза, увидел, как надо мной склонились тени. Несколько незнакомых бородатых лиц, вооружённых мечами и луками — охрана шахты, судя по всему. Один из них, с колючей седой бородой и шрамом через всю щеку, протянул мне руку.

— Живой, пацан? — спросил он просто, без насмешки. Впрочем, и без сочувствия.

С трудом поднял свою дрожащую руку и вцепился в мозолистую ладонь мужика. Он дёрнул меня вверх с такой силой, что я едва устоял на ногах.

Троица охотников стояла чуть в стороне. Киан и Брок о чём-то спорили, а Йорн молча слушал, глядя на ворота, по которым всё ещё скреблись когти. Они уже забыли о моём существовании, зато я хорошо запомнил, как усатый уговаривал командира бросить меня подыхать. Вот тварь, хрен тебе будет, а не меч, когда стану лучшим мастером в деревне. Пытался привести себя в чувства, потирая лицо, но пережитый ужас и незнакомое место оставляли ощущение кошмара наяву.

Некоторые из людей охраны смеялись, глядя на моё плачевное состояние. Другие, более серьёзные, уже расходились по своим постам. Шумная суета пришла на смену тишине.

Наконец-то смог осмотреться. Мы находились на широком и усыпанном каменной крошкой дворе. Частокол, гораздо мощнее деревенского, упирался своими концами прямо в отвесные скалы горного хребта, образуя неприступный полукруг. Это была настоящая крепость.

Внутри кипела суровая жизнь. Двор заставлен строениями, сколоченными из потемневших от времени и непогоды брёвен — не жилое поселение, а скорее промышленный и военизированный лагерь.

Ближе к воротам стояло длинное здание — без окон, с одной дверью, на которой висел огромный замок. Рядом с ним — ещё одно, похожее, но поменьше.

Дальше, в центре, возвышался огромный деревянный сруб. Из его единственной каменной трубы вился дымок, а с широкого крыльца доносились громкие голоса и смех.

Чуть дальше дымили несколько печей, окружённых горами чёрного угля и рыжей руды. Это, вероятно, были домницы, где из камня рождался металл.

Но два строения стояли особняком, подчёркивая свою важность.

Первое, расположенное чуть выше по склону, было единственным двухэтажным домом в комплексе. Он был построен из самых лучших ровных брёвен, и даже имел что-то типа балкона, с перилами в виде рунических узоров на втором этаже.

Второе же, главное строение, находилось в самом сердце двора, у подножия скалы.

Вход в шахту или зёв, как его ещё называют. Не просто дыра, а огромный провал в скале, укреплённый массивным каркасом из цельных дубовых стволов. Рядом с ним стоял подъёмный механизм: гигантская лебёдка с намотанным на неё толстым канатом. Вся площадка вокруг была покрыта мелкими камнями, а в воздухе висел запах металла.

Седобородый охранник, который помог мне подняться, подошёл ближе, окинув меня с ног до головы недоверчивым взглядом.

— Какого хрена тебя сюда принесло, пацан? — спросил так, будто уже знал ответ. — На подработку в шахту, что ли? Старик Борг совсем сдурел, детей в забой посылать.

— Да, на подработку, но не в шахту, — ответил я, стараясь унять дрожь в голосе от пережитого шока. — Инструмент точить. Я… — запнулся, подбирая слова. — … я подмастерье кузнеца.

Сказать «кузнец» было бы слишком самонадеянно. Здесь, в этой крепости, полной суровых мужиков, любая ложь могла выйти боком, лучше уж как есть.

— О как! — в голосе мужчины прозвучало удивление. — Заточник, значит. Ну, нам такой нужен, это точно. Никто, правда, не предупреждал. Ладно, раз уж ты здесь, пошли. Покажу, где шмотки свои бросить.

Охранник кивнул куда-то вглубь двора, и я поплёлся за ним. Обернувшись, увидел, что охотники разговаривают с крепким мужиком с огромным двуручным топором за спиной. Начальник охраны, не иначе — кажется, они называли его Хакон. Воины что-то оживлённо обсуждали, даже не взглянув в мою сторону.

