Академия Аркан (ЛП). Страница 48

Каэлис делает шаг вперёд, снова нарушая границы моего пространства. Его грудь приподнимается — он явно на грани. Я думаю, что вот-вот увижу, как этот всегда сдержанный принц сорвётся с цепи.

Но когда он заговорил, голос его был мягким.

— А как ты думаешь, насколько хуже было до того, как я возглавил Академию? Когда у моего отца был неограниченный доступ ко всем Арканистам мира? Если он заставил собственного сына отказаться от будущего… думаешь, с чужаками он обращался мягче?

И тут до меня доходит.

— Ты ищешь Мир… не для него. — Он не отвечает. Просто продолжает смотреть в глаза. И этого достаточно. Я всегда думала, что вся королевская семья действует как единый организм под командованием короля Нэйтора Орикалиса.

Но он молчит. И это молчание говорит больше слов.

— Возможно, отец действительно поручил тебе найти Мир… — продолжаю я. — Но ты делаешь это не для него. Ты хочешь получить Мир исключительно для себя.

— В точку. — Его голос ровный. — И ты — ключ к моим планам.

— Почему я? — спрашиваю. Но то, как он это говорит, ясно даёт понять — моя роль куда глубже, чем просто быть одной из последних и долгое время пропавших Старших Аркан.

Каэлис склоняется ближе, заставляя меня инстинктивно отклониться назад. Его руки обрамляют меня, не давая уйти. Свет от статуи смягчает обычно резкие линии его лица.

— Ты — Колесо Фортуны. Самая непостижимая из карт, потому что твоя сила — сама удача. Способность менять судьбу. И именно эта удача дала тебе возможность создавать любые карты Малых Арканов — с любыми чернилами.

Мой побег из Халазара, те чернила, что были у меня тогда… даже то, что Глафстоун с каждым месяцем давал всё меньше и хуже… Всё это было проверкой. Я была права.

— Каждый, кто связан со Старшим Арканом, создаёт здесь, в этих водах, одну золотую карту, — продолжает Каэлис.

— Не серебряную? — Я была уверена, что серебро — знак успешного создания карты Старшего Аркана.

— Серебряные карты означают, что их можно использовать. Они обычные. А золотая — особенная. Она запечатлевает суть арканиста полностью. Только через неё можно призвать Мир. Эти карты создаются только один раз. Их невозможно разыграть. И существует только одна — на каждого. Арканист, который сможет собрать все карты Старших Арканов и предложить сосуд, в который Мир сможет воплотиться, — тот и получит его силу.

Его пальцы скользят по выемке у меня под боком — той, что предназначена для моей карты, Колеса Фортуны.

— У меня есть тринадцать таких золотых карт. Скоро будет пятнадцать, когда ты и Сорза выполните своё задание. Я собрал их, либо следя за тем, как кандидаты проходят путь в Академии, либо привозя их сюда, чтобы они чертили карты в водах Мира.

— А остальные пять?

— Звезда до сих пор не найдена. А четыре другие — у моего отца.

— Он не заставил тебя отдать золотые карты? — В моём голосе звучит скепсис.

— Эти карты были созданы до меня, не им. Потому и оказались у меня. А он считает, что они в безопасности. — Каэлис пожимает плечами с таким видом, будто считает отца идиотом за эту уверенность. — Но ни он, ни я не можем призвать Мир без всех карт.

— Значит, патовая ситуация, — шепчу я.

Если отец попробует отобрать карты — он столкнётся с сыном, контролирующим всю магию. Риск, который, пока он не готов использовать их сам, ему точно не стоит принимать.

— Вот где ты и входишь в игру. Я не могу достать эти карты сам. Отец никогда их не отдаст. Но… — он слегка наклоняет голову, — ещё никогда не существовало такого игрока, как ты. Никогда я не встречал кого-то настолько удачливого, что даже принцу пришлось выстраивать сложнейшую ловушку, чтобы тебя поймать.

— Но ведь только носитель Старшего Аркана может создать свою карту, — вспоминаю я слова остальных.

— Карту, которая будет работать, — уточняет он.

— А ты веришь, что я смогу создать достаточно убедительные подделки тех четырёх карт, что есть у твоего отца. — И теперь я наконец вижу паутину, в которой оказалась. — Ты собираешься их украсть.

