4 месяца (ЛП). Страница 41

— О, не беспокойся об этом. Ты убираешь птичье дерьмо, как чемпион , — сказала она мне, игриво потрепав меня по плечу. — Кстати, ты так и не ответил мне , — сказала она, проходя мимо меня в ванную комнату и запуская кран, пока она доставала бумажные полотенца, промокала их и прижимала к векам.

— На какой вопрос?

— Было ли странно, что я согласилась, что мы пойдем на ужин?

— Нет, ах, это то, что мы должны были сделать, верно? — спросил я. — Пары присоединяются к другим парам за ужином.

— Я, эм, на самом деле не знаю.

— Ты никогда не ужинала с другими парами? — спросил я, сбитый с толку. Не может быть, чтобы у нее раньше не было парней. Она даже упомянула о своем плохом вкусе в отношении мужчин.

— Я никогда раньше не ужинала с чьей-то семьей. У меня были серьезные отношения с некоторыми парнями. Но они никогда не были так серьезны ко мне , — призналась она, отводя полотенце от глаз и глядя на свое отражение, как будто искала что-то. Может быть, недостаток? Чего, по ее мнению, ей не хватало, чтобы отношения не дошли до такой стадии?

Было чертовски жаль, что она не знала, что у нее было все.

Она была всем.

С ней все было в порядке.

— Кажется, меня уже начинает мутить , — сказала она, в основном самой себе, прижимая руки к животу и наблюдая за своим отражением.

Э того, в общем, было достаточно.

У меня не очень хорошо получались слова, даже когда они полностью формировались в моей голове, иногда я не мог вытащить их из губ.

Я не мог открыть рот и сказать ей, что она прекрасна, совершенна, что она не должна сомневаться в себе, что любой парень, который не видит, что она может предложить, — гребаный идиот. Ч то его потеря — это мое приобретение.

Я не мог этого сказать.

Но я мог это показать.

Или, по крайней мере, я надеялся , что мог.

Я прошел через весь офис, пристроившись за ней у раковины.

— Тебе нужно, чтобы я отошла…, — начала она, прежде чем мои бедра подались вперед, прижав ее таз к раковине. — О. — Звук вырвался из нее, когда ее глаза уже начали становиться меньше, с большей нуждой.

Мои руки переместились к ее бедрам, скользя вверх по животу, который показался мне таким же, как и тогда, когда я впервые увидел ее, но, по моему опыту, никто так не критичен к мельчайшим изменениям в своей внешности, как женщины.

Мои руки продолжали двигаться вверх, обхватывая ее грудь, чувствуя, как сосок твердеет под моими прикосновениями, и внезапно я был очень благодарен, что после душа она вышла в мою гостиную, заявив, что «слишком жарко для лифчика », а затем выдернула его через рукав своей футболки.

Одним барьером меньше.

Ее голова откинулась назад на мое плечо, глаза закрылись, но в ее отражении было еще много интересного — как ее губы разошлись, чтобы втянуть воздух, как она задрожала, как румянец охватил ее щеки, распространяясь вниз по шее. По мере того, как она все больше и больше терялась, этот румянец распространялся по ее груди, по животу , даже по верхней части бедер.

— Мы должны достать чизкейк , — напомнила она мне, когда моя рука скользнула под подол ее рубашки и потянулась вверх, чтобы покатать ее сосок между большим и указательным пальцами, что заставило ее задницу вжаться в меня. — К черту чизкейк , — решила она, ее рука выгнулась вверх, обхватив мою шею сзади.

Для женщины, которая так любит еду, как она, такие слова, как «К черту чизкейк», были весьма показательны.

Прошлой ночью я хотел не торопиться. Я хотел узнать ее эрогенные зоны, увидеть, что ее возбуждает.

Сегодня же я хотел узнать, сколько раз я смогу заставить ее кончить, прежде чем нам придется уйти; я хотел узнать, смогу ли я заставить ее ноги дрожать так же, как накануне вечером, смогу ли я заставить их полностью ослабеть.

Моя рука оставила ее грудь, просунулась под пояс ее шорт, проникла под трусики, прижала большой палец к ее клитору, пока мои пальцы проникали в нее.

Она чуть не сорвала рукой раковину со стены, так крепко она держалась.

