Я – Товарищ Сталин 4 (СИ). Страница 24

— Вячеслав Михайлович, — начал Сергей, — хочу обсудить с тобой ситуацию с французами и британцами. Они готовят блокаду наших поставок в Испанию и Абиссинию. Начинают в апреле, с «инспекций» в Средиземном море. Британцы перекроют Красное море, давят на турок, чтобы закрыть Дарданеллы. Если это произойдёт, наши бригады в Испании останутся без оружия, а Хайле Селассие потеряет всё. Что предлагаешь?

Молотов снял очки, протёр их платком, его движения были медленными, обдуманными. Он положил очки на стол и заговорил.

— Товарищ Сталин, ситуация серьёзная, но не безнадёжная. Британцы и французы хотят ослабить нас, но они не готовы к открытому конфликту. Их «политика невмешательства» — это попытка сохранить лицо перед общественностью, которая требует мира, и одновременно задушить нас без войны. У нас есть три направления, чтобы сорвать их планы.

Он открыл портфель, вытащил лист с заметками и продолжил.

— Первое: дипломатическое давление. Мы можем использовать Лигу Наций. Французы и британцы боятся выглядеть агрессорами, особенно после того, как они провалились с санкциями против Италии за Абиссинию. Мы можем поднять вопрос о свободе судоходства в Средиземном море и Красном море. Обвинить их в нарушении международного права — их же любимого принципа. Наш посол в Женеве, Литвинов, может подготовить резолюцию. Это не остановит блокаду, но затянет время, заставит их оправдываться.

Сергей кивнул, его пальцы постукивали по столу. Лига Наций — слабый инструмент, но публичный шум может смутить их. Он жестом попросил продолжать.

— Второе: альтернативные маршруты. Если Дарданеллы закроют, мы можем перенаправить поставки через Балтику и Атлантику. Это дольше, дороже, но возможно. Порты в Варне и Констанце пока открыты, Болгария и Румыния не посмеют закрыть их без давления Британии. Мы можем усилить там наши торговые представительства, подкупить местных чиновников. Также есть вариант через Персию — порт Бендер-Аббас. Это медленно, но британцы не контролируют Персидский залив так плотно, как Красное море.

Сергей нахмурился. Персия — это риск. Шах ненадёжен. Но Балтика и Варна — это идея. Он сделал пометку в блокноте.

— И третье? — спросил он.

Молотов слегка улыбнулся, что было редкостью.

— Третье — раскол их союза. Британцы и французы не так едины, как кажется. Франция боится Гитлера больше, чем Британия. Дельбос говорит Москве о дружбе, потому что боится, что мы повернёмся к Германии. Мы можем сыграть на этом. Предложить Франции двусторонний договор — скажем, о взаимопомощи против Германии. Это пустышка, но Дельбос занервничает, начнёт сомневаться в британцах. Одновременно мы можем намекнуть туркам, что готовы поддержать их в спорах с Британией за Мосул. Турки не любят британцев, они слишком давят на них. Если мы дополнительно подкупим Анкару — деньгами, оружием, помимо того, что мы уже даем им за обходные пути — они могут оставить Дарданеллы открытыми. А без Дарданелл британская блокада в Средиземном море теряет смысл.

Сергей откинулся в кресле, его разум просчитывал ходы. Молотов был прав: раскол — это главное. Французы параноики, турки думают о прибыли, а британцы слишком самоуверенны. Если мы выиграем время, подкупим турок и устроим шум в Лиге Наций, то сможем продолжать поставки.

— Хорошо, Вячеслав Михайлович, — сказал он. — Начинайте готовить резолюцию для Лиги Наций. Литвинову дайте инструкции сегодня же. Усильте наши позиции в Варне и Констанце, найдите людей, которые могут подкупить портовых чиновников. И проработайте вариант с Персией — на всякий случай. Что до Франции… подготовьте черновик письма к Дельбосу. Намёк на договор, но никаких обещаний. И свяжитесь с нашим человеком в Анкаре. Узнайте, сколько турки хотят за Дарданеллы.

Молотов кивнул, записывая указания.

— Будет сделано, товарищ Сталин. Ещё одно: мы можем усилить пропаганду. Наши газеты в Европе — «Юманите», «Человечество» — могут начать кампанию против британской блокады. Назвать её империалистической, обвинить в поддержке фашизма. Это поднимет шум среди левых в Париже и Лондоне.

