Призрак Сомерсет-Парка. Страница 4

Мисс Крейн не даст мне долго гнить в тюремной камере. И все же в сердце моем трепетали отголоски страха. Я доверяла этой женщине, лишь когда могла ее видеть, как заклинатель змей — свою кобру.

— Она меня вытащит, — заверила я больше себя, чем Друзиллу. — Как всегда.

Кто-то громыхнул решеткой камеры. Дверь открыл полисмен и проворчал, обращаясь к Друзилле:

— Вставай, мерзкая потаскуха.

Я только закатила глаза. Вообще-то я помнила, как этот самый полисмен захаживал к мисс Крейн по самым разным поводам. Если он оплачивал визит к «мерзкой потаскухе», то кто тогда он сам?

Затем я услышала, как по каменному полу стучат каблуки. Я поискала взглядом источник звука, и наконец из-за угла показалась мисс Крейн. Если ваш взгляд не притягивала ее красная помада и обширный бюст, то наряд мадам — всенепременно. На голове у нее красовалась огромная шляпа самого броского фиолетового оттенка, который я когда-либо видела. Пальто с меховой отделкой тоже было новым. Но как бы она ни разоделась, любая приличная дама при виде мисс Крейн все равно постаралась бы перейти на другую сторону улицы, лишь бы оказаться от нее подальше.

Она взяла Друзиллу за руки и притянула к себе, почти задушив несчастную в своем роскошном декольте. Пусть мисс Крейн считала нас своей собственностью, Друзиллу она обняла будто по-матерински, и та благодарно вздохнула. Сердце мое налилось странной тяжестью.

Я хотела было выйти следом, но полисмен захлопнул решетку у меня перед носом.

— Нет, Дженни, — сказала мисс Крейн. — Не на сей раз.

Услышав, как она меня назвала, я нахмурилась. Ну разумеется, дразнит! Хочет, чтобы я умоляла или расплакалась?

— Друзилла и остальные девочки больше не могут покрывать недостающую часть твоей платы за комнату, — сказала она. — Я и так выручала тебя, покуда могла. Больше я не в силах тебя оберегать. Ты представляешь, сколько людей в этом городе хотели бы сдать тебя за вознаграждение?

Я бросила взгляд на ее рот в ярко-красной помаде, и меня осенила жестокая догадка. Деньги на новую шляпу и пальто на нее явно не с неба упали.

— Вы меня сдали? — В горле тут же пересохло. — Да как вы могли?!

— Не прикидывайся дурехой. — Она улыбалась, но голос резал, будто нож. — Я знаю, что ты от меня скрывала! Я нашла кошелек, который ты прятала под матрасом.

«Нет, нет, нет!» — закричала я про себя и схватилась за решетку камеры, чтобы не упасть. Глаза жгло от слез.

— Эта ошибка тебе дорого обойдется. И станет последней, которую ты совершила. Подумать только, прятать от меня деньги! — У нее на губах заиграла злая улыбка. — Да не вздумай проливать тут моря лживых слез. Ты скорее облапошишь умирающего, чем подашь ему воды напиться.

Они с Друзиллой развернулись и пошли прочь, а потом исчезли за углом, и эхо их шагов стихло. Полисмен стукнул дубинкой по решетке, и я отпрыгнула. Каким бы чудовищем ни была мисс Крейн, она могла вытащить меня из камеры... И тут меня осенило: а ведь она забрала все деньги, которые мне удалось скопить. Я напряженно вслушивалась в стук ее каблуков, надеясь, что хозяйка пансиона возвратится и скажет, мол, нарочно меня припугнула.

Сердце бешено колотилось. Этого не может быть. Нужно успеть на поезд! Я рухнула на колени и стала обшаривать пол, пытаясь найти хоть что-то, оброненную кем-нибудь шпильку, которую я могла бы пустить в дело, но этим лишь позабавила дежурного. Накатила безысходность, высасывая из меня оставшиеся силы.

Я принялась заплетать косу, пытаясь вспомнить, как руки матушки перебирали мои волосы.

— Помни, ma petite chérie [2], — как-то сказала она с отчетливым французским выговором, — полагаться ты можешь только на себя.

— Но ведь мы есть друг у друга, — отозвалась я и, обернувшись, посмотрела на нее.

— Это не навсегда, — сказала мама, а потом добавила: — Подумай обо всех этих несчастных, которые умоляют нас поговорить с мертвецами. Вот к чему приводит любовь — к глубокому, бесконечному горю. Если ты не хочешь его испытать — оберегай свое сердце.

