Комикс. Страница 4

– Что нового?

– Все, как мы задумали. Я только беспокоюсь, не станет ли он слишком агрессивным? Вернее, не станет ли он слишком агрессивным раньше времени? – Валери стоит напротив Файерса, тень от абажура скрывает ее голову и шею.

– Не волнуйся, наш паладин не может совершить ошибку. Все, что он делает, – предначертано. Полиция идет по следу?

– Конечно.

– Тогда давай посвятим время тому, чему хотели. Я не люблю менять планы.

Валери руками крест-накрест спускает платье с плеч на бедра. Файерс выключает лампу на столе. Сумрак окутывает комнату. Набалдашник трости поблескивает в ответ заглянувшей в окно луне.

Изображение в телевизоре: за столом сидит Уэйд в помятом костюме.

«…основная версия – террористический акт с применением психотропных средств. Винни Купер и все представители его штаба взяты под стражу как организаторы мероприятия. Федеральная служба ведет расследование.

Слава богу, никто не погиб, но в кинотеатре было более трехсот человек. Большинство из них сейчас находится в больницах города в тяжелом состоянии».

Сменяется несколько каналов, и экран гаснет.

Серый пульт на белой тумбочке.

Больничная палата. Возле чернеющего окна – койка, на которой лежит Гомес. Капельница. Входят два врача.

– Ты думаешь, один из тех?

– Вряд ли. Мне рассказывал знакомый из центральной клинической, что все, кого к ним привезли, свихнулись – их привязывали к кроватям, все кричали. Там до сих пор не могут понять, что с ними. Все анализы чистые.

– А когда это было? Позавчера?

– Ага.

– Да, не сходится. Этого нашли на улице без сознания.

Гомесу снится дождь.

Дождь.

Туманный переулок. Он бежит, натыкаясь на мусорные баки, падает, поднимается, снова бежит.

Его настигает темная фигура и валит прямо в лужу на асфальте. С разных сторон слышится противный писк – из мусорных баков выползают крысы. Он закрывает лицо руками. Крысы набрасываются на него. Крик.

Гомес просыпается в ледяном поту. Привычно тянется за сигаретой, но вспоминает, что он в больнице, что капельница… Слышен дождь. Где-то вдалеке грохочет метро. Включает телевизор. Очередные новости. Выключает звук и задумывается. Пытается вспомнить все, что с ним произошло за последние дни…

«Интервью. Да интервью… Утром, после проклятого кинотеатра… Что было потом? Что было потом?.. Что…»

Тут его взгляд натыкается на Эвила в телевизоре.

Гомес свешивает голову с кровати и блюет желчью на пол.

В комнату вбегает медсестра…

Светится монитор. Фигура спящего за столом Уэйда отбрасывает на стену громадную тень. Один из окурков еще тлеет в пепельнице. Бутылка виски почти пуста.

Уэйду снится туман.

Туман.

Фонари. Свет нитями тянется сквозь воздух. Все поверхности в капельках влаги. Длинный-длинный переулок между небоскребами.

От стены к стене шныряют бродячие коты и собаки.

Все черно-серое.

Крик.

В переулок забегает человек – его видно только в пятнах света от фонарей. Он появляется и пропадает. Появляется и пропадает. За ним на расстоянии трех фонарей мчится какое-то существо.

Человек бежит все медленнее.

Два фонаря.

Один фонарь.

Темнота.

Рычание. Всхлип. Крик. Удары. Возня. Рычание.

В последнее пятно света, сливаясь с капельками влаги, заползает кровавый ручеек.

Уэйд просыпается и долго не может понять, где он. За окном предрассветная синева. Смотрит на руки. Кажется, что они в крови. Зажмуривается. Звонит телефон.

Открывает глаза.

Руки чисты.

Пытается ответить на звонок, но не успевает. Номер не определяется.

Тишина. Уэйд зевает, встает с кресла. Кости ломит. Он потягивается, хрустнув суставами. Выливает в кофеварку вчерашний кофе. Подходит к окну: фонари выключены, все серо, туман стал тяжелее – видно, как в воздухе лениво кружатся мелкие капельки. Кофеварка пищит.

