Попав в Рим (ЛП). Страница 38

— Я могла бы устроить тебе день в спа, знаешь ли? В общем, у меня сейчас совещание. Раз уж ты на линии, я передам трубку Клэр – она обсудит с тобой график, по которому нужны ответы. Когда будешь готова снова стать профессионалом, позвони – я пришлю за тобой машину.

У меня отвисает челюсть. Не верится, что она со мной так разговаривает. Хотя, пожалуй, раньше ей и не приходилось – я всегда кивала, улыбалась и соглашалась на всё, что она ни предлагала. Хорошая девочка.

— Привет, – осторожно говорит Клэр, когда Сьюзан передаёт ей телефон.

— Привет, Клэр.

— Так, Сьюзан хотела, чтобы я обсудила с тобой первую неделю тура и… – Клэр замолкает, и я слышу, как закрывается дверь. Затем она глубоко выдыхает. — Ладно, она ушла. Слушай, я должна кое-что сказать, потому что больше не могу молчать. Во-первых, я не уверена, сколько ещё проработаю на Сьюзан. Она кошмар. Настолько, что мой терапевт теперь знает о ней больше, чем я. – Она делает паузу, но не даёт мне вставить ни слова. — Дело в том, что она ужасна, и за твоей спиной происходит многое, о чём я недавно узнала. Сейчас нет времени всё объяснять, но расскажу, когда вернёшься. И…я надеюсь, ты не вернёшься скоро. Я так рада, что ты наконец взяла отпуск. Видела, как он тебе нужен, но до сих пор не хватало смелости сказать. – Ещё одна пауза, но я молчу – слишком ошеломлена.

— Слушай, не переживай о работе. Я скажу Сьюзан, что связь прервалась и я не смогла тебя дозвониться.

Кто эта девушка? Я не могу соотнести её с той тихой тенью, что всегда стояла за спиной у Сьюзан. Мне хочется пролезть через телефон и обнять её.

— Клэр, – быстро говорю я, чувствуя, что она вот-вот закончит разговор. — Спасибо. Просто…спасибо. Делай то, что нужно для себя, но мне будет грустно потерять тебя из команды. Давай поговорим, когда я вернусь.

— Конечно, – отвечает она, и в её голосе слышится улыбка. — Пока, Амелия.

Когда Клэр кладёт трубку, у меня кружится голова. Мне нужно было что-то, чтобы отвлечься от мыслей о Ное, и, чёрт, это сработало. Теперь у меня столько всего, о чём нужно подумать. Столько решений. И что ещё происходит за моей спиной, о чём я не знаю?

Я иду по коридору, намереваясь скрыться в своей комнате и обдумать все возможные варианты будущего. Впервые за долгое время оно не кажется мне предопределённым. Я чувствую, что могу что-то изменить. Что должна что-то изменить.

Но до своей комнаты я так и не добираюсь, потому что, идя по коридору, спотыкаюсь о подол слишком длинных пижамных штанов и с размаху влетаю в дверь Ноя. Моё тело распахивает её с силой ветра в 60 миль в час, и я падаю плашмя на живот, растянувшись по его полу, как морская звезда.

Я вздрагиваю и приподнимаюсь – и вижу Ноя, который сидит на кровати и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Он моргает. Я моргаю. И затем мы говорим одновременно:

Я: Прости, я влетела в твою комнату, это был несчастный случай!

Он: Чёрт возьми, ты в порядке? Ты жёстко приземлилась!

Мы оба даже не пытаемся пошевелиться.

На этот раз он даёт мне сказать первой.

— Всё в порядке. Только самолюбие немного пострадало, но я… – мои глаза наконец останавливаются на груди Ноя, и…на нём точно такой же комплект пижамы, как у меня, только серого цвета. Моя улыбка становится широкой и озорной, и я вскакиваю на ноги с новыми силами. Он бросает мне предупреждающий взгляд, заметив блеск в моих глазах.

Но я всё равно тычу пальцем.

— У тебя есть ещё такие пижамные комплекты! И ты их носишь!

Он облизывает губы и закатывает глаза, захлопывая книгу, которую читал – о боже, Ной читает! – и откладывает её в сторону.

— Ладно, дай волю эмоциям.

— Значит, это не просто шуточный подарок. Они у тебя есть, потому что ты их любишь. Ной, «Классический мужчина», оказался ещё более классическим, чем я думала. Смотри-ка – воротничок на пижаме! О боже, да ты все пуговицы застёгнул!

И при этом он выглядит чертовски привлекательно. Это нечестно.