— О, Боже , — хныкала она, бесстыдно терлась о мою ладонь, требуя большего.

Я был более чем счастлив услужить, упираясь пальцами в ее верхнюю стенку, а большим пальцем начал водить по ней осторожными кругами, пока не приблизил ее ближе, чувствуя, как ее стенки сжимаются вокруг моих пальцев, затем кружась сильнее, надавливая глубже, чувствуя, как она разрывается на части, когда она кончает с придушенным криком.

— Нет , — возразил я, когда она снова опустилась и попыталась выгнуться, потянувшись вниз, к моим брюкам.

— Барретт…, — попыталась она, голос все еще нуждался, желая большего.

М ое имя на ее губах, пока ее киска сжималась вокруг меня, было самое сексуальное, что я когда-либо слышал.

— Т-с-с , — мягко потребовал я, вытаскивая руку из ее брюк, дотягиваясь до пуговицы и молнии, затем дергая материал вниз по бедрам, пока они свободно не упали на землю. Она даже не потрудилась выйти из них, просто стояла и смотрела на мое лицо в зеркале, когда мои пальцы потянулись к ее рубашке, потянули ее вверх, освобождая ее голову, но в последнюю секунду дернули материал назад и вниз, прижав ее руки к бокам и полностью обнажив ее.

Румянец уже овладел ею, розовый цвет дразнил ее груди, спускался вниз по животу. И, судя по жару ее бедер, когда мои пальцы провели по ним, он был и там.

Ее задница нетерпеливо подалась назад, упираясь в мой твердый член , заставляя меня стиснуть зубы, чтобы сохранить контроль, пока моя рука двигалась вверх, к фиолетово-синему синяку на ее боку. Не страшно. Однажды мне сломали ногу, и она полностью была покрыта синяками. Мне было интересно, беспокоит ли он ее, или после оргазма гормоны наполнили ее организм настолько, что снимали любую боль.

— Барретт, пожалуйста , — умоляла она, делая еще одно движение, которое стирало всякую мысль о том, чтобы попытаться сдерживаться дольше.

— Пожалуйста, что? — спросил я, расстегивая штаны, хватая презерватив, который я положил в бумажник тем утром на всякий случай, и надевая его, поднимал взгляд, чтобы посмотреть на нее в зеркало. — Пожалуйста, что? — спросил я снова, вводя член между ее губ, наблюдая, как ее рот раскрывается от ощущения.

— Пожалуйста, трахни меня , — потребовала она, заставляя желание пронзить мой живот, когда моя рука толкнула ее вперед, и вниз, собирая материал ее рубашки по центру спины. З аставляя ее плечи выгибаться , пока я скользил своим членом назад, надавливая, а затем, врезаясь глубоко внутрь, почти добела от ощущения ее горячих, тугих стенок, смыкающихся вокруг меня, ее бедра двигались, создавая трение, требуя движения.

И, что ж, это было именно то, что я ей дал.

В тишине офиса звук от встречи наших тел был громким, оглушительным для моих ушей, когда хныканье Кларк перешло в стоны, а затем стало задыхающимся, едва слышным звуком, когда ее стенки напряглись до невозможности, удерживаясь для последнего толчка, который отправил ее в оргазм, увлекая меня за собой.

Одна моя рука обхватила низ ее живота, удерживая в вертикальном положении, пока ее ноги тряслись, а другая врезалась в стену рядом с зеркалом, пытаясь удержать наш вес, так как большая часть сил покинула и мое тело.

Только ее смех окончательно вывел меня из этого состояния, я открыл глаза, чтобы увидеть ее отражение, улыбка была достаточно широкой, чтобы возле ее глаз образовались морщинки.

— Что? — спросил я, чувствуя, как мои собственные губы изгибаются в ответ, когда я потянул нас обоих назад, чтобы выпрямиться, и выскользнул из нее.

— Мы не заперли дверь. Ты можешь представить, что потенциальный клиент зайдет к нам?

В последнюю секунду мне удалось удержать себя от слов «Или твой отец » в редкий момент предвидения того, как это может испортить настроение.

— Упс , — сказал я, ничуть не смущаясь этого, отчего ее голова снова упала на мое плечо, и она повернулась, чтобы поцеловать меня в челюсть.

— Хорошо, отпусти меня. Нам нужно одеться. И взять чизкейк.