Призрак Сомерсет-Парка. Страница 35

Я подумала о досье, что собрано на меня полицией. Была только одна причина тому, что я пряталась у мисс Крейн и использовала фальшивые имена.

Я ответила честно:

— Я считаю, что дьявол уже внутри нас. Это он скрывается за всеми неправильными решениями, которые мы принимаем, сознательно уничтожая малейшие шансы на счастье. — Слова дались мне тяжело, чего я не ожидала, и были похожи на исповедь. Вот только облегчения не последовало.

В камине потрескивал огонь, нарушая тишину. Часы громко тикали, отмеряя время до его ответа.

Наконец хозяин Сомерсета произнес:

— Похоже, вы убедились в этом на собственном опыте.

— Лучше терпеть лишения, чем не существовать вовсе. — На сей раз я сказала слишком много. И как ему удалось выудить эти слова из глубин моей души? Я потянулась за саквояжем и быстро заговорила: — Если мы закончили обсуждать дьявола, давайте приступим. Я покажу вам, как провожу спиритический сеанс от начала до самого конца.

— И я узнаю все ваши секреты. — Его глаза подозрительно сверкнули.

В тот миг я не могла точно сказать, действительно ли в его словах таился какой-то намек или мне это только показалось. Возможно, я лишь пыталась объяснить себе, о чем меня предупреждает сердце.

Глава 30

Я объяснила мистеру Пембертону устройство Книги духов, показав чистые страницы.

— Вы пишете на маленькой карточке послание для Одры, а я помещаю его между этими листами. — Я закрыла книгу и распахнула вновь, продемонстрировав ему тайник. — Всем покажется, что карточка исчезла, а это сообщение оставил ее дух. Ответ я напишу заранее.

— Гениально, — сказал хозяин Сомерсета и взял книгу, на сей раз очень осторожно. Его рука коснулась моей. Он, прищурясь, уставился на тонкие страницы. — Хм, возможно, мне стоит прочесть послание вслух, прежде чем передать его вам?

— Что вы хотите написать? — спросила я, сняла шаль и положила ее на стул. Я покосилась на камин, удивляясь, что ему удается прогревать столь просторное помещение.

— Нечто, что поможет направить мысли каждого в сторону убийства Одры. — Мистер Пембертон все еще рассматривал книгу. — Что, если я напишу «Укажи на того, кто убил тебя»?

Я поморщилась.

— Если вы пытаетесь добиться признания, это только насторожит виновного. Нужно действовать осмотрительно. Напишите что-нибудь двусмысленное, но в то же время наводящее на размышления.

Он положил книгу на место и отошел к столику, который был накрыт для чаепития. Налил чай в чашку, добавил два кусочка сахара и немного сливок.

— Давайте насладимся угощением, пока все не остыло, — предложил хозяин Сомерсета, передавая мне чашку с блюдцем.

Должно быть, он заметил промелькнувшее на моем лице удивление.

— Да, — кивнул мистер Пембертон, — я знаю, какой вы предпочитаете чай. Для этого не требуются сверхъестественные способности, лишь наблюдательность. Мы несколько раз делили трапезу.

— Спасибо, — ответила я и с благодарностью отпила. Взяла сэндвич, затем еще один. Жареная курица и огурец показались мне вполне удобоваримыми.

— Очень рад, что ваш аппетит вернулся, — сказал он. — За обедом вы едва притронулись к супу.

Моя рука неуверенно зависла в воздухе. Неужели постоянный голод так очевиден? Должно быть, Бромуэлл что-то сказал. Мое лицо горело от смущения. Не иметь приличных платьев — это одно, но жить изо дня в день на овсянке — совсем другое. Вместо того чтобы взять еще сэндвич, я снова отпила чаю. Да, нелепо, но я хотела сохранить эту часть своей жизни в тайне от него. Я не желала, чтобы у мистера Пембертона сложилось обо мне такое впечатление.

— Это все ваше упоминание о танцах, — ответила я, — оно отвратило меня от еды.

— Похоже, мы то и дело возвращаемся к этому вопросу, — сказал он, беря себе два сэндвича. — Нельзя отправлять обратно на кухню полную тарелку. Миссис Гэллоуэй будет оскорблена. Вы пробовали те, что с маслом и маринованными огурчиками? Это мои любимые.

