Где никто не слышит. Страница 2

– Есть сигарета?

– Да, конечно, – протягивает пачку и даёт закурить.

Сара тем временем радостно виляет хвостом и тыкается мокрым носом в руку. Собака не остаётся без внимания – Оля чешет её за ухом и курит.

– Так что? На работу, да? – никак не угомонится парень и заглядывает в глаза Оли.

– Нет. Сегодня выходной.

– А, ну да. А куда?

– К Лёше.

Ответ ему явно не по душе – Лёва сразу поник, но пытается это скрыть. Ещё бы, ведь московским местные пацаны завидуют, оттого и недолюбливают. Ещё в детстве Лёша постоянно задирал и издевался над Лёвой. Насколько ей известно, соседский пацан до сих пор боится его, как огня. Вот и сейчас, притих, но оно и к лучшему. Оля сухо говорит:

– Ладно, удачной вам рыбалки. Михаилу Евгеньевичу привет передавай.

С этими словами уходит с улицы в направлении центральной дороги, где слева, вдалеке, виднеется дом с новёхоньким сайдингом – Лёшин.

3.

Провожая её взглядом и периодически оглядываясь, Лёва высматривает папу. Без палева выбрасывает окурок в жухлую траву, придавливая его подошвой ботинок. Блин, какая же тварь этот рыжий. До сих пор жить не даёт нормально. Теперь ещё и к Оле подкатывает, наверняка у них секс есть. Ну жесть же! В прошлом году они еще не мутили, а сейчас что? И давно это? Как такой неотёсанный дегенерат может заинтересовать её? Она же офигенская, умная, красивая. Личико – как у девчонки анимешной, блондинка с шикарными длинными волосами. Веснушки у аккуратного носика и под зелеными глазами. Да таких в Москве с трудом найдешь, ну вот в его школе и на районе точно нет. Она еще и взрослая, двадцать лет. У Лёвы есть ее профиль в соцсетях, а любимые фотки – в купальнике на Святом озере, в Шатуре. На них он засматривается чаще всего.

В его сердце девушка занимает какую-то особенную полочку. Как жаль, что её день рождения в феврале. Лёва с радостью, каждый год дарил бы ей что-нибудь, если бы жил здесь. Но ему ничего не остается, как поздравлять ее через переписку во «ВКонтакте» и отправлять всякие нелепые стикеры. Он вообще только из–за неё в нём и сидит. Она отвечает ему всегда скупо, дежурно, переписку никогда первая не начинает. Вообще никогда. А последние пару лет и вовсе может не читать его сообщения неделями.

Лёва переминается с ноги на ногу и достаёт свой айфон, смотрит на время. Семь часов пять минут. Прошло ещё несколько минут, потом ещё пару. Наконец-то сзади подходит отец, закидывая рюкзак за плечи и подтягивая удочки

– Готов? Сара готова? Выдвигаемся.

– Чего ты так долго? Приспичило? Я чуть не заснул здесь.

– Бутерброды резал. Ты же не удосужился вчера этого сделать, как я просил.

– Ой, блин, извини. Из головы вылетело.

– Да ничего, свежее будут. Огурца добавил еще в них.

– Я так не люблю, пап.

– Как так?

– Да огурцы.

– Овощи есть надо. Что ты обычно дома ешь, чем мама кормит?

– Да нормально кормит, всё хорошо, не парься, – выдавливает из себя Лёва и зевает.

Папа принюхивается и осуждающе склоняет голову вбок.

– Курил, что ли?

Смотрит строго, будто в душу. Блин, это было неожиданно, Лёва не был готов к этому вопросу, он теряется и пытается наспех что-то придумать.

– Да брось, я не буду ругаться, я же не мама. Но не злоупотребляй и не пались. Понял? Если куришь – кури, но делай это так, чтобы я не замечал. Ты уже не маленький, но и по закону не дорос ещё. Ага?

– Ага, понял, хорошо, – замялся Лёва, – спасибо?

– Спасибо? Это вопрос? – захохотал отец.

Они улыбаются друг другу и неспешно идут по центральной улице. Сара бежит рядом, обнюхивая каждый куст, будто видит их впервые.

– Папа, слушай, эти озёра… Сколько до них? Километров шесть?

– Каких шесть? Не выдумывай. Ты же знаешь – три–четыре примерно.

– Не преуменьшай! Там пять, я знаю.

– Ну видишь, всё-то ты знаешь, – отец нежно тормошит Лёву по макушке.

