Попав в Рим (ЛП). Страница 55

Сегодня на ней клетчатые капри, заправленные в белую майку (которую мне посчастливилось наблюдать, как она натягивала сегодня утром). Длинная коса лежит на плече, а ткань облегает её изгибы, будто вторая кожа. Приходится засовывать руки в карманы, чтобы не запустить их под эту майку средь бела дня.

— Мне стоит волноваться? – Её тон и скептический взгляд говорят, что она считает этот городок безобидным. Какая наивная.

Я приподнимаю её подбородок, чтобы она смотрела не на город, а на меня. Под глазами у неё лёгкие тени – и я улыбаюсь, потому что сам виноват в их появлении. Но не могу думать о прошлой ночи снова – желание и так едва сдерживаю.

Этим утром после душа (вместе, конечно) мы пили кофе на веранде, читая каждый свою книгу, пока не пришло время ехать в пекарню. Конечно, она пыталась уговорить меня почитать вслух, но я отказался – слишком забавно наблюдать, как Амелия дуется. Да и все остальные мои принципы насчёт неё уже рухнули, хоть один надо сохранить.

— Не недооценивай способность этого городка чуять сплетни.

— Что это значит? – её глаза расширяются.

— Значит, они все уже ждут нас. Почуяли, что между нами что-то изменилось.

Теперь она смотрит на меня с чистейшим весельем. Уверена, что я преувеличиваю.

— Думаю, тебе нужно чаще выбираться из этого городка, – она стучит по козырьку моей бейсболки. — Он тебе мозги запудрил.

Я ловлю её палец и прижимаю к себе, затем переплетаю наши ладони. Не думал, что обычное держание за руки может быть таким…волнующим.

Раньше я не был таким ласковым. Пока не встретил Амелию. Теперь только и хочу обнимать её, целовать, касаться. Сам себя не узнаю.

— Может, ты права, этот дурацкий город – удобный козёл отпущения для многих вещей. А теперь сотри с лица это солнечное выражение и выгляди менее дружелюбно.

— Вот так? – её улыбка превращается в клоунский надутый гримас. Выглядит пугающе.

— Идеально.

Когда мы подходим к магазину хозтоваров, Фил и Тодд, как и ожидалось, уже на улице. Один подметает, другой пишет на вывеске: МОЛОТКИ -50%!

— Выглядит вполне безобидно, – говорит Амелия с вызовом в голосе.

Я усмехаюсь, и мы идём дальше.

Фил отрывается от подметания и замечает наши сплетённые пальцы. Его лицо буквально светится от возбуждения.

— Доброе утро, вам двое! Чудесный денёк, не правда ли?

— Просто чудесный, – бурчу я, ускоряя шаг.

— Тихо, – шепчет Амелия. — Я не в той обуви, чтобы бежать марафон.

Придётся тащить её на плече, если что. Она видит мой взгляд, скользящий по ней, и добавляет:

— Даже не думай.

Фил пытается преградить нам путь телом.

— Ах, да…Чудесный…Солнце просто… – Чем ближе мы, тем бессвязнее его речь. И вот, прямо перед тем, как мы проходим, он выставляет метлу, как шлагбаум. — Эй, потише, молодёжь! Давайте поболтаем. Что новенького?

Амелия набирает в лёгкие воздух, полный сплетен, которые сделают мою жизнь адом, так что я перебиваю:

— Думаем добавить новый пирог в меню.

Фил явно разочарован – это не те новости, которых он ждал, но всё равно заинтригован. Он поднимает мохнатую бровь.

— О-о? И что это будет за пирог?

— На медовой основе. Назову его «Не суй свой любопытный нос».

Амелия подавляет смешок после моей невозмутимой реплики. Лицо Фила выражает немое укоризненное «ну вы даёте». Я приподнимаю его метлу, словно это шлагбаум, и жестом пропускаю Амелию вперёд.

— Но…но… – позади нас Фил захлёбывается, пытаясь удержать нас. — Погодите! Вы видели нашу распродажу? Тодд, скажи им!

Бедный Тодд. Его голос дрожит.

— Да! Распродажа. Огромная. На молотки!

Амелия смотрит на меня круглыми щенячьими глазами — она колеблется.

— Я должна купить молоток. Ной, я обязана. Ты только послушай их!

Я сжимаю её руку крепче.

— Держись. Это только начало.

