Придворный Медик. Том 2 (СИ). Страница 41

Но астматикам такое давать нельзя.

— Скажите, Мария, а почему вы дали Кондратьеву именно этот препарат? — поинтересовался я, а затем указал на шкаф с лекарственными средствами. — Вот, посмотрите, здесь же куча других таблеток от давления. Сартаны, «-прилы», амлодипин, моксонидин. Вариантов — уйма! Почему именно бета-блокаторы?

— Так ведь я же не сама подбирала этот препарат, Павел Андреевич, — опомнилась Мария. — Господин Гаврилов велел мне дать ему лекарственные средства в соответствии с ранними назначениями. Он уже лечился от гипертонической болезни.

О-о, так вот где собака зарыта. Теперь всё встаёт на свои места. Оно и понятно, что медсестра не стала бы самостоятельно давать пациенту лекарства без ведома врача. Значит, Гаврилов просто поручил ей скопировать лечение из ранних выписок.

И я уже догадываюсь, кто заполнял эти выписки в прошлом. Усевшись за компьютер, я прогнал всю историю болезни Фёдора Кондратьева и наткнутся на то самое обращение по поводу гипертонической болезни.

— Вот! Вот отсюда я взяла препараты, — указала на экран Мария.

— Эдуард Дмитриевич Дубков, — обнаружив знакомую подпись, вздохнул я. — Ну кто бы сомневался?

Он ведь раньше лечил семью Шолоховых, а также занимался здоровьем их слуг. И за каким-то чёртом назначил бета-блокаторы астматику! Болван бестолковый… Странно, что Кондратьеву хуже не стало ещё в тот момент. Видимо, тогда симптомы бронхиальной астмы ещё не достигли своего пика.

А теперь этот препарат для него смертельно опасен.

— Подытожим, — заключил я. — Мария, я правильно понял, что сами вы препараты не назначали, а лишь следовали указаниям Евгения Кирилловича?

— Да, но… Господин Булгаков, пожалуйста, не сваливайте всю вину на Евгения Кирилловича! — запаниковала Мария. — Лучше уж пишите докладную на меня. У господина Гаврилова было много пациентов. Поэтому он и попросил меня взять лечение из старых выписок.

— Не волнуйтесь, никто не пострадает. Ни вы, ни Гаврилов. С Кондратьевым я сейчас сам поговорю. И на будущее — выписки Дубкова за пример не берите. Если Гаврилов занят, лучше звоните сразу мне. В любое время суток дам совет.

— Спасибо вам огромное, Павел Андреевич, — с облегчением выдохнула Мария. — Будто камень с души сняли. Когда вы зашли в процедурный кабинет, я уже думала — всё. Срок моей работы подходит к концу.

— Так просто вы от нас не отделаетесь, — улыбнулся я. — Но держите в уме. Если что-то не ясно — спрашивайте. Нет ничего постыдного в незнании. На то и был создан процесс учёбы.

Оставив Марию наедине с собой, я прошёл в палату, в которой лежал дворецкий Шолоховых. Фёдор Захарович выглядел куда лучше, чем я думал. Видимо, Гаврилов хорошо постарался над восстановлением проходимости его бронхов.

— Ну как вы, Фёдор Захарович? — я присел рядом с пациентом. — Выглядите бодро. Одышки больше нет?

— Да всё в порядке, Павел Андреевич, зря всю эту шумиху подняли, — улыбнулся старик. — Никаких претензий к медсестре у меня нет. А её, бедную, ваш коллега так отчитал, что мне самому было смотреть больно. Ошиблась, с кем не бывает? Главное, что случилось это со мной, а не с дворянином.

— Тут я с вами не соглашусь, — покачал головой я. — Касаемо медсестры — всё ясно, мы её и не планируем наказывать. Ошибка произошла по вине другого человека. Но уж больно бьёт по ушам ваша фраза о слугах и дворянах! Для нас разницы нет. Все вы для меня — пациенты. И помощь всем оказывается одинаковая.

— Да это вы просто такой принципиальный, Павел Андреевич, — тихо посмеялся дворецкий. — Не все лекари мыслят так же, как и вы.

Что ж, минус одна проблема. Претензий нет, причина проблемы найдена, пациент восстановлен — я даже ещё раз осмотрел его «анализом». Состояние бронхов уже пришло в норму.

