Попав в Рим (ЛП). Страница 14

— Мне правда жаль, Сьюзен. Я просто очень устала и мне нужно немного пространства, чтобы снова почувствовать себя собой.

Когда-то мы с Сьюзен были очень близки и делились всем. Я помню, как вскоре после того, как моя карьера взлетела, она взяла меня и маму в радио-тур. Сьюзен бронировала нам самые лучшие отели, а после каждого интервью мы отправлялись осматривать достопримечательности и ужинали в классных ресторанах. А иногда просто заказывали еду в номер и смотрели фильмы в мягких халатах, смеясь, как подруги. Это было прекрасно – у меня была мама и менеджер, который был другом. Жизнь ещё была полна азарта и новизны, а слава ещё не обожгла меня.

В те дни мы много говорили о моих мечтах и о том, чего я хочу от этой карьеры. Сьюзен была так вовлечена, так добра. Терпеливая и понимающая. Я не уверена, когда именно она перестала быть такой, но теперь ясно: той Сьюзен, которую я знала, давно нет.

Я скучаю по ней. И по той девушке с горящими глазами, которая играла и пела, потому что без этого мир казался неправильным. Которая просыпалась рано утром, потому что в голове вертелась строчка песни, которую нужно было записать. Которая к концу дня чувствовала приятную боль в пальцах и спине, потому что слишком долго засиживалась за пианино.

Но часть меня задаётся вопросом: а заметила ли Сьюзен, что той девушки больше нет?

— Мы все устали, Рэй, но ты же не видишь, чтобы мы просто бросали всё и подводили людей, как ты сегодня. Ладно, слушай. Даю тебе выходные, но потом ты возвращаешься. И ещё, мне нужно знать, где ты, чтобы я могла отправить к тебе Уилла.

Уилл – мой телохранитель. Он будет следовать за мной повсюду. И хотя обычно я ценю его присутствие и нуждаюсь в нём, сейчас я вспоминаю Мэйбл и её тёплое похлопывание по руке утром – и понимаю, что Уилл здесь ни к чему.

Я ловлю себя на том, что снова повернулась к Ною. Он оглядывается через плечо, и наши взгляды встречаются.

— Уилл не нужен. Я в безопасности и не привлекаю внимания.

— Нет. Это неприемлемо. У меня ручка наготове, называй адрес. И ещё, тебе всё равно придётся дать несколько телефонных интервью, пока ты там. Важно поддерживать интерес перед туром. Отдыхать ты сможешь в автобусе между концертами.

Боже, Сьюзен всегда была таким паровым катком? Я чувствую себя расплющенной.

Ной встаёт и подходит ко мне. Но вместо того чтобы повторить утренний сценарий, останавливается в паре шагов. В животе взмывают бабочки, и я уверена: если бы он знал, то заставил бы меня выпить острый соус или что-то столь же жёсткое, чтобы их уничтожить.

Его взгляд напоминает мне, что мне нужно быть здесь – что это медленное пробуждение к жизни важно и что Одри Хепбёрн никогда не ошибалась. Мне нужно принять всё, что происходит, и Сьюзен впервые за долгое время сможет обойтись без моего круглосуточного присутствия.

— Вообще-то, Сьюзен, я позвоню тебе в воскресенье вечером и скажу, куда прислать машину в понедельник утром. До тех пор я вне зоны доступа.

— Нет, Рэй, подож...

Я кладу трубку.

И затем широко раскрытыми глазами смотрю на телефон. Неужели я только что это сделала? Я чувствую себя свободной, сильной и НЕВЕРОЯТНОЙ…пока телефон не начинает звонить снова. Я вздрагиваю от звука и в панике оглядываюсь на Ноя. Не знаю, зачем я на него смотрю. Вряд ли он может что-то сде..

Так же, как утром, он снова оказывается за моей спиной. Его рука протягивается через мое плечо, и он отключает стационарный телефон, бросая спиральный шнур на пол. Звонок прекращается, и я остаюсь просто смотреть на него снизу вверх.

Он не совсем улыбается, но и не хмурится, когда говорит:

— Пещерным людям телефоны всё равно не нужны.

И вручает мне пижаму.

Я разворачиваю сверток, и почему-то совсем не удивлена, обнаружив, что он дал мне комплект – рубашку с пуговицами и штаны. Фланель, темно-синяя с белыми вертикальными полосками. Выглядит точь-в-точь как пижама, в которой Грегори Пек мог бы появиться в «Римских каникулах». Утончённая, добропорядочная, классическая пи-жа-ма. Конечно, у Ноя должна быть именно такая.

