Как привязать дракона, или Ниточная лавка попаданки (СИ). Страница 38

Мы замолчали с тетушкой. Я быстрыми стежками создавала оттопыренный лепесток пышной розы, стараясь скрыть, что меня опечалили слова старушки. В своей земной жизни я бы и в страшном сне не смогла представить, что так сильно привяжусь к призраку, но вот надо же…

— А суть этого заклинания вы помните? — прервал затянувшееся молчание герцог.

— А то! — покосилась на него тетушка и язвительно добавила: — Чай, пока в маразм не впала. Несмотря на возраст.

Северин лишь закатил глаза. Нет, наблюдать этих двоих — одно удовольствие.

Я не помнила, чтобы в гримуаре было заклинание времени. Значит, тоже тайнописью прописано. Да нет, это и понятно: мало ли кому книга в руки попадется. Вот той же Нинель, например. Есть знания, которые опасно давать в руки разным проходимцам. Надеюсь все же, что тетушка мне однажды все покажет.

— Много лет назад, — начала рассказывать тетушка, — ниточной лавкой владела ведьма по имени Лавара. Был у нее муж и дети. А вот дар магический только у праправнучки проявился. Лавара уже стара была, когда подросла девчонка. Смерть давно за старухой ходила. А тогда закон в Зальдене строгий был: призраков всех вылавливали и из этого мира выпроваживали…

Тетушка покосилась на герцога, но тот лишь приподнял брови — то ли в знак подтверждения, то ли неодобрения.

— И что Лавара? — спросила я и принялась вдевать в иголку нить гранатового цвета.

— А что Лавара? Чтобы жизнь свою продлить и дождаться, пока праправнучка подрастет, она время и воровала. Помногу ни у кого не брала. У одного лодыря пять минуточек возьмет, у другого ротозея минутку вырвет. Так пару лет и смогла у смерти выторговать. Все знания, что могла, передала своей преемнице, да и преставилась.

— Но это же неправильно, — заметила я. — Грех это — жизнь у других воровать.

— И-и, детка, — махнула рукой старушка. — Неправильно-то неправильно, только вот сколько людей жизнь свою зазря проматывает. Пьют, в карты играют, бездельничают. Это уж не говоря о преступниках разных. Думаешь, от них убудет, если от их никчемной жизни крошечку отломить?

— Не знаю, — засомневалась я.

В моем понимании никто не имел права на чужую жизнь, какой бы та ни была. Но, с другой стороны, на Земле людей сажали в тюрьму, даже казнили. И отнимали не пару минут, а всю жизнь целиком.

— От Лавары, — закончила свой рассказ тетушка. — Сачок остался. Для ловли минут. Она же по крохам собирала. И себе сразу добавляла. А вы будете в шкатулку ловить. Заклинанию я тебя, Тина, научу.

— Вот, значит, сразу с раннего утра и отправимся на охоту, — заключил Северин и вскочил на ноги. — Доброй вам ночи, хозяйки! — уже выходя из гостиной, он строго бросил через плечо: — Ты бы, Тина, пораньше спать ложилась. Завтра день тяжелый.

Мое возмущение было таким сильным, что я даже не нашлась, что ответить. Тетушка Аниль, тоже собравшаяся было что-то съязвить, передумала и промолчала.

— Ушел! — сказала она, прислушиваясь к скрипящей лестнице. — Сейчас, детка, я тебя заклинанию научу.

Я послушно отложила иголку.

Выучила я все быстро, но спать не легла. Назло герцогу я шила до упора, пока глаза не начали слипаться. Поднялась на второй этаж и покосилась на дверь соседней комнаты. Там было темно и тихо. Северин, видимо, уже видел десятый сон. Тогда и я рухнула в постель, засыпая на лету. «А до герцога всего несколько шагов», — успела подумать я, но затем забытье поглотило меня без остатка.

Утром наш гость ждал меня с раннего утра, но я встала невыспавшаяся и оттого раздраженная. Северин покосился на меня, хмыкнул, но торопить не стал. Молча наблюдал, как я завтракаю и собираюсь.

— Шкатулку забыла, Тина, — сказал он, когда мы вышли из лавки на крыльцо.

— Раньше не могли сказать! — буркнула я с досадой.

— Не мог! Скажи я хоть слово, и ты меня бы прибила. А на улице свидетели есть. Побоишься! — вдруг заржал герцог, и мне взаправду захотелось его пристукнуть.