Медсестра заходит в больничную палату – постель пуста, капельница опрокинута.

Часть вторая

Как в кино

Гомес заходит в свою квартиру, включает свет и получает удар в челюсть.

Боль.

Он едва удерживает равновесие.

Следующий удар сбивает его с ног.

Падая, он бьется головой о стену.

Новая боль в виске заглушает старую.

Гомес ничего не понимает: «Кто? За что?»

Ему забавно: «В этих случаях принято думать, это какая-то ошибка».

Он улыбается. Кровь обильно стекает на подбородок.

Что-то мешается во рту.

Десна пульсирует.

«Соль».

В ушах звон.

Гомес видит перед собой плинтус, кусок обоев и мерзкие узоры грязно-коричневого цвета.

«Линолеум».

Он дотрагивается до подбородка, смотрит на окровавленные пальцы.

Все еще улыбается.

Изо рта прямо в маленькую красную лужицу друг за другом вываливаются два зуба.

«Как капли».

Боль возвращается, он морщится.

Слышит, как кто-то ходит по комнате.

Шорохи, шелесты.

«Тишина».

Ему почему-то смешно.

Смеяться не получается – вырывается что-то между взвизгиванием и мычанием.

Он не может сдержать смех, даже когда в его висок упирается дуло пистолета.

Удар.

Боль.

Темнота.

«Как в кино. Сон. Это сон.

Как в кино. Так не бывает.

Неправдоподобно. Как в кино».

Изображение медленно проявляется.

– Тебе еще смешно?

«Голос знакомый. Сон».

– Тебе еще смешно, сука?!

«Как в кино».

– Ты, блядь, слышишь меня?!

– Как в кино, – шепчет Гомес, – как в кино…

– Твою мать!

Изображение снова пропадает.

Стуки и звук льющейся воды.

Вода льется по его лицу.

«Как хорошо!»

Гомес подставляет под воду рот и морщится от боли.

Изображение снова проявляется. Теперь уже отчетливо.

Гомес не может пошевелиться.

Перед ним – ему опять смешно – мэр Эвил.

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Смех обрывает удар в живот.

«Я и забыл, что… солнечное… сплетение… есть…».

Гомес несколько секунд не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Он даже успевает отмерить расстояние до шкафа, где у него лежит «смит-вессон».

«Нереально».

Тридцать восьмого калибра.

«Нереально».

Эвил.

Первый вдох. Боль снова возвращается.

– Очухался? Я, блядь, таких психов, как ты, давно не встречал.

– Мэр…

– Ха! Наконец-то.

Эвил усаживается на корточки. Гомес зло скалится. Кровь изо рта стекает по щеке.

– А ты знаешь, – Эвил закуривает, – ты отлично выглядишь.

– Что вам нужно?

– Хм… Мне не понравилось, как ты провел интервью. – Эвил выдыхает дым в лицо Гомесу – Почему ты тогда убежал? Расскажи мне.

– О-о-о-о-о. Наш славный мэр пустился на поиски истины… Ха-ха…

Новый удар в живот затыкает Гомеса еще на пару минут. Пока он корчится в поисках воздуха, Эвил докуривает сигарету. Луна заглядывает в окно. Дым причудливо тянется в ее сторону, словно распадается на сизые нити – они истончаются у форточки и исчезают.

– Слушай, – Эвил закуривает еще одну, – я так с тобой рак легких заработаю, а у меня еще дела. Я тут как раз где-то видел у тебя топорик на кухне…

Гомес сипит.

– Подожди, я сейчас за ним схожу.

Запотевшие окна остывают от центра к краям, обнажая черноту с редкими звездами. Луна скрывается за соседним домом, как в затмении вырезая контуры крыши. Эвил чем-то гремит, радостно восклицает «Нашел!» и возвращается, как раз когда Гомес переходит на более-менее ровное дыхание.