Комикс. Страница 5

– Знаешь, чтобы доказать тебе серьезность моего желания услышать ответы, я отрублю сначала твой мизинец. Вот так.

– Нет! Не… А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!

«Как родник. Кровь».

Гомес держится за руку и не понимает, кричит ли он до сих пор.

На полу в луже валяется его мизинец.

«Как в кино».

Он смотрит на него, даже когда заматывает руку носовым платком.

Кровь просачивается сквозь ткань, пальцы скользят.

«Как в кино».

– На, выпей. – Эвил сует под нос Гомесу бутылку водки. – Выпей. Я только что глотнул – помогает.

Гомес жадно прикладывается к бутылке.

– А теперь говори.

– Я убежал потому… что узнал в вас того… кто был тогда в кинотеатре. Я испугался…

– Подробнее.

– Я попал туда случайно… У нас никто не хотел идти так поздно, редактор назначил меня… Пришлось… А там никто ничего не подозревал, все веселились… Никто ничего не понимал, даже когда все началось, когда вышли вы… Я только на интервью понял, что это вы. С задних рядов тогда что-то выкрикивали и аплодировали, но шипение заполнило все…

– Какое шипение?

– Не знаю. Как будто, знаете, когда заканчивается виниловая пластинка. Кхы-кхэ-кх-кх…

– На, выпей еще.

– Спасибо, мне хватит. У меня там… кх-кх-кх… позади вас, в тумбочке, аптечка… Там бинты. Да, здесь. Откройте. Да. Спасибо…

Гомес осторожно разматывает платок. Эвил льет ему на руку водку. Гомес зажмуривается, стискивает зубы и быстро обматывает руку бинтом. Туго затягивает на запястье. Кровь проступает, но вроде бы останавливается.

– Дальше.

Раздается телефонный звонок.

– Твою мать! Кто тебе может звонить?

– Не знаю, – откашливается. – может быть, из больницы?

– Давай сделаем вид, что тебя нет дома.

– Кх-кх-кх… кх-кх-кх-кх-кх…

– Давай дальше.

– Когда я пришел, там уже почти полный зал собрался. Нет, все-таки дайте мне водки… Спасибо.

Гомес набирает полный рот, кривится от жжения, глотает. Эвил устало наблюдает.

– Почти полный зал… – Гомес тяжело дышит. – Мне досталось место в первом ряду. Когда я уселся, появился Уэйд, а с ним какой-то мужик в синем плаще…

– Уэйд?!

– Да. Комиссар Уэйд.

– Хм. Дальше.

– И тут на сцену вышли вы. Дальше… Уэйд упал – потерял сознание. Его вроде бы усадили на ближайшее кресло… Или куда-то за дверь уволокли… Или это потом…

Д-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а.

А дальше…

…гаснет свет.

Тишина, словно шепотом, рождает гул.

Все трепещет в ответ каждому его усилению.

Сцена освещается.

Гул превращается в рев.

– Вы подбежали к какому-то старику слева от меня… И вы… Вы так стонали… Словно вас пытали… Старик сначала ерзал в кресле, пытался вырваться… А потом замер на мгновение и все-таки встал…

Д-а-а-а-а. Он встал и…

И это повторялось… Вы подходили к каждому в нашем ряду. Я боялся вас… Все боялись вас, но никто не мог встать и уйти. Никто не мог встать и уйти. Никто не…

– Дальше!

– Все были словно парализованные… Когда вы приблизились, я услышал шипение – всех вокруг корчило от него. Как клаустрофобия, как судорога, как…Перед тем как вы подошли ко мне, я увидел, что тот старик пошел к кому-то во втором ряду… И другие тоже…

– Они пошли заражать остальных…

– Что? Наверное… Дальше не помню. Очнулся я уже в больнице. Таких, как я, там… много. Врачи не знают, что с нами делать. Вроде все здоровые, но все блюют и кричат… Я узнал, что они собираются меня переправить в психушку, как всех… как всех… Я сбежал. И пошел на работу, чтобы… успокоиться… А потом к вам на интервью. Но вы… Потом я опять оказался в больнице… в другой… в другой… опять… сбежал… опять… Боже мой, вы же отрубили мне палец! Палец! Мой палец…

Гомес всхлипывает.

– Что я делал с тобой и с остальными?

– Палец… Палец… Как в кино…

«Как в кино».