– Обязательно туда? А? За нашим участком, в нескольких сотнях метрах, тоже озёра.

Отец не отвечает, молчит. Лёва продолжает:

– Поменьше, болотистее, но до них хотя бы тащиться так далеко не надо, и щука водится.

– Откуда ты знаешь? – резко вклинивается он. – Ты же не ходил к ним? Ты знаешь, что это табу. Туда не ходим.

– Нет-нет, не ходил, конечно. Слышал, что мужики обсуждали, когда в магаз забегал позавчера. Ну и до этого знал. Но что в них такого, пап? Я понимаю, что ты их недолюбливаешь, но может наоборот стоит пойти и перебороть себя? – поглядывает на него Лёва, в ожидании ответа.

Отец идёт прямо, не сбавляя шаг, лицо у него серьёзное. Он молчит, Лёва знает почему, но всё же решается спросить:

– Папа, ну, может, всё-таки попробуем, разок? Ведь все ходят, всё нормально.

– Лев, мы об этом не разговариваем. Мало я тебя в детстве пугал ими, а?

Парень шмыгает носом и вытирает его рукавом. Отца не переубедить, этому есть объяснение.

– Хорошо, пап, сорри.

Они шагают молча. Настроение, похоже, у отца подпортилось, надо бы растормошить его.

– Кстати, я пока стоял, Олю видел. Она передавала тебе привет.

– Ага.

– Что «ага»?

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Ну, не знаю. Спасибо, например?

– Кому мне говорить спасибо? Ей, что передала привет, или тебе, что выполнил её просьбу? – сухо интересуется он.

Блин, похоже, батя совсем поник. Лёва уже жалеет, что начал этот разговор про ближайшие озёра. Больше не стоит при отце поднимать эту тему. Всё же надо уважать его воспоминания и не бередить травму детства. Когда он был ребёнком, пацаном, дедушка Лёвы, светлая ему память, забирал его сюда из города на лето. Этот участок – семейный, уже много поколений, родовое гнездо. Дед Женя забирал папу не одного, а со Стасиком, родным братом отца, и Леночкой, их сестрёнкой, младшенькой. Батя был старшим, ему было лет тринадцать. Стасику, вроде, двенадцать или одиннадцать, а Леночке – Лёва уже позабыл. Но она была самой мелкой.

Эти ближайшие озёра лежат после небольшого леса. Сам лес местные назвали Тихим, и озёра, соответственно, тоже – Тихими. Если подняться на третий этаж их дома и выйти на летнюю веранду, то можно увидеть его. Самый обычный, густой и ничем не примечательный. Ничем, кроме их семейной истории, которая известна здесь всем от мала до велика.

Папа, Стасик и Леночка были непоседами, бесились, деда не слушались. Как-то раз, когда уже смеркалось, они начали играть на участке в прятки, но места им стало мало. Тогда отец, чтобы стало интереснее, надоумил всех пойти играть в лес. К тому времени уже стемнело, но их это не смутило. Прятки зашли слишком далеко. Дети потерялись, причём конкретно, их искали несколько дней. Приезжала милиция, ещё какие-то неравнодушные, народу было много. Со слов отца, дети перепугались, разбежались в темноте, костер жечь было не из чего. Разделились, в общем. В конце концов, поиски все всё же увенчались успехом, но удалось найти только папу. Стасика с Леночкой найти не вышло.

Отец винит себя за случившееся и всё ещё не может говорить об этом. Только иногда, когда они с Лёвой смотрят по вечерам кино, а папа выпивает, его начинает распирать. Он говорит: мол, извини меня, сын, таким я дураком был. Если бы не моя глупость, были бы у тебя сейчас дядя и тётя, а у меня душа не разодранная на куски. Жалко его. Лёва всегда папу успокаивает в такие моменты.

Уже через какое-то время, когда технологии добрались до Лёвы, он неравнодушно открыл карту в интернете и посмотрел, насколько большие эти озёра. Нашёл садовое товарищество «Стрела», Орехово-Зуевский городской округ. Увидел те самые места и оцепенел. Десятки километров уходящих на восток водоёмов, болот, диких лесов. А до ближайшего города по прямой линии и вовсе целая сотня. Немудрено, что там можно потеряться заигравшимся детям.

Сейчас от этих мест мелюзгу гоняют и наговаривают им сказок, что там души потерявшихся ходят и ждут, чтобы в свои лапы заманить нерасторопных и любопытных мальцов. А если забредёт туда ребёнок, то сцапают и не вернут того больше никогда.