Академия Аркан (ЛП). Страница 47

Я провожу пальцами по рядам одежды на вешалках. Если его напрягает, что я лапаю его вещи грязными руками — он этого не показывает.

— У меня есть стиль. И он мне идёт, — невозмутимо отвечает он.

Я останавливаюсь, замечая приоткрытую дверь в не менее роскошную ванную. Дверь расположена между полками, на которых стоят флаконы с духами и сокровища, достойные короны. Но внимание моё приковывает вовсе не ванная — и не запертая дверь, к которой Каэлис как раз направляется. Я не могу удержаться: подхожу к одной из тёмно-серых корон, снимаю её с подставки, и, встав перед зеркалом, водружаю её себе на голову.

Обруч с инкрустацией из обсидиана смотрится на мне… чужеродно. И не только потому, что чуть великоват. Щёки у меня всё ещё впалые, глаза и волосы — потускневшие. Я выгляжу как нищенка, укравшая корону у принца.

— Так не терпится стать моей женой и примерить корону принцессы? — Каэлис появляется рядом так тихо, что я даже не слышу его шагов. Его пальцы ложатся мне на плечи, и на одно совместное дыхание мы оказываемся в отражении вместе. Он — за моей спиной, настолько близко, что я чувствую запах духов — наверняка из одного из этих хрустальных флаконов.

— Не особо, — спокойно отвечаю. Снимаю корону и возвращаю её на место.

Он склоняется ближе, будто собирается поцеловать меня в щёку. Я медленно вдыхаю, готовясь в очередной раз его отшить, но он только шепчет:

— Тебе идёт корона, знаешь ли.

— Ты жалкий лжец, — сухо бросаю я. Голос ровный. Он не выдаёт, насколько предательски учащённо стучит моё сердце.

Каэлис отступает, усмехаясь — тихо, глубоко, так, что я чувствую этот смех в своей груди.

— На большинстве женщин это срабатывает, — замечает он.

Я резко поворачиваюсь, сверля его взглядом снизу вверх.

— Мне плевать на твои короны, титулы… и на всех тех женщин, мужчин или кого бы ты там ни соблазнял раньше.

— Знаю. И это чертовски освежает, — отвечает он, делая шаг назад. — Но всё же, тебе она шла. Королева крыс.

Я издаю хриплый звук отвращения.

Каэлис вытаскивает из кармана пальто изящный серебряный ключ и с мягким щелчком отворяет ещё одну дверь, незаметную с первого взгляда. За ней — слабо освещённый проход. Каэлис идёт вперёд, и я снова следую за ним — в неизвестность.

Проход оказывается простым. Спуск, поворот, ещё один… и снова прямо. Я чувствую летнее тепло прежде, чем вижу его источник — узкие арочные окна по обе стороны открывают вид на туман, окутывающий основание Академии, и на главный корпус впереди.

— Мы внутри моста, ведущего к твоим покоям, — осознаю я. Каэлис кивает. — Почему просто не пройтись по верхнему ярусу?

— Думаешь, я хочу, чтобы все знали, куда я хожу? — Он оборачивается через плечо с лукавой улыбкой. — Весь мой ореол таинственности пропадёт, если меня будут видеть в самых разных местах Академии, но никто не сможет понять, как я туда попал.

Он явно гордится этим, произносит с тем же тоном, как будто это весёлая игра. Но всё, что слышу я: Я могу быть везде. И в любой момент. Как будто мне и так не приходится постоянно оглядываться.

Мы продолжаем спуск — всё глубже в чрево Академии. Стены становятся грубее, воздух холоднее, до такой степени, что изо рта вырываются облачка пара — несмотря на лето. Мы глубоко внутри скал, и я ощущаю вес камня — вес истории и магии — повсюду вокруг.

Наконец, проход выводит нас в огромный, пещероподобный зал. Единственное, что может соперничать с его масштабом — это его красота. Оба эти аспекта выбивают из меня дыхание.

В самом центре возвышается монументальная статуя андрогинного существа. Она вырезана из мрамороподобного камня — почти белого, как алебастр. Только вместо привычных серых прожилок по поверхности идут светящиеся потоки магии, как будто камень — лишь оболочка для чистой силы внутри. Это свечение достаточно яркое, чтобы осветить зал, но не достаёт до самого потолка.

