Системный Кузнец (СИ). Страница 15

Резкий приступ слабости ударил по ногам. Перед глазами потемнело и я вцепился в деревянную ручку, чтобы не рухнуть. Голодное тело напоминало о себе, мне срочно нужна была энергия, калории, топливо. Жить на одних резервах долго было невозможно.

Стиснув зубы, начал работать. Медленными движениями рычага питал рождающееся пламя. Угли разгорались, и я терпеливо доводил их до того самого состояния, о котором говорил Гуннар — до «пения». И это не было просто красивой метафорой — когда угли в сердце горна раскалялись до нужной температуры, они действительно начинали издавать едва слышное гудение, похожее на звук хора.

Проблема была в том, что с каждым качком из меня уходили силы. Было ясно, в чём причина — эта грёбаная дыра в кожаном боку мехов. Из неё с тихим шипением уходила, наверное, треть всего воздуха. Чтобы поддерживать нужный жар, приходилось прикладывать в два, а то и в три раза больше усилий.

Сделал ещё несколько качков и понял, что всё. Выдохся.

«Да чтоб тебя!» — проворчал я в пустоту, отпустив рычаг.

Дыхание было рваным, сердце колотилось где-то в горле. Так больше продолжаться не могло, нельзя позволить себе тратить драгоценную энергию впустую. Нужно было что-то делать, нужно было заделать эту проклятую дыру.

Я уставился на мехи. Мозг начал работать, анализируя проблему не как проклятье, а как инженерную задачу. Нужна заплатка, но из чего?

Определённо нужна кожа, гибкая, чтобы выдерживать постоянное движение и плотная, чтобы держать воздух. Хотя… может, и простая деревянная дощечка сгодится? Закрыть дыру снаружи, как заплаткой на штанах. Но чем её крепить? Клеем? Я обшарил взглядом мастерскую, но не увидел ничего похожего. Гуннар был не из тех, кто заморачивается с такими тонкостями. Он насаживал рукояти на хвостовики грубой силой, а не приклеивая. Никаких тебе украшений, никакой тонкой подгонки.

Вдруг поймал себя на мысли, как же много на самом деле не знаю о технологиях этого мира.

В голове мелькнула мысль: смола. Сосновая смола может послужить отличным клеем. Но где её взять? Идти в лес? На это нет времени.

«Так. Думай, Дима, думай,» — сказал себе, отгоняя панику. — «Проблема: дыра в коже. Решение: заплатка. Материал для заплатки: кожа. Клей: непонятно. Кто в деревне работает с кожей и клеем?»

Ответ был очевиден — кожевник.

У него наверняка есть и обрезки толстой кожи, и знания о том, чем её можно надёжно склеить или сшить. Он должен знать решение, оставалось только придумать, чем заплатить за консультацию и материалы. Деньгами? Денег у меня не было. Услугой? Какую услугу бесправный подмастерье может предложить мастеру-ремесленнику?

«Починить его инструменты,» — осенило вдруг. — «Заточить ножи, например!». Это была единственная валюта, которая у меня была — моё умение.

Решено — если кузнец отпустит на обед, пойду прямиком к кожевнику. А пока…

Нужно использовать время с пользой. Медленно обошёл кузницу, как инспектор, внимательно осматривая всё, что Гуннар считал мусором. Пытался понять, что из этого можно использовать для улучшения своего быта и оптимизации этой чёртовой мастерской. Мой взгляд цеплялся за детали, которые Кай-подросток никогда бы не заметил.

Глаза скользили по углам, выхватывая из хаоса не мусор, а потенциал. В углу, под слоем ржавчины, заметил старый глиняный горшок. Для чего он здесь? Может быть, что-то плавить? Или варить? Рядом, в куче лома, взгляд зацепился за обломок меча со странным волнистым узором на лезвии — я не знал, что это, но чувствовал, что этот металл отличается от всего, что довелось здесь видеть. А на заваленной хламом полке лежал большой позеленевший от времени кристалл, тускло отражавший свет. Рудознатцы притащили? Гуннар посчитал его бесполезным булыжником? Было непонятно, что это за штуковина, но ощущалось исходящее от неё едва уловимое и странное тепло. Эта грязная кузница была настоящей сокровищницей, ждущей своего часа.

Пока копошился на полке, пытаясь разглядеть загадочный кристалл, за спиной раздалось кряхтение: «Кх-кхм». Словно медведь прочищал горло после зимней спячки. Я резко обернулся, рефлекторно вжав голову в плечи, как пойманный на месте преступления мальчишка.

