Напарник обмену и возврату не подлежит (СИ). Страница 23

– Какие такие у тебя вести?

– Вы же знаете, я привокзальная шелупонь. Ну так вчера в отделении октавианского банка возле вокзала Фрезий произошло кое-что занятное. И я пришёл просто, чтобы предупредить. Вы наверняка хотите, чтобы наша общая знакомая канарейка дожила до суда, правда же?

– Орнелла?

– Именно, – Везунчик всплеснул руками. – Молодая кама Канова, которая всё никак не определится, который из её отцов хуже… Признаться, я на стороне Эрмеса Бруно. Поклонник его таланта, хотя его персонаж ловит таких персонажей, как я…

– Акула на привокзальную шелупонь вроде бы не разменивается, – сказала Ферра. – Быстрее, Везунчик. Я теряю терпение.

– О, если б кама Фея была чуть помилосерднее, – зачастил Мад Гервас, – и если бы я не дорожил каждой секундой времени, когда она…

Заученным движением Ферра выставила ладонь вперёд, толкая воздух – мягкий тугой удар, словно подушкой, накрыл Везунчика и толкнул к дереву. Воришка ударился спиной и ойкнул. И не смог даже дёрнуться: ни уйти, ни упасть. Магия надёжно пригвоздила парня к старой абрикосе. А учитывая её шишковатый грубый ствол, спине Мада вряд ли стоило завидовать.

– Двое молодчиков из бывшей банды Канова вчера вечером ограбили троих парней Де Ритта, – поспешно выпалил Везунчик. – Украли целый миллион тронов! Можете себе вообразить такие деньжищи? Вот это размах. Правда?

– Канова перешли дорогу Де Ритта? Забрали у них деньги для выкупа Орнеллы? – ахнула Ферра. – Вот это новость.

И она протянула Везунчику руку, помогая ему отлипнуть от дерева. Тот задержал её руку в своей, погладил большим пальцем запястье, не защищённое твёрдой перчаткой.

– Я бы сообщил ночью, будь я вхож в этот дом в любое время, – прошептал он интимно.

– Не заходи за черту, Гервас, – посоветовала Ферра.

Не ощущала она его влюблённости, что бы он ни говорил. У неё скорее создалось впечатление, что Везунчик ведёт себя так, как привык вести с любой женщиной – начиная с шестнадцати и заканчивая шестьюдесятью. А может, и вообще без возрастных ограничений. В общем, похабник и болтун.

Но прощаясь, она велела ему беречь себя.

– Я отзову заявление, – сказал Гервас ей вслед. – В этом сезоне выгоднее быть на стороне полиции, детектив, и сотрудничать изо всех сил.

– Рада слышать, – сухо ответила Ферра, уже запрыгивая в автобус, который вот-вот готов был тронуться с места.

***

– Итак, вы здесь, – сказала Леона Аурелия Нетте-Дженца таким голосом, словно хотела избавиться от Ферры навсегда.

При этом она держала руки перед собою на полных коленях, устроившись в огромном кресле. И будто бы старалась не жестикулировать, помня о том, что Ферра всегда внимательно следила за руками… как за источником потенциальной опасности.

– А куда мне деваться? – спросила в ответ Эрманика, скрещивая руки на груди. – Мне делом надо заниматься. Преступников ловить. Так что давайте поставим точку, кама Нетте-Дженца. Я избавилась от воображаемого напарника, поставьте мне хорошую отметку и будем счастливы отдельно друг от друга.

– Вы чувствуете себя одинокой и уязвимой, – сказала Леона. – Даже он вас покинул. Давайте немного поговорим сегодня об этом.

– Я не верила, что смогу от него избавиться, – призналась Ферра.

– Скучаете теперь?

– Мне действительно немного одиноко. Ночами как будто кто-то ходит по дому. И хотя я могу петь где угодно, всё равно запираюсь в душе. А на полочке всегда лежит пистолет. И я не снимаю маг-ортезы, а раньше снимала. Это напряжение, от которого трудно избавиться.

– Понимаю вас, – Леона постаралась придать своему голосу благожелательности, а Ферра постаралась притвориться, что слышит её.

– Но неужели кто-то думает, что с появлением в моем доме и моей постели мужчины это изменится? Я перестану вздрагивать от посторонних звуков, класть рядом оружие, подходить к окнам с опаской?