Лицо фигуры излучает умиротворение и вечную мудрость, глаза закрыты, на губах — едва заметная, загадочная улыбка. Руки протянуты вперёд, и в ладонях — шар, на поверхности которого детально изображены океаны и континенты мира. Земли, которые я узнаю… и те, о которых даже не смела мечтать.

Меня тянет к основанию статуи. Вокруг неё — кольцо из светящейся воды, отделяющее фигуру от внешней стены, в которую встроены двадцать пронумерованных ячеек. Каждая — явно под карту.

Смысл ясен.

— Двадцать ячеек, двадцать Старших Арканов, — бормочу я, прикладывая ладонь к центральной, с цифрой 10 — Колесо Фортуны… моя ячейка.

— Путь Дурака, — тихо произносит Каэлис, и его голос, хоть и негромкий, отзывается эхом в пустоте зала. — Каждая встреча раскрывала перед ним истинную, магическую природу мира. Все карты должны быть восстановлены, прежде чем Мир сможет быть призван снова и использован.

Я перевожу взгляд с него на статую.

— Значит, это правда. — Это было бы слишком тонко сплетённой ложью, если бы оказалось выдумкой. Всё, что он говорил… поведение других… слова Сайласа… Слишком много улик, чтобы и дальше верить, что Мир — просто миф.

— Ты стоишь перед узлом всей силы. Единственной картой, что важнее любой другой. Там, где всё закончилось, началось — и снова закончится, и снова начнётся. Где царства восходили и рушились. Снова и снова, во веки веков.

Он смотрит на статую с благоговением, с тем самым выражением на лице, которое редко кому удаётся вызвать в нём — кроме магии.

Я облокачиваюсь на основание скульптуры, изучая его.

— И зачем тебе Мир?

— Зачем он нужен любому, — отвечает он, переводя взгляд на меня. И вместе с этим взглядом по моей спине пробегает холод. — Чтобы изменить всё.

Я скрещиваю руки на груди:

— Изменить на что? Тебя не устраивает этот мир?

Из его груди поднимается тяжёлый смешок — горький, с металлическим привкусом. От звука внутри меня всё сжимается. Я не уверена — это возбуждение… или страх. Он смотрит на меня так, будто я — трофей. Что-то, что можно присвоить. Владеть. Я крепче обхватываю себя руками, будто это может защитить моё тело от мужчины, у которого уже есть моя душа в ладони. Может быть, — шепчет что-то во мне, — он был прав. Может, впервые в жизни, подчиниться — это было бы… облегчением?

Я с силой отбрасываю эту мысль. Сосредотачиваюсь.

— Ни капли, — отвечает он, просто и без прикрас. Почти выбивает из меня почву под ногами.

— Правда? — качаю головой. Отвращение просачивается в голос. — Принц с собственным замком, тот, кто управляет всей магией королевства, кто лично следит за тем, чтобы у каждого Арканиста отняли будущее, кто…

— У кого украли своё собственное, — резко перебивает он.

Я замираю. Он сразу же пользуется этой паузой, чтобы перекрыть мои мысли, сбить с толку, подавить голос.

— О, Клара, ты ведь не думала, что только Арканисты из знати и из низов приносили будущее в жертву Чаше Арканов?

— Но ты же… — Я действительно так думала.

— Я — Арканист. Прежде всего. И это означает, что я подчиняюсь короне и законам королевства — как любой другой.

Он делает несколько шагов, приближаясь. Впервые я не чувствую, будто он охотник, преследующий добычу. Сейчас он идёт ко мне… как равный. Идея настолько чуждая, что мой разум сразу же отвергает её.

— Меня привезли в крепость, и при одном только отце я был вынужден отдать своё будущее. Я передал Чаше все три карты.

— Он заставил тебя? Даже несмотря на то, что ты его сын? Принц?

— Я запасной. Я существую как инструмент — для отца и для брата. Чтобы управлять их магией, охранять границы, обеспечивать торговлю и защищать их.

Он останавливается прямо передо мной.

Он говорит правду. Или он намного более искусный лжец, чем я думала. Но всё нутро кричит: это — правда.

— Прости, но я не собираюсь тебя жалеть, — отвечаю я, расправляя плечи и опираясь о пьедестал. Взгляд острый, как клинок, и я не смягчаю его. — Может, тебе и тяжело… но не так, как нам. Ты рос в позолоченных залах, за полными столами, в безопасности. Ты можешь мечтать о свободе, но ради неё ты используешь не только карты. Ты используешь людей. Ты ничем не лучше остальных в своей искажённой семье.