– ЧТО Я ДЕЛАЛ С ТОБОЙ И С ОСТАЛЬНЫМИ?!

– Кино…

Эвил наотмашь бьет Гомеса по лицу. Тот валится на пол, прямо в лужу крови с отрубленным пальцем. Тишина.

– Блядь! Вырубился! Так…

Снова звонит телефон. Эвил топором перерубает провод, выпивает остатки водки, бросает бутылку. Встает. Идет в ванную. Умывается. Долго, не моргая, смотрит в зеркало.

– Что я делал с ними? ЧТО Я ДЕЛАЛ С НИМИ?! Уэйд… Уэйд… Как в кино…

Эвил, стирает кровь со щеки, поправляет волосы. Достает пистолет, проверяет обойму и уходит.

Остывшие окна похожи на зеркала. Лишь свет фар изредка врывается с той стороны в отражение шкафа и отслаивающихся желтых обоев…

Разговоры

Утро. Ветер. Холодно. Тяжелые облака скрывают верхушки небоскребов. На перекрестках леденеют тротуары. Пробки набирают силу. Срывается колючий дождь со снегом.

Черный лимузин преодолевает очередной перекресток. Дворники ерзают. На заднем сиденье Элла и Петерсон.

– Макс, как можно так выглядеть? Ты ведь мерзок…

– У меня работа такая.

– Не язви.

Макс черноволос, кареглаз, небрит, в щетине проступает седина, волосы слегка взъерошены. Курит. На нем все тот же синий плащ, только теперь помятый и на лацканах бурые пятна.

Элла пьет шампанское из высокого узкого бокала. На ней черная дорогая шуба, зеленое искрящееся платье, серебряный медальон на тонкой цепочке. Курит.

– Возьми бокал, нам нужно кое-что отпраздновать.

Макс открывает окно, выбрасывает окурок и достает бокал. Элла морщится:

– Закрой! Ты меня заморозишь.

Макс закрывает окно и, наполняя бокал, проливает немного пены. Матерится. Вытирает руку о плащ.

– Тебе бы отдохнуть.

– Третьи сутки уже не сплю… Даже руки трясутся.

– Расслабься. Давай, за последний день старой жизни.

Они хмуро чокаются. Макс выпивает все. Элла лишь чуть-чуть касается бокала губами.

– Ну так что? – Она теряет терпение.

– Что?

– Я жду разъяснений! Где тебя угораздило так уделаться?

– Неважно.

– Ну?

– Пожар в мэрии.

– Что?! Пожар у нас?!

– Да, до сих пор не могут потушить.

– Мог бы сразу сказать.

– Ну, это не такая уж и новость, разве нет? Не пожар, так что-нибудь другое произошло бы рано или поздно… Ты же знаешь сама.

– А Эвил?

– Эвил у нас оказался заводной, да… Не ожидал от него. Представляешь, сам все поджег.

– Сам?!

– Ага.

– Где он сейчас?

– Не знаю. Я смотрел видеозапись: он бегал по кабинету, стрелял из пистолета… И сам все поджег. Такие дела.

– И?

– Что «и»? Поджег спокойно и так же спокойно вышел из здания. Где он, я не знаю.

– Ладно. – Элла отпивает еще шампанского. – У нас встреча с сенатором. Ты нужен, чтобы еще раз подтвердить, что у нас все под контролем и все готово. Выспись и приведи себя в порядок. Терпеть не могу тебя в таком виде.

– Если удастся. А шампанское по какому поводу?

– Вообще-то есть что отпраздновать. Если мэр настолько недееспособен, то кто тогда управляет городом?

– Ты? Ха-ха-ха. А если Эвил оправится? До выборов целых полгода, между прочим.

– Поздно. Он и Джек уже скомпрометированы. Дальше уже вопрос времени. Ну, еще нужно будет посмотреть, как Джек примет новую действительность.

Повисает пауза. Элла допивает шампанское, слегка протирает запотевшее окно, смотрит на прохожих и, не оборачиваясь, спрашивает:

– Ты со мной?

– Конечно, я с тобой. Но я тебе уже говорил, Джек – опасный человек.

– Джек – бизнесмен. И я тоже. В конце концов ему придется принять новые правила или…

Они проезжают полицейское оцепление и, набирая скорость, мчатся в сторону пожара.

В самом конце квартала пылает здание мэрии.