Он видит, как я улыбаюсь пижаме, и сразу понимает почему.

— У меня есть сёстры, – признаётся он, и наблюдать за его смущением – настоящее удовольствие. — Они подарили мне её на Рождество в шутку, потому что говорят, что я веду себя как старик.

— Осторожнее. Это было много слов. Я могу решить, что тебе нравится со мной разговаривать, если продолжишь в том же духе.

Я слегка улыбаюсь и подношу ткань к лицу, проводя ею по щеке, наслаждаясь мягкостью. Это странный поступок – и я не знаю, почему мне достаточно комфортно, чтобы сделать это прямо при нём.

Он внимательно изучает меня мгновение, затем отводит взгляд, пытаясь скрыть улыбку. Но я её вижу.

— Мне нужно встретиться с кем-то на ланч перед тем, как вернуться в мастерскую.

О. Так вот почему он задержался вместо того, чтобы сразу уйти на работу? У него свидание? Он сказал, что не женат, но это не значит, что он ни с кем не встречается. И почему от этого у меня сжимаются челюсти?

Он поднимает ключи со стола.

— Так…в холодильнике есть еда, если проголодаешься, и ты теперь знаешь, где город, так что сзади есть велосипед, если тебе что-то понадобится. Звони в 911, если будет пожар.

— Остановись, упади, катайся, – ухмыляюсь я.

Он несколько раз кивает.

— Ладно. Ну. Увидимся позже.

— Думаю, да.

Глава девятая

Ной

Глаза-бусинки преследуют меня повсюду, куда бы я ни пошёл. Как назойливые маленькие гремлины, которые не оставят меня в покое.

Амелия уже почти три дня живёт у меня в доме, но, кроме Мэйбл, никто так и не смог подтвердить её существование – она не выходит за порог, а я твёрдо придерживаюсь политики «без комментариев». Чёрт знает, чем она занималась последние два дня, потому что я избегал её так же, как избегаю Гарриет…ну, в общем, везде. Но слухи об Амелии – или, как её здесь знают, Рэй – быстро разлетелись по городу, потому что последние два дня в мою пекарню заходило больше людей, чем за весь месяц.

Местные не особо слушают мейнстримную музыку, предпочитая песни с кантри-нотками и текстами про мужчину и его верного пса, едущих по пыльным дорогам. Так что никто не фанатеет от неё и не рвётся увидеть. Нет, им просто не терпится посмаковать свежий слушок. Они мечтают помешать кофе в воскресной школе и с видом благодетелей раздавать подробности о знаменитости, будто это стодолларовые купюры для бедняков.

К тому же, они помнят, как всё закончилось с Мерритт, и теперь хотят оказаться в первом ряду на потенциальном сиквеле моего провального любовного сюжета. Но у меня для них новость: они жестоко разочаруются, потому что я даже близко не подойду к Амелии.

Это единственные причины, по которым они тут толкутся. Все знают, какие пироги у меня в ассортименте. У каждого есть любимый, и я могу назвать стандартный заказ любого жителя города, даже будучи пьяным в стельку. И тем не менее, они все задерживаются и пялятся на витрину, будто эти круглые пирожные – какое-то новое изобретение.

— А в этом ежевичном пироге…что?

— Ежевика, – отвечаю я, скрестив руки.

— Ну, это я понимаю, но там нет других ягод? – спрашивает Джемма, владелица магазина стёганых одеял напротив.

— Нет. Те же ингредиенты, что и последние пятьдесят лет.

Джемме самой около пятидесяти, и она местная, так что знает это не хуже других.

Она морщит нос, признавая, что её тактика затягивания времени подошла к концу. Я смотрю на неё без улыбки, мысленно приказывая просто выбрать чёртов пирог и уйти.

Фил и Тодд сидят за высоким столиком, потягивают кофе, заказанный час назад, и откусывают крошечные кусочки. Мыши и те справляются с более крупными порциями. Слава богу, через полчаса я смогу закрыться, и…стоп, нет, я не могу пойти домой. Она же там. Что я вообще должен ей сказать? Как мне избегать её, когда до сна ещё столько часов? Я ходил к Джеймсу после работы каждый день, просто чтобы не проводить время с Амелией, но сегодня он (не слишком вежливо) велел мне перестать быть трусом и сказал, что сегодня я у него не желанный гость.