Бессмертная тьма. Страница 13

– Кто здесь? – крикнула она.

В коридоре слышалось только эхо ее голоса.

– Соберись! – шепотом велела себе Кидан.

Болезненный крик раздался снова, на сей раз кричал мужчина, сдерживая ругань. На этот звук Кидан спустилась в комнату, которую обследовала ранее и выбросила из головы, потому что в ней не было ничего, кроме драпированной мебели, сдвинутой в сторону. Выделяло ее то, что она находилась в отдельном крыле и имела стеклянный купольный потолок. Кидан предположила, что это обсерватория.

В этот час луна была в зените, заливая дом голубоватым светом.

Темная фигура стояла на коленях – Сузеньос с голой грудью, ртом, разинутым в беззвучном крике, и затуманенными глазами смотрел на ночные звезды. Кидан шагнула к нему, вытаращив глаза.

Какого черта…

– Нет! – Этете появилась откуда ни возьмись, заставив Кидан вздрогнуть. – Не ходи туда.

Кидан прижала ладони к бешено бьющемуся сердцу. Повариха торопливо накрыла Сузеньоса одеялом, которое принесла с собой, и помогла ему выбраться в коридор.

– Я принесу воды, – сказала она и скрылась за углом.

Лоб Сузеньоса усеивали бусинки пота, а когда он взглянул на часы, у него дрожали плечи. Сообразив, что рядом Кидан, Сузеньос замер. Его глаза вновь стали обычными, горящими, как ночной костер.

– Ты заходила в комнату? – спросил он.

По-прежнему озадаченная происходящим, Кидан скрестила руки на груди.

– А что, если заходила?

Сузеньос шагнул к ней, и одеяло упало с его мускулистых плеч. Он прижал руки к стене по разные стороны от головы Кидан, отрезав ей пути отступления. Грудь Кидан поднималась и опускалась в такт затрудненному дыханию Сузеньоса.

– В этой комнате я не в состоянии контролировать свою жажду крови. Если застану тебя там, – дранаик наклонился к шее Кидан и сделал глубокий вдох, заставив девушку замереть, – ты умрешь.

Пахло от него слишком остро – летним дождем и сырой землей. Лунный свет играл на его темных, перекатывающихся мышцах, источающих невероятную силу и угрозу. Кидан почувствовала уязвимость и слабость своего тела. Какие шансы были у Джун? У Джун, что рыдала, когда при ней убивали паука? Пальцы Кидан отбивали жалкий ритм. Сузеньос глянул на нее и отступил, довольный, что напугал ее.

Кидан приготовилась рявкнуть на дранаика, когда за спиной у него материализовалась Джун, с медовыми, прищуренными в улыбке глазами.

Почва ушла у Кидан из-под ног.

– Джун! – пискнула Кидан.

Образ сестры померк, словно задули свечу.

Сузеньос ухмыльнулся, медленно и многозначительно.

– Полагаю, начинается.

Кидан покачала головой. Да что с ней такое?!

– Ты не сможешь жить в этом доме, не уплатив определенную цену.

– Какую еще цену? – раздраженно спросила Кидан.

Сузеньос разразился гортанным смехом:

– Увидишь.

Кидан бросилась от него прочь – она бродила по коридору, искала, сама толком не зная что, пока… Призрак Джун не появился снова. Он беззвучно заговорил, игнорируя темную фигуру у нее за спиной.

Кидан крепко зажмурилась. И снова тот самый кошмар. Кидан стоит за окном и бешено колотит в стекло, ее предупреждения растворяются в тишине, вампир тянется к Джун, большим пальцем стирает кровь с ее губ, утыкается в ее обнаженную шею.

– Кидан! – крикнула Джун.

Кидан развернулась, сердце громко стучало в грудной клетке и в горле.

Она дала себе пощечины, два быстрых удара, дабы убедиться, что не спит.

– Кидан? Скорее! – снова крикнула Джун, громко и четко. Кидан, бегая от стенки к стенке, чуть не рухнула во тьме коридора. Но, казалось, ее сестра томится за штукатуркой, и если Кидан процарапает стену, то найдет ее.