Он должен был бы выглядеть нелепо в застёгнутой на все пуговицы парной пижаме (или «пи-жа-ме», как он бы сказал). Но нет. Он выглядит чертовски сексуально. Уютно в хлопке. Как красивый бизнесмен из 1950-х, который вот-вот наденет костюм, шляпу-федора и отправится на свою престижную работу на Уолл-стрит, чтобы заниматься «бизнесом». А его широкие плечи и грудь так аппетитно заполняют эту рубашку, что у меня подкашиваются колени. Особенно потому, что я представляю, как сажусь к нему на колени и расстёгиваю каждую из этих маленьких пуговиц.

— Первый комплект мне подарили в шутку, – делает паузу он. — Но потом я его надел и понял, что он тёплый.

— Сколько их у тебя, Ной? Сколько комплектов? – спрашиваю я, и мой голос звучит, кажется, слишком соблазнительно. Но я не могу сдержаться. Видимо, парные пижамы на мужчинах меня заводят.

Он сглатывает.

— Десять.

— ДЕСЯТЬ?! – я почти скандирую это слово. Его ответ приводит меня в такой восторг, что я не могу усидеть на месте. У Ноя десять пар этих очаровательных старомодных пижам! — А на каких-нибудь есть миленькие принты?

— Нет. Все однотонные.

— Ну конечно, – счастливо говорю я. — Он ни за что не наденет что-то яркое или весёлое.

Это плохие новости. Очень плохие. Потому что теперь я официально, без тени сомнения, чувствую что-то к Ною. Он мне нравится. Мне искренне нравится. И я дико к нему привлекаюсь, даже его запах заставляет мою кровь бешено струиться по венам. Сердце раздувается, будто к нему подключили велосипедный насос. Теперь, когда я здесь, мне не хочется уходить.

— Ной, – тихо говорю я, не отрывая глаз от его лица. — Можно я осмотрю твою комнату? Я не буду нарушать твоё личное пространство, если ты не хочешь.

Я действительно так думаю. Если ему некомфортно, я прямо сейчас зажмурюсь и выберусь отсюда.

Его изумрудные глаза удерживают мой взгляд, он глубоко вдыхает, а затем шумно выдыхает.

— Можешь осмотреться.

Он только что вручил мне ключи от Диснейленда.

Я улыбаюсь и поворачиваюсь, чтобы осмотреть комнату. И тут замечаю бесконечные полки с книгами. Этот мужчина не просто читает…он настоящий книжный фанат. Я чувствую взгляд Ноя на себе, пока подхожу к стеллажу, занимающему всю стену. Это прекрасный дизайн – грубоватое дерево и матовая черная сталь. Не знаю, сделал ли он его сам или заказал, но очевидно, что это важно для него, потому что полка выполнена с такой тщательностью, что это трогает до боли.

Ной слегка откашливается.

— Мой отец очень любил читать. Многие из этих книг – его.

Пироги, цветы и книги. Постепенно я собираю воедино эти части Ноя. И это пугает, потому что он оказывается еще прекраснее, чем я ожидала.

Я прячу руки за спину, будто нахожусь в музее, где все вокруг – хрупкое и бесценное.

— Почему ты прячешь все это здесь?

Он тихо смеется, и мне нравится этот низкий, грудной звук.

— Я ничего не прячу.

Я оглядываюсь на него через плечо.

— Буквально. Эта комната всегда закрыта, и ты никогда не разрешал мне даже заглянуть. Это и есть прятать.

Он всё так же сидит, облокотившись на изголовье, и почему-то это выглядит так…интимно, что мне приходится отвести взгляд. Кажется, он чувствовал бы себя менее уязвимым, если бы стоял передо мной совершенно голым. Но видеть его вот так – расслабленным в кровати, в любимой пижаме, в любимой комнате, окруженном любимыми книгами – это куда более личное.

— Ладно, возможно, немного прячу. Мне нравится сохранять свою жизнь приватной. Лишь немногие знают меня на таком уровне.

Я касаюсь твердой обложки – биографии солдата Второй мировой.

— Но не я, потому что я просто знаменитость, которая скоро уедет. – Мой голос звучит легко и беззаботно. Я не смотрю на него, продолжая изучать его библиотеку, состоящую в основном из нон-фикшна. Видимо, ему нравится узнавать обо всем на свете. Что неудивительно.

— Верно, – тихо говорит он. — Думаю, можно сказать, что я немного пресытился. Предпочитаю, чтобы как можно меньше людей знали меня по-настоящему.