Это был здоровяк-кузнец, и видок у него был ещё хуже, чем обычно. Лицо отёкшее, глаза красные, налитые кровью, как у быка. Помятая одежда была усеяна жирными пятнами. Он стоял в дверном проёме, заслоняя собой утренний свет и лениво чесал огромное пузо. Я замер, вытянувшись по струнке.

— Ты чего там шуршишь, мерзавец? — прохрипел он сиплым, но от этого ещё более угрожающим голосом.

На секунду растерялся, лихорадочно ища оправдание.

— Просто… смотрел, — выдавил кое-как. — Стало интересно, что здесь лежит.

— Твоё дело — меха качать и молоток подавать. А не по полкам лазить, — Гуннар вразвалочку шагнул внутрь, и по кузнице поплыл густой запах перегара. Да, этой ночью дядя знатно надрался.

Он со стоном опустился на свой табурет, который жалобно скрипнул, угрожая развалиться под его весом. «Интересно, — мелькнула в моей голове мысль, — сколько ещё таких циклов нагрузки он выдержит?»

Кузнец почесал свою сальную бороду, обводя кузницу мутным взглядом. Затем тяжело вздохнул и шумно выдохнул, словно сдувающийся мешок.

Во мне боролись два ощущения. Одно — спросить про лепёшку, вчера он ничего не оставил, а голод был уже почти невыносимым. Другое — страх, странное чувство полного бесправия.

Наконец, он медленно перевёл взгляд в мою сторону. Мутные глаза старика, казалось, пытались сфокусироваться и что-то разглядеть во мне.

— Есть порядок, — прохрипел верзила. — У этого места, у меня. Нарушишь его — и чтобы духу твоего здесь не было. Тебе ясно, щенок?

Это совершенно сбивало с толку. К чему это он? Неужели?.. Мысль кольнула, как заноза — мой ночной визит в кузницу, чтобы починить ведро.

Откашлялся, пытаясь, чтобы голос не дрожал.

— Ясно. Порядок — это главное, мастер Гуннар.

Кузнец смотрел на меня долго, щуря воспалённые глаза, затем медленно поднялся во весь свой огромный рост и навис надо мной, как скала.

— Если тебе нужна кузня, ты должен спросить моего разрешения. А не крысятничать здесь, пока все достойные люди в деревне спят.

Чёрт, он всё-таки слышал или кто-то донёс. Я опустил голову, не зная, что ответить. Любое оправдание прозвучало бы жалко.

Мужик подошёл вплотную. Его тяжёлая, пахнущая углём и потом рука схватила меня за подбородок и с силой вздёрнула вверх, заставляя смотреть в глаза.

— Зачем приходил? Ну! Отвечай, поганец!

Глава 8

«Врать нехорошо». Слова матери — простые, почти детские, всплыли в голове. Пусть глупо, но в них — мудрость веков; если сейчас соврать, этот огромный пьяный мужик почувствует ложь. И последствия будут точно хуже, чем от честного ответа. Лучше сказать правду, как она есть — будь что будет.

Гуннар всё также держал мой подбородок в своих огромных пальцах. Я сглотнул вязкую слюну, чувствуя запах перегара и заставил себя говорить. Прямо и честно, насколько это вообще было возможно в моём положении.

— Ведро… дырявое. В лачуге не было воды. Нечего пить, — заставил себя смотреть ему в глаза. — Пришёл сюда залатать его. И… — я запнулся. Следующие слова он точно воспримет как вопиющую наглость, был в этом уверен. — … и ещё взял кремень, огниво и немного растопки. Уголь не трогал.

Тишина. Я смотрел в его налитые кровью глаза, пытаясь прочитать в них хоть что-то. Гнев? Презрение? Но взгляд мужика был пустым, ничего не выражающим. Затем его хватка ослабла и он резко отпустил меня, отошёл в сторону и, глядя куда-то в сторону, шумно вздохнул, будто из его лёгких выходил весь воздух мира.

— Спрашивай в следующий раз, — сказал он голосом человека, побитого не только похмельем, но и самой жизнью.

Я молча кивнул, и волна напряжения отхлынула. Руки мелко дрожали, ноги грозили подкоситься.

Гуннар развернулся, оглядев свою кузницу, словно видел её впервые. Не находя себе места, прошёлся туда-сюда и вновь рухнул на табурет. Затем поднял голову, посмотрел на полыхающий очаг, от которого шёл жар.