Так мы и шли по городу. Вел меня герцог, а я даже на дорогу не смотрела. Северин то и дело бросал на меня смеющийся взгляд. А я в душе кипела.

— У кого будем красть жизнь? — трагично вопросила я: от мысли, что я буду заниматься таким нехорошим делом у меня с души воротило.

— А вот у них, — показал герцог на дом, над входом в который висела вывеска «Трактир».

Он первым вошел внутрь, а я последовала за ним.

Внутри было темно, несмотря на залитую солнцем улицу. Амбре из винных паров, грязных тел и дешевой еды было таким густым, хоть топор вешай. Я покосилась на таракана, перебегающего липкую дорожку на столе, и скривилась от отвращения.

— Думаешь, Тина, у них нельзя пару минут забрать? — прошептал мне Северин, показывая на мертвецки пьяного мужчину, который храпел, навалившись грудью на стол. Голова забулдыги покоилась между тарелкой с полуобглоданной селедкой и пустой кружкой.

Я осуждающе покачала головой, но спорить не стала. Оглянулась, но в зале не было трактирщика, лишь пять полумертвых тел валялись там и сям в тех позах, в которых из застигло опьянение. Я повела рукой над шкатулкой, и изображение песочных часов на крышке слабо засияло. Приоткрыла крышку шкатулки, нацелив ее на ближайшего пьяньчужку. Медленно начала делать движения другой рукой, словно вытягивала леску удочки. Или веревку с грузом. При этом про себя повторяя слова, которым меня научила тетушка:

— Много капель в реке, много минут в вечности. Из быстрой реки невод тяну. В неводе серебряны рыбки бьются. Одну словлю, другую словлю, третью словлю… Были твои, стали мои.

Краем глаза я увидела, что песок в песочных часах начал сыпаться. Блестящие искры проливались через узкое горлышко и оседали в нижней колбочке. Но как только я перестала говорить заклинание, то и часы застыли.

— У других тоже возьми, Тина, — строго приказал мне Северин.

Я вздохнула и перешла к следующему. Проделала с ним то же самое. Каждую минуту я ожидала, что кто-нибудь войдет и застукает меня за воровством. И пусть сам правитель всего герцогства стоял у меня за спиной, но как же мерзко мне было воровать минуты чужой жизни!

— Все? — сухо поинтересовалась я у Северина.

— Я так полагаю, — ответил он, взглянув на изображение вновь застывших часов на крышке, — что, когда мы наберем достаточно, весь песок сверху пересыплется вниз. Смотри, он уменьшился.

Я нехотя признала правоту герцога.

— Идем! — сказал тот.

И снова повел меня в другой трактир. Там нам не так повезло, потому что внизу оказался хозяин.

— Принеси мне самого лучшего вина! Сам нацеди! — приказал ему герцог, откидывая плащ.

Трактирщик на миг остолбенел, потом отмер, низко поклонился и бросился выполнять приказ.

— Действуй, Тина! — велел мне герцог, и я, кивнув, начала собирать чужие минуты.

А едва хозяин питейного заведения вернулся, прервала свое черное дело. Северин отпил принесенного вина и собирался расплатиться, когда шум наверху привлек наше внимание. Трактирщик скорбно возвел глаза на галерею, опоясывающую общий зал. Вдоль нее шли двери номеров, и из-за одной из них раздавался громкий женский смех и визг, сопровождаемый низким мужским порыкиванием. Затем дверь распахнулась, и оттуда выскочила полуодетая растрепанная женщина. Не смущаясь свидетелей, она, хихикнув, запахнула на груди блузку, побежала куда-то по галерее и вскоре скрылась в одной из угловых комнат. Но веселье за закрытой дверью номера явно продолжилось, потому что оттуда раздался новый взрыв женского смеха и вторящий ему мужской.

— Трактирщик! — процедил сквозь зубы Северин. На его скулах заходили желваки. — Кто там у тебя?

Трактирщик побледнел, его глаза забегали.

— Так это, ваша светлость… Не могу знать…

— Не знаешь, кому номер сдал? — сощурил глаза Северин.

— Так жена, может, сдала…

— Врешь! — отрезал герцог, вставая. Бросил мне отрывисто: — Подожди меня на улице около входа, Тина!

— Конечно, — покладисто сказала я, заворачивая шкатулку в ткань и убирая в корзинку.