Сергей улыбнулся краем губ. Пропаганда — старый трюк, но работает. Левые в Европе ненавидят нынешнее правительство Британии не меньше, чем мы.

— Одобряю. Начинайте. И держите меня в курсе по Анкаре. Если турки согласятся, мы выскользнем из этой удавки.

Молотов встал, собрал портфель и направился к двери. Сергей остался один, глядя на карту Европы, висевшую на стене. Его пальцы коснулись Чёрного моря, затем скользнули к Дарданеллам. Мы перехитрим вас, подумал он. Игра только начинается.

Глава 11

30 марта 1936 года, Берлин

Весна в Берлине наступила неохотно, но к концу марта город начал оживать. Тиргартен, ещё недавно укутанный снегом, теперь сверкал молодой зеленью, а голые ветви лип и каштанов покрывались нежными почками. Шпрее, освобождённая от ледяной корки, текла спокойно, отражая бледно-голубое небо, по которому плыли редкие облака. Улицы Шарлоттенбурга наполнились движением: женщины в лёгких пальто спешили по делам, мужчины в шляпах и костюмах обсуждали новости, а уличные торговцы громко расхваливали свежие цветы и тёплый хлеб. На Вильгельмштрассе здания министерств всё так же возвышались, массивные и непроницаемые, но их серые фасады теперь казались чуть менее угрюмыми под мягким весенним солнцем. В воздухе витал запах цветущих каштанов, смешанный с лёгким ароматом бензина от проезжающих машин.

Ларс Эклунд стоял у окна своего кабинета в шведском посольстве, глядя на оживлённую улицу. Его светлые волосы, обычно всегда аккуратно зачёсанные, слегка растрепались — привычка нервно проводить рукой по голове дала о себе знать. Серые глаза, усталые, но цепкие, внимательно следили за прохожими, словно он искал в толпе что-то подозрительное. За последние недели напряжение в нём только нарастало. Москва, получив его шифровку, требовала больше информации — о планах Абвера, о настроениях Канариса, о его интересах в Прибалтике. Но каждый шаг был подобен хождению по тонкому льду: одно неверное движение, и всё могло рухнуть.

Сегодня Канарис снова пригласил посла Хедстрёма и Ларса в свою резиденцию в Груневальде. Приглашение, доставленное через адъютанта, было сформулировано в обычном вежливом тоне: «неформальная беседа, вино, обсуждение текущих дел». Но Ларс знал, что за этим скрывается нечто большее. Канарис никогда не приглашал просто так. Его мысли метались: «Он проверяет меня? Или это Хедстрём попал под его взгляд? Или он подозревает посольство в целом?» Ларс поправил тёмный костюм, затянул узел галстука и взял папку с бумагами — на этот раз отчёты о поставках шведской древесины в Германию. Это был предлог, чтобы поговорить на нейтральные от разведки темы, но его настоящая задача оставалась той же: выудить у Канариса информацию, не раскрыв себя.

В холле посольства Ларс встретил Карла Густава Хедстрёма, который уже надевал лёгкое пальто и шляпу. Посол, как всегда, выглядел безупречно: тёмный костюм, идеально выглаженная рубашка, спокойная улыбка. Но Ларс заметил в его глазах лёгкую тень беспокойства, едва уловимую.

— Ларс, ты готов? — спросил Хедстрём, поправляя манжеты. — Канарис ждёт нас к четырём.

Ларс кивнул, стараясь скрыть внутреннее напряжение.

— Конечно, господин посол. Я взял отчёты по древесине. Думаю, это подойдёт для нейтрального разговора. Канарис часто вас приглашает в последнее время?

Хедстрём, слегка улыбнувшись, ответил:

— Не так уж часто, Ларс. Сегодня, вероятно, будет говорить о торговле. Но с ним никогда не знаешь наверняка. Ты заметил, как он смотрел на тебя в прошлый раз?

Ларс почувствовал, как сердце забилось сильнее. Он постарался ответить спокойно:

— Да, господин посол. Он… внимателен. Но я старался не лезть слишком глубоко. Просто поддерживал беседу.

Хедстрём кивнул, но его взгляд задержался на Ларсе чуть дольше обычного.

— Хорошо. Но будь осторожен. Канарис — как шахматист. Он видит на несколько ходов вперёд. Не давай ему повода думать, что ты играешь в свою игру.