Я кивнула и взяла еще пару сэндвичей, а он снова наполнил чаем мою чашку. Молчание затянулось, но на сей раз оно было уютным.

Когда мы закончили, я разгладила платье спереди и вернулась к большому столу.

— Я и так вас чересчур отвлекла сегодня. Я обещала вам провести сеанс, и сейчас вы будете на нем присутствовать.

Я взяла одну из стеклянных колбочек и опустила ее поверх свечи.

— Перед каждым, кто сидит за столом, я поставлю такую свечу, — объяснила я, — чтобы создать впечатление, будто призрак выбрал кого-то определенного — свеча этого человека погаснет первой.

— Но как? — Мистер Пембертон снял сюртук и пристроил его на спинку стула.

Я продолжила расставлять реквизит на столе.

— Чтобы все казалось правдоподобным, вам не стоит знать всех моих приемов. У меня сложилось впечатление, что вы не в состоянии разыграть широкий спектр эмоций.

Послышался вздох.

— Пытаетесь намекнуть, что я скверный актер?

— Лучше всего наш план сработает, если вы будете так же потрясены, как остальные. — Я подняла взгляд, и мое внимание привлек шрам у него на подбородке. Maman говаривала, что шрамы — истинные свидетели сражений. Интересно, что это было за сражение... Тут я поняла, что теряю нить рассуждения. — Не стоит... Лучше не ждать слишком многого, и тогда мы добьемся большего эффекта.

— Я изо всех сил постараюсь принять удивленный вид.

Я продолжила:

— Я выбрала этот стол, потому что его ножки представляют собой четыре когтистые лапы. Если накрыть поверхность достаточно большой скатертью, она будет свисать до пола, пряча то, что внизу.

Я поставила к столу два стула напротив друг друга и уселась на один из них.

— И зачем это нужно?

— А затем, что под одну из лап я подсуну деревянный клинышек, довольно длинный, и стану нажимать на него ногой. Будет казаться, что стол раскачивается сам по себе.

Мистер Пембертон промолчал, но взирал на меня с удивлением и одобрением. Затем уселся напротив. Наши колени почти соприкасались, я протянула к нему руки ладонями вверх и сказала:

— Возьмите меня за руки.

Не отрывая от меня взгляда, мистер Пембертон легко опустил свои ладони на мои. Я представила, как румянец расползается у меня по шее.

— Я редко обращаюсь с такой просьбой, — сказала я. — Однако на сей раз мы закроем глаза.

Он повиновался. Я чувствовала, как подрагивают кончики его пальцев. Я задела кольцо у него на мизинце и ощутила углубление там, где когда-то мог быть камень.

Я начала:

— Леди Одра, мы приносим вам дар любви от всего сердца, чтобы дотянуться до вас в посмертии. Свяжитесь же с нами и проявитесь среди нас! — Я услышала, как он сглотнул. — Свяжитесь же с нами и проявитесь... — Тут я ахнула. — Она здесь!

Между нашими ладонями разлилось влажное тепло.

— Вы будете говорить с нами? — продолжила я. Ответом послужили три отдаленных стука.

Стул мистера Пембертона скрипнул, я почувствовала, что он склонился ближе. Я приоткрыла глаза и увидела, как он смотрит на меня с дерзким, почти хищным выражением лица.

— Вам следует сидеть зажмурившись, — упрекнула я. — Вы портите атмосферу.

— Но я хочу знать, как вы это делаете.

— Когда подавляешь одно чувство, остальные обостряются, — объяснила я. — Я собираюсь вас испытать. А теперь закройте глаза.

Казалось, объяснение его удовлетворило, и он снова смежил веки.

Поддавшись наитию, я решила воспользоваться этой возможностью и рассмотреть его. Шрам, проходивший вдоль подбородка, был едва различим, но под правым ухом, где он начинался, виднелся след, похожий на прокол. Мне стало интересно, чем можно нанести подобную рану. Ресницы мистера Пембертона дрогнули, возвращая меня в настоящее.

— Леди Одра, — опять начала я, — будете ли вы говорить с нами?

И снова мы услышали три глухих стука.

— Как вы это делаете? — спросил он.

Комнату будто окутал кокон, любой звук или ощущение казались многократно усиленными.