Я набрал номер Гаврилова, кратко пересказал ему всё, что мне удалось выяснить, а также предупредил, что нам пора меняться местами. Круглов уже закончил обследование, а это значит, что дальнейшую консультацию я могу продолжить в своём кабинете.

— Так… Чёрт возьми! — выругался Евгений Кириллович. — Это что же получа… — послышался грохот упавшего телефона. Похоже, на нервах Гаврилов выронил мобильник. — Что же получается⁈ Вы теперь на меня докладную писать будете? На имя главного лекаря?

— Я вообще ни на кого писать докладные не собираюсь. По моему мнению, виноват только один человек. И он уже здесь не работает. Думаю, мы с вами не будем бить пяткой в грудь и требовать, чтобы Дубкову продлили срок заключения, верно? Зачем нам такой геморрой?

— Ну… Я с вами полностью согласен. Тогда что будем делать?

— Выводы — вот что мы будем делать. Рудиной я уже всё объяснил. Вы, думаю, тоже поняли, где допустили промах. Порадуемся, что пациент отделался лёгким испугом, и продолжим работу, — заключил я.

Привык же Гаврилов вечно искать виноватых. Я даже догадываюсь, как он мыслит. Если он не обвинит кого-то, то обязательно обвинят его. И тогда встречи с руководством не избежать!

Я вернулся в свой кабинет, а Гаврилов направился в дневной стационар. Никита Круглов передал мне все результаты анализов. Я пролистал несколько обследований, которые не дали никакого чёткого понимания о том, что на самом деле творится с больным.

Но вскоре остановился на одном из важнейших анализов крови. И мне сразу всё стало ясно.

Вот ведь зараза! Так и думал, что само сердце полностью здорово. А вот с другим органом придётся повозиться…

Александр Громов взял больничный на неделю. Отец на эту тему с ним даже разговаривать не стал, но и противиться решению Александра не посчитал необходимым.

С этого дня Громов-младший должен был каждое утро являться в дневной стационар Максима Ломоносова, чтобы разворачивать продуманный им план.

А точнее, их общий с лекарем сценарий борьбы с Павлом Булгаковым. Прошлым вечером Громов и Ломоносов быстро пришли к общему знаменателю. Поняли, что их цели упираются в Булгакова, а потому стали действовать сообща.

— Итак, Александр Ярославович, — Ломоносов вошёл в палату Громова и запер за собой дверь. — Если я вас правильно понял, сегодня мы нанесём по соседнему отделению двойной удар. Вы уже свою часть выполнили?

— Разумеется, — улыбнулся Александр и задумчиво щёлкнул пальцем по капельнице. Лечиться ему было не от чего, поэтому Максим Владимирович принял решение провести курс капельницы с обычными витаминами. Витамины-то лишними точно не будут! — Сегодня во второй половине дня, господин Ломоносов, вас ждёт очень приятный сюрприз. Я уже связался со всеми знакомыми. Единственное, в чём я сомневаюсь — удастся ли вам справиться с таким потоком? Не уверен, что вы когда-либо работали в таком режиме.

— Вот уж давайте обойдёмся без оскорблений, — хмыкнул Максим Владимирович. — Вы меня недооцениваете. Я, может, и молод, но опыт у меня богатый. Ради победы в соревновании отделений я и не такое готов выдержать.

— Ни в коем случае даже не думал вас оскорблять, — тут же отступил Громов. — Я просто беспокоюсь, что моему новому союзнику будет непросто. А мы ведь хотим быстро решить наши проблемы без особых усилий, верно?

Александр с трудом сдерживал свои истинные эмоции. Ломоносов ему не нравился. Максим Владимирович казался нудным, заносчивым и очень дотошным лекарем. В своём деле он разбирается хорошо, но терпеть его характер — сущее мучение.

Но придётся терпеть. На что только не пойдёшь ради того, чтобы восстановить свою репутацию в глазах отца? А заодно и отомстить Булгакову.

— Текст я уже подготовил, — заключил Ломоносов, неспешно поправил очки, а затем протянул Александру Громову распечатку, где не хватало только его подписи. — Моё имя здесь уже стоит, как видите. Как только укажете своё, этот документ сразу же попадёт на стол главного лекаря.

— Но помните мои условия? — спросил Громов. — У меня должна быть возможность вернуть всё на свои места. Иначе сделка с Булгаковым не выйдет.

— Подпишите документ — и делайте с ним всё что хотите, — кивнул Ломоносов. — Думаю, рычаг влияния на Павла Андреевича вы получите очень сильный.