– Джун! – Вопль Кидан разнесся звучным эхом.

«Кидан, ты никогда не хочешь записывать со мной эти ролики».

Кидан притормозила. Она помнила эту запись Джун и удалила ее. Она не хотела больше никогда ее слышать – так почему же она так четко звучит в этом холле?

«Моя сестра не любит камеры. Так о чем же я? Ах да. Парасомния у меня обострилась. Я об этом никому не говорила, кроме сестры, но, похоже, за мной следят. Первые несколько недель я думала, что мне только кажется, потому что тень исчезала, стоило мне обернуться, но моя подруга тоже ее заметила, и с тех пор у меня не получается сосредоточиться ни на чем другом. Я всюду вижу ту странную тень».

Страх в голосе сестры раздирал Кидан на части, и она зажала уши руками.

– Прекрати!

«Тебе нужно принимать свои таблетки», – сказала Кидан.

«Ты мне не веришь».

«Конечно, верю, но тебе, Джун, всю жизнь что-то мерещится. Откуда ты знаешь, что это?..»

«По-настоящему?»

Пауза.

«Я знаю, что я видела», – зло проговорила Джун.

«Джун, мы в безопасности, слово даю! Только, пожалуйста, выпей их».

Шорох передаваемых таблеток.

Звук прокатился по стенам и отразился от ламп, заставив их мигать.

– Хватит, – слабо выдавила из себя Кидан и рухнула на колени. Слушать это было невыносимо.

Чужие шаги приблизились. Темная фигура явилась и по ее душу. Хмурый парень опустился перед ней на корточки. Кидан похолодела, вспомнив, кто это.

Сузеньос наклонил голову, сверяясь с часами.

– Минута с натяжкой.

Кидан спрятала от него лицо.

– Что ты делаешь?

Сузеньос убрал брейды с глаз Кидан и поднял лицо за подбородок, чтобы полюбоваться ее болью.

– Похоже, зря я беспокоился. Ты недостаточно сильна, чтобы владеть этим домом.

Кидан оттолкнула руку дранаика и сосредоточилась на его лице. Ее взгляд метался от его брови к центру лба, потом к подбородку и обратно – снова, снова и снова чертя беспорядочные треугольники. Злость подавила страх.

– Покинь Укслей, не то это будет только начало, – предупредил Сузеньос.

Он зашагал прочь, унося с собой ее гнев и оставляя лишь духоту.

Кидан тонула. Время тянулось бесконечно, тишина разъедала ее плоть; мир, и без того пасмурный, потемнел окончательно.

Одиночество было таким сильным, таким жестоким, что Кидан ногтями впилась в свое бьющееся сердце, выцарапывая секундную передышку. Нужно прервать это немедленно – у нее есть браслет и голубая таблетка. Шарм тихонько зазвенел, когда расстегнулась застежка.

Кидан почувствовала прикосновение теплых рук с мягкой кожей, а потом ее потащили, повели вверх по лестнице и уложили на удобную кровать. На миг Кидан подумала, что это Мама Аноэт, и чуть не расплакалась. Словно мокрая тряпка, ее комната очистила ей мысли.

Этете вернулась с тарелкой пшеничного хлеба:

– Ешь, тебе полегчает.

– Что со мной происходит? – шепотом спросила Кидан, жуя мягкую корку.

– Дом отражает твой разум, – мрачно ответила Этете.

Декан Фэрис упоминала нечто подобное, но такое? Такое Кидан совсем не ожидала.

– На вас он тоже действует? – Голос Кидан стал затравленным.

– Да. Но вы двое пережили большое горе, поэтому на вас дом давит сильнее. Он отражает все, что вы чувствуете. Разные комнаты представляют разные эмоции. Со временем станет проще.

Кидан вспомнила обсерваторию, холод, сочащийся из нее. Сузеньоса на коленях, в агонии, хотя он был один.

– Он часто туда заходит?

Рот Этете превратился в тонкую полоску.

– Я просила его заранее предупреждать меня, что он туда собирается. Боюсь, однажды я не поспею вовремя. Поэтому дам тебе тот же совет. В коридорах слишком долго не задерживайся.

– В коридорах?