Она выпрямляет подбородок и идёт дальше, но без энтузиазма. Перед следующим магазином я резко сворачиваю и перевожу её через дорогу.

— Что мы делаем? – она слегка запыхалась. Желание взвалить её на плечи вспыхивает снова.

— Избегаем Гарриет.

— Почему?

— Потому что она страшная, вот почему. И будет долго расспрашивать про твой пруд.

— Мой п…Ладно, не хочу знать.

— И правильно, – мы проходим под навесом следующего магазина.

За нами открывается дверь, звеня колокольчиком.

— Чёрт, – бормочу я. — Идём быстрее.

— НОООЙ!

О нет. Это Джемма.

Амелия уже начинает оборачиваться, но я прижимаюсь к ней плечом, не давая оглянуться.

— Не смотри. Она поймает тебя взглядом.

Джемма повышает голос:

— НОЙ УОКЕР, Я ЗНАЮ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ!

— Кто это? – шепчет Амелия.

— Джемма.

— В этом городке столько любопытных, что я уже запуталась.

— Она владеет магазином квилтинга. Но она в сговоре с Гарриет, так что ей доверять нельзя.

— Ной, нельзя просто игнорировать её. Это грубо.

— Позже пришлю ей бесплатный пирог. Переживёт.

Амелия вцепляется мне в руку, пока мы снова переходим улицу к пекарне.

— Такой ворчун, – говорит она нежно, прижимаясь щекой к моему плечу.

Я достаю ключ и открываю дверь, как будто это обычное утро. Включаю свет. Расставляю стулья. Иду на кухню запускать печи. И тут понимаю, что Амелия исчезла.

Она стоит посреди зала, выглядит потрясённой. Её глаза немного остекленели, и я чувствую, как эмоции переполняют её.

— Амелия? – осторожно спрашиваю я.

— Я не хочу возвращаться, – её взгляд резко фокусируется на мне. — Я остаюсь здесь. Хватит с меня жизни знаменитости. Отменяю тур. С музыкой покончено.

Глава тридцать третья

Амелия

Ной приближается, пока между нами не остается расстояние вытянутой руки. Он останавливается, скрещивает руки на груди, отчего его плечи растягивают ткань футболки, и выглядит суровым, как скала. Его фирменная ворчливая поза.

Правда в том, что я не собираюсь бросать музыку, и он это знает. Даже если бы я хотела, не смогла бы отменить тур – контракты держат меня за ноги. Но сейчас я чувствую. Чувствую так много и так сильно, что не могу с этим справиться. Мне нравится быть здесь с Ноем. Нравится гулять по этому городку и чувствовать биение его сердца. Не верится, что мне придется уехать. И поскольку я не могу сейчас расплакаться, а изменить приближающуюся реальность не в моих силах, мне нужно поссориться с Ноем. Потому что я знаю – он позволит, и это поможет.

Его глаза слегка сужаются, пока он сканирует мою душу.

— Повтори, – говорит он стальным тоном, от которого по коже бегут мурашки. — Мне нужно увидеть твое лицо, когда ты это скажешь.

Я собираюсь с духом, чтобы сделать хорошую мину при плохой игре. Мне нужно, чтобы он поверил, что я серьезно.

«Поссорься со мной, Ной. Отвлеки от этих чувств.»

— Я сказала, что бросаю музыку, – поднимаю подбородок.

Увы, последнее слово меня выдало – голос дрогнул. Да и вряд ли помогает тот факт, что сегодня утром в постели я напевала Ною новые куплеты и делилась восторгом от них.

В зеленых глазах Ноя вспыхивает искра. Теперь он знает, что я вру – он уже изучил мои фишки.

— Ты не можешь бросить. Я не позволю, – резко, почти вызывающе заявляет он.

Он раскусил мою игру, но делает новый ход. Очень горячий ход, если судить по тому, как дрогнул уголок его мрачного рта. Его ворчливо-красивое лицо словно говорит: «Хочешь играть? Будет тебе игра.»

— Могу, если захочу, – вызывающе делаю шаг к нему.

С другими я вся грация и изящество – я Одри. Вежливая, учтивая. Но с Ноем я говорю то, что думаю. Не боюсь выглядеть глупо. Спорить, ссориться, быть неидеальной. Оглядываю пекарню:

— Вообще, думаю, просто останусь здесь работать...с тобой.

— Я не нанимают людей, – он делает паузу. — К тому же, я видел твои кулинарные навыки.