Я задремала, прижавшись к каменной стене, и снились мне камин и ключ, почерневший от копоти.

— Тиммонс! — Меня разбудил резкий окрик дежурного. — Твой поверенный пришел.

— Поверенный? — Я потерла глаза, пробудившись от неглубокого сна; глаза жгло, будто в них попал песок. Полисмен не стал открывать камеру, но я заметила у него в руках свой саквояж. Я сразу поднялась, борясь с желанием его вырвать.

По ту сторону решетки стоял джентльмен в цилиндре и смотрел на меня. Лицо у него было бледное, глаза прищуренные, запавшие, понимающая улыбка и аккуратно подстриженная белая борода. Он опирался на трость со змеиной головой.

— Мистер Локхарт, к вашим услугам, — представился он, слегка кивнув мне.

Я с опаской приблизилась. К учтивости со стороны незнакомцев я не привыкла. Еще подозрительнее было то, что дежурный удалился, дабы оставить нас наедине.

— Я договорился, чтобы вас отпустили на поруки, — сказал мистер Локхарт. — До суда вы будете находиться под моей опекой.

Я было решила, что ослышалась. Просто невообразимо, чтобы констебль Ригби согласился на подобное.

— Должно быть, вы очень влиятельны, — заметила я.

— Вовсе нет, — отозвался он, — а вот тот, на кого я работаю, как раз таков, и ему отчаянно требуется ваша помощь.

Мои плечи поникли. Как банально.

Должно быть, мистер Локхарт прочел мои мысли.

— О нет, ничего в этом духе. Мой господин весьма достойный человек. — Мистер Локхарт подался вперед, просунув худое лицо между прутьями решетки. — Я видел, как вы беседовали с юным полисменом, и ваш талант привлек мое внимание. Я знаю, что это надувательство, — добавил он. — Но надувательство отменное, вы замечательно притворяетесь. Больше всего мне понравился особый прием с весточкой от матери. Дежурный тогда вздохнул с облегчением, и тут-то я понял, что вы посланы мне в ответ на мои молитвы.

— Ничего не понимаю, — пробормотала я.

— Мне нужно, чтобы вы провели спиритический сеанс, связались с покойной хозяйкой поместья и утешили моего господина в его горе. — Он достал карманные часы, посмотрел на циферблат и нахмурился. — Если вы согласны, нужно выезжать немедленно. До Сомерсет-Парка несколько часов езды. Я все объясню по дороге.

Я должна была испытывать огромную благодарность к мистеру Локхарту или по меньшей мере немного успокоиться, но ничего подобного не ощутила. Вместо этого только встревожилась еще сильнее.

— Но вам должны были сообщить, в чем меня обвиняют, — сказала я.

Он со щелчком захлопнул крышку часов и спрятал их в карман.

— Констебль весьма любезно ознакомил меня с многочисленными обвинениями против вас. Не будь я уверен, ни за что не согласился бы взять вас на поруки. Дело довольно сомнительное, и, по моему опыту, мисс Тиммонс, женщин в подобных обстоятельствах часто выставляют преступницами. Вы не первая, кого обвинили по ошибке. — Он замолчал и пристально посмотрел на меня. — Или я не прав?

— Правы, — соврала я.

Если что-то кажется неправдоподобно хорошим, как правило, имеется подвох, но было бы глупо отвергать такую возможность. Это же просто дряхлый старик. Можно отнять у него трость и воспользоваться ею как оружием. Разбить ему колено, чтобы он не мог за мной погнаться. В ломбарде за такую штуковину можно выручить недурные деньги. Карманные часы тоже весьма неплохи. Сдай я то или другое — куплю отдельное спальное место в поезде этим же вечером.

Я наконец кивнула.

— Согласна на ваше предложение.

Он положил руку себе на грудь и еще раз слегка поклонился. Даже в усах его было куда больше сострадания, чем в душе констебля Ригби.

Дежурный отпер дверь и передал мне мой саквояж. Я заглянула внутрь и увидела, что все мои пожитки на месте, включая Книгу духов. Теперь, когда она снова оказалась у меня, я мигом почувствовала себя увереннее.

Мы прошли обратно в приемную; констебль Ригби так и впился в меня взглядом, будто бездомная кошка, которая следит за мышью. Могу поклясться, в уголках его рта пряталась ухмылка. Раз он так доволен, наверняка потешается за мой счет.