— Очень хорошо, — одобряет он. Голос у него хриплый, почти гортанный. Мой организм пытается вздрогнуть, но я не даю себе слабости.

— Мой отец прибудет на День Всех Монет. Мы найдём способ подвести тебя к нему поближе. Он никогда не расстаётся с картами. Скорее умрёт, чем позволит кому-то их держать. — Каэлис закатывает глаза. Я едва удерживаюсь от замечания, что смерть короля могла бы быть самым очевидным решением. — Как только ты их увидишь, я уверен, ты сможешь воссоздать копии. Я дам тебе остаток года, чтобы довести работу до совершенства. А потом, на балу в честь Праздника Кубков, мы подменим их. Он ничего не заметит. А у меня будет всё, что нужно, чтобы призвать силу Мира.

— А как же Звезда? — Последняя отсутствующая карта.

— Я знаю, где она. — Каэлис пожимает плечами с абсолютным безразличием. — Тебе об этом беспокоиться не стоит.

— И что насчёт «сосуда», для воплощения Мира?

— Об этом тоже позабочусь я.

— Если ты хочешь, чтобы я с тобой работала, — говорю я, хмурясь, — ты не можешь держать меня в полном неведении.

— Вряд ли я держу тебя в неведении, учитывая всё, что рассказываю… и показываю, — он указывает за мою спину, на статую, но я не оборачиваюсь. Я не отвожу взгляда от его глаз. — У тебя и так достаточно сложная задача. Сосредоточься на ней. Когда справишься — перейдём к следующей части плана.

Мы.

Я не забываю, кто на самом деле держит в руках власть в этой сделке. Но… что-то в его тоне изменилось. Что-то между нами сдвинулось. Он говорит больше, чем раньше. И если всё, что он сказал, правда — он только что посвятил меня в заговор против короля.

— Ладно, — говорю я. Пока. Всё равно я смогу изучить этот «сосуд» сама, позже. И без того мне предстоит серьёзный сбор информации о Мире.

— Всё, что мне нужно от тебя, — твои навыки арканиста. Покажи мне, почему в Городе Затмения за тобой выстраивалась очередь в подполье, — он снова смотрит прямо в глаза. И даже если не касается меня — я всё равно чувствую его, как будто он обвивает меня с головы до пят. Сквозь меня проносится странное желание прикоснуться к нему — и я тут же выкидываю его из головы.

— Ты разрушил Клуб Звёздной Судьбы? — шепчу я. Так легко винить его во всём… и всё же каждый раз, когда пытаюсь — обвинения рассыпаются.

— Я не притронулся к нему.

И почему-то… я верю. По-прежнему.

— А что я получу? Если помогу тебе — что будет моим?

— Кроме помолвки с принцем и всех сопутствующих удобств?

— Ты собираешься перекроить весь мир. Можешь предложить что-то получше. У меня даже нет уверенности, что наша помолвка продержится, как только ты получишь от меня всё, что нужно.

Каждый вдох будто толкает меня вперёд — грудь почти касается его. Я виню Халазар за то, что стала такой чувствительной к близости.

— Я могу дать тебе то, чего ты всегда хотела, — глаза Каэлиса вспыхивают озорным светом. — Новый мир. Лучший. Мир, в котором Арканисты будут свободны.

Я задумываюсь. Но лишь на секунду.

— Пустые обещания.

Он ничуть не удивлён моему скепсису. Его взгляд лениво скользит по моему лицу и замирает на губах.

— Что мне нужно сделать, чтобы доказать, что я не враг?

Я облизываю губы — только чтобы смочить их. Только сейчас понимаю, как они пересохли от воздуха пещеры… и его взгляда.

— Сменить имя. Судьбу. Отказаться от короны Орикалиса, когда переделаешь мир. Разрушь её.

— Отдай мне Мир — и я это сделаю. С радостью. — Его взгляд пронзает меня насквозь, как будто он видит всё, чем я была. Всё, чем я есть. Все мои мысли.

— Арина. — Я заставляю себя сосредоточиться. — Пока я тебе помогаю — помоги мне найти её.

— Считай, что договорились. — Он уже говорил об этом раньше, и приятно знать, что на этот счёт он последователен.

Я вглядываюсь в его лицо. Инстинкт вопит, что нельзя ему верить. Но… какой у меня есть выбор? Возможно, это мой лучший путь. Во всех смыслах.