Почему-то в голове всплыл другой момент… Тот, у ворот, когда Йорн стоял с обнажённым мечом, прикрывая меня. Да, в последний момент он нырнул внутрь, другого выбора не было. Но он не сбежал первым, а ждал. И тот его рык «ДАВАЙ!» всё ещё звенел в ушах. Нет, он хороший мужик — суровый, злой, но явно не говнюк.

Удары по воротам за спиной стихли. Мы подошли к одному из небольших срубов без окон. Провожатый толкнул скрипучую дверь и шагнул внутрь. Я последовал за ним. Это оказалась мастерская, или, скорее, её жалкое подобие.

Помещение было дико грязным, мрачным и сырым. В центре, у стены, стоял раздолбанный верстак, на полу — сломанное точило. Все углы завалены кучами ржавого хлама: сточенные кирки, сломанные лопаты. Воздух был тяжёлым, пах гнилым деревом и пылью.

— Вот тут бросай свой скарб, — сказал седобородый, указывая на относительно чистый угол. — Сюда тебе притащат инструменты. Борг велел ВСЁ заточить?

Кивнул без лишних слов. Мужчина со шрамом, очевидно, не знал условий сделки. На мгновение мелькнула мысль промолчать о сроках, выиграть время… но тут же отбросил её. Правда всё равно всплывёт. Слово и репутация — единственное, что у меня есть, вернее, я намерен был их заработать.

— Нужно управиться до заката завтрашнего дня, — сказал я твёрдо. — Если сделаю — заберу руду.

Седобородый уставился на меня пустым взглядом, пытаясь переварить услышанное.

— Руду? — переспросил с откровенным сомнием. — На себе что ли потащишь? Караваны сейчас встали, да даже если с волками разберёмся, никто тебе телегу не даст.

— Да, на себе. В этом мешке, — я показал ему свой мешок.

Охранник взглянул на него, потом на мои тощие руки. Усмехнулся, покачав головой.

— Отчаянный ты парень. Или безмозглый, — он почесал затылок. — А впрочем, какое мне до этого дело.

С этими словами развернулся и вышел, оставив меня одного в полумраке этого захламлённого места. Я опустил мешки на пол, впереди было полутора суток тяжкого труда.

Глава 14

Очень хотелось взглянуть на часы, но здесь их не было — время измерялось положением солнца и урчанием в животе. Присев на трухлявый пень в углу мастерской, стал ждать. Минуты тянулись, как смола. Оборудование, которое предстояло заточить, всё не несли, и по горлу начало подниматься глухое раздражение. Какого чёрта? Сроки и так почти нереальные, а они ещё и тянут!

К раздражению прибавилось настойчивое чувство голода. Желудок, напомнив о себе громким урчанием, требовал топлива после утренней тренировки и стрессового перехода. Подошёл к своему мешку. В полумраке еда выглядела серой и непривлекательной, но пахла спасительно. Достал узелок и развернул его. Всё в порядке, ничего не испортилось.

В руке оказалась половинка лепёшки, оставшаяся с утра. Я собирался растянуть её на весь день. Если съем сейчас, то перед сном голод вернётся с новой силой. Но с другой стороны… какого чёрта жадничать? Я больше не тот бесправный сирота, который дрожит над каждой крошкой. А человек, заработавший на гвоздях достойную еду!

Отломил от половинки ещё половину — четвертинку — и достал кусок солёного сала. Оно было твёрдым, почти каменным от соли, грызть такое — сомнительное удовольствие. Нужен нож.

Оглядел захламлённое помещение. Взгляд зацепился за что-то, торчащее из кучи ржавого железа, подошёл и вытащил его. Это был старый нож или то, что от него осталось. Ржавый, погнутый, с обломанным кончиком и, разумеется, тупой, как полено.

Что ж. Раз уж жду, почему бы не заняться делом?

Достал точильные камни, разложив их на относительно чистом краю верстака. Сначала нужно было избавиться от ржавчины и выправить клинок. Я выбрал самый грубый, шершавый брусок из тёмно-серого песчаника.