– Если вам комфортно жить в таких условиях, – начала психотерапевт.

– Мне НЕ комфортно. Но я уже не умею жить иначе. Ответьте на вопрос: вы действительно считаете, что мне стоит завести отношения только потому, что в доме будет ещё одна душа?

– Нет, Эрманика, – мягко сказала Леона. – Вам стоит приглядеться получше к тем, кто, может быть, вас любит и ценит, и если вам захочется впустить кого-то в дом и быть с ним счастливой – стоит попробовать.

– Но он будет действовать мне на нервы, – сказала Ферра.

– Вы о ком-то конкретном? – спросила Леона.

– Нет. Просто… даже если я заведу собаку или кошку. Она просто будет раздражать меня. К тому же это будет ещё одно существо, за которое я стану переживать. И комфортно ли будет ему, если я всё время буду его одёргивать? Заставлять закрывать ящики и дверцы, чтобы при отступлении не наткнуться на них, подходить к окну так, чтобы снаружи никто не увидел и не застрелил, мириться с моими причудами? Как впустить человека в жизнь, в которой не хочешь жить сама?!

– Вот, – Леона тихонько вздохнула и коснулась своего лица сложенными ладонями. – Вот о чём вы в глубине души больше всего беспокоитесь. Понимаете?

– Я, может, и понимаю, но…

– Вы настолько одиноки, что в вашей скорлупе нет места двоим. Но скорлупы на самом деле нет. Впуская кого-то в свою неприглядную, по вашему мнению, жизнь, вы забываете о том, что кто-то в ответ откроет вам дверь в свою. И его жизнь может оказаться более приемлемой, вам там будут рады.

– В самом деле? – Ферра издала хрупкий, как льдинка, смешок.

– Пока не попробуете, убедиться не сможете. Многие пробуют много раз.

– Многие спокойно живут в одиночестве, – пожала плечами Ферра.

– Но не вы. Вам плохо одной, – возразила Леона. – Я была у вас дома, я всё видела. Дом довольно большой, вы содержите его в порядке, но… там всё словно ждёт ещё одного человека. Простите, что заглянула в спальни и прочие места, это дало мне информацию.

– Обычно за получением информации следует обращаться напрямую, – сухо сказала Ферра. – Почему вы решили, что в моём доме что-то ждёт, когда я приведу мужчину?

– Необязательно мужчину в том смысле, который вы вкладываете – вы же сразу заговорили о постели, – сказала Леона, которая сегодня явно не отличалась тактом. – Возможно, для начала вы могли бы просто завести друзей, которые приходили бы на время или оставались бы в гостевой спальне. У вас там всё прибрано, никаких чехлов на мебели. В буфете посуда чистая, на кухне явно больше одного набора посуды. Тем временем я ведь знаю, что ваша бабушка, бывшая хозяйкой дома, уже давно умерла.

– Достаточно на сегодня этой темы, – поморщившись, сказала Ферра. – Я уже устала от неё. Давайте поговорим о моей готовности к полноценной работе детектива.

– Вы не готовы, – покачала головой Леона и принялась крутить в руках карандаш, который вытащила из-за уха. – Вы совершенно не готовы, хотя считаете иначе. Вы сжатая пружина, которая, когда распрямится, может поранить кого угодно. Напряжение, которое просто так не снять. Когда вы пели… Это навело меня на одну мысль. Вам надо выйти из ванной.

– В фигуральном смысле?

– Для начала в прямом, Эрманика, – Леона отложила карандаш на журнальный столик и принялась активно и беспорядочно жестикулировать, всё больше увлекаясь развитием своей мысли. – Просто спеть песню не в душевой кабинке, а где угодно, понимаете?

Её руки говорили больше, чем язык. Ферра на некоторое время даже перестала следить за словами, глядя на плавные, полные значения жесты. И спохватилась только под конец речи, когда поняла: нет на свете, а тем более в Ремии ни одного мага, который будет жестикулировать попусту. Каждый жест мага создающ или разрущающ. Маг может давать или получать информацию и энергию, может навязывать свою волю или забирать чужую. Может поджечь или погасить пламя… да много чего.

– Как вы это сделали на тех похоронах, – закончила тем временем Леона, не подозревая о том, что пальцы Ферры бессознательно ткут сеть защиты. – Эрманика?