Я – Товарищ Сталин 4 (СИ). Страница 23

Рябинин почувствовал, как в груди все сжимается. Турция — это ключевой узел. Если закроют Дарданеллы, то мы отрезаны от Чёрного моря. Персия слишком медленная, слишком рискованная. Нам нужны эти пути. Он наклонился ближе.

— А итальянцы? Вы сказали, они в деле.

Моро затушил папиросу, раздавив её о булыжники.

— Муссолини играет на обе стороны, как всегда. Он обещал нейтралитет, но поставляет Франко оружие и самолёты, а французам говорит, что держит свой флот вне средиземноморских патрулей. Я видел письмо от Чиано, их министра иностранных дел, к Дельбосу. Итальянцы хотят свой кусок — контроль над Албанией, может, долю в Абиссинии, если она падёт. Они будут молчать, пока французы и британцы позволяют им держать свои колонии и влияние на Балканах. Грязная игра, мсье Перес. Все они делят мир, а Советы хотят вытеснить.

Рябинин откинулся назад, он думал. Москве нужно знать это сейчас. Мы можем перенаправить через Варну, может, подкупить турок, чтобы держали проливы открытыми. Но если британцы в Адене, Абиссиния потеряна. Он взглянул на парня у фонтана, который теперь подошёл ближе, притворяясь, что завязывает шнурок. Слишком близко, подумал Рябинин, рука потянулась к тайному отделению чемодана. Он повернулся к Моро.

— Вы хорошо справились, Андре. Эти документы — насколько они свежие? И можете ли достать ещё? Нам нужны детали: названия кораблей, графики патрулей, что-нибудь о переговорах с турками.

Лицо Моро побледнело, пальцы нервно теребили ремень портфеля.

— Телеграммы с прошлой недели. Меморандум — со вторника. Я могу попробовать достать ещё, но это всё сложнее. Перрен начал запирать кабинет, машинистки напуганы. В министерстве говорят о охоте на крота. Если я зайду слишком далеко…

Он замолчал, глаза метнулись к входу во двор, где мальчишка-разносчик на велосипеде остановился, взглянул на них и уехал.

— Я должен думать о Жюли. Если меня поймают, она останется одна.

Рябинин кивнул, его выражение лица на миг смягчилось.

— Я знаю, чем вы рискуете, Андре. Москва тоже знает. Мы защитим вас и Жюли, если дойдёт до этого. Но нам нужны эти детали. Без них наши люди в Испании и Абиссинии слепы. Ещё одно усилие — названия кораблей, даты, что-нибудь о британском флоте. Сможете?

Моро смотрел на булыжники. Органная музыка из церкви усилилась, печальный аккорд эхом разнёсся по двору. Наконец он кивнул.

— Ещё раз. Я попробую. Но это последний раз, мсье Перес. После этого я ухожу. Я добуду, что смогу, к следующей пятнице. Здесь же, в то же время. Если я не приду, значит, меня поймали — или я мёртв.

Рябинин встал, поправил шляпу.

— Пятница, значит. Будьте осторожны, Андре. Следите за хвостами, меняйте маршруты. Если заметите что-то странное, уезжайте из Парижа. Мы найдём вас.

Он помолчал, глаза встретились с глазами Моро.

— Вы все делаете правильно. Для Жюли, для Франции, для нашего дела.

Моро слабо улыбнулся, собирая портфель и зонт.

— Дело, — пробормотал он почти про себя. — Надеюсь, оно того стоит.

Он повернулся и пошёл к выходу из двора, его фигура растворилась в тумане.

Рябинин подождал, глаза обшаривали двор. Парень у фонтана исчез, сторож снова подметал. Рябинин задержал руку у чемодана. Слишком много глаз в этом городе, подумал он. Он покинул двор, выбрав извилистый путь по узким улочкам за Сен-Сюльпис, разум уже составлял зашифрованное сообщение для Москвы. Французы и британцы наступали, но он знал, что Сталин, обязательно найдет способ перехитрить их.

Кремль, 29 марта 1936

Утро в Москве было холодным, с серым небом, нависшим над Кремлём, словно тяжёлая пелена. В кабинете Сергея, на массивном дубовом столе лежали кипы документов: донесения из Испании, шифровки из Парижа, отчёты о производстве танков и самолётов.

Дверь кабинета открылась, и вошёл Павел Судоплатов, начальник иностранного отдела ОГПУ. Его тёмный костюм был безупречно выглажен, но под глазами залегли тени — бессонные ночи давали о себе знать. В руках он держал тонкую папку. Сергей жестом указал на стул, напротив.

— Павел Анатольевич, докладывайте, — голос Сергея был низким, с лёгкой хрипотцой. — Что у нас из Парижа?

Судоплатов сел, развязал папку и вытащил несколько листов, испещрённых аккуратным почерком.

— Рябинин встретился с Моро вчера утром. Моро передал копии телеграмм от Дельбоса и Перрена, а также меморандум Левассёра о морских манёврах. Французы и британцы готовят блокаду, товарищ Сталин. Они называют это «политикой невмешательства», но это лишь ширма. Французский флот начнёт патрулировать Средиземное море от Гибралтара до Тулона, британцы перекроют Красное море и Суэц. Цель — отрезать наши поставки в Испанию и Абиссинию. Моро говорит, что итальянцы согласны оставаться нейтральными, если это ударит по нам сильнее, чем по ним. Муссолини хочет Албанию и долю в Абиссинии, если она падёт.

Сергей откинулся в кресле, его пальцы сжали подлокотники. Он чувствовал, как внутри закипает гнев, но разум, привыкший к аналитике, уже просчитывал варианты. Блокада без объявления войны — это не просто хитрость, это шахматный ход. Они хотят истощить нас в Испании, задушить Абиссинию и выйти сухими из воды. Он постучал пальцами по столу.

— Даты. Когда они начнут?

Судоплатов перелистнул страницу.

— Меморандум Левассёра указывает на середину апреля для начала патрулей. Сначала будут «инспекции» — задержка наших кораблей под предлогом проверки грузов. Они знают маршруты через Стамбул и Пирей, у них есть список наших судов. Также ведут переговоры с Турцией, чтобы закрыть Дарданеллы. Британцы уже перебрасывают эсминцы в Аден. К маю Красное море будет под их полным контролем.

Сергей встал, прошёлся к окну. За стеклом виднелись кремлёвские башни, окутанные лёгким туманом. Он думал о республиканцах в Испании, о Хайле Селассие в Абиссинии, о тысячах людей, зависящих от советских поставок. Если пути перекроют, Испания падёт под Франко, а Абиссиния — под Муссолини. Это будет не просто поражение — это будет сигнал Гитлеру, что Советы слабы. Он повернулся к Судоплатову.

— Что ещё? Моро надёжен? Или французы уже дышат ему в затылок?

Судоплатов нахмурился, его голос стал тише.

— Моро напуган, товарищ Сталин. Он говорит, что в министерстве началась охота на крота. Дельбос усилил охрану, проверяет столы, запирает архивы. Моро рискует дочерью, жизнью. Он обещал достать ещё — названия кораблей, графики патрулей, возможно, что-то о переговорах с турками. Следующая встреча в пятницу. Но он сказал, что это последний раз. Если не придёт — значит, его поймали или убили.

Сергей кивнул, его взгляд стал жёстче.

— Если Моро поймают, мы теряем главный источник в Париже. Прикажите Рябинину подготовить запасной план — другого связного, другой канал. И скажите ему, чтобы был готов вытащить Моро и его дочь, если запахнет жареным. Что с документами? Они подлинные?

— Рябинин проверил. Телеграммы свежие, с прошлой недели. Меморандум от вторника. Всё совпадает с нашими другими источниками — агенты в Лондоне подтверждают переговоры с французами. Британцы и Дельбос действительно готовят коммюнике для «европейского единства», но это дымовая завеса.

Сергей вернулся к столу, взял телеграмму Рябинина и пробежал глазами текст. Его разум искал выход. Блокада — это удавка, но удавку можно ослабить. Нужно время, нужно давление, нужно играть их же картами. Он посмотрел на Судоплатова.

— Хорошо, Павел Анатольевич. Продолжайте держать Рябинина на связи. Я хочу знать всё, что Моро достанет в пятницу. И усилите наблюдение за турецкими портами. Вы свободны.

Судоплатов кивнул, собрал папку и вышел. Сергей остался один. Он нажал кнопку телефона на столе.

— Позовите Молотова.

Через десять минут Вячеслав Молотов вошёл в кабинет. Его круглые очки поблёскивали в свете лампы, лицо, как всегда, было спокойным. Он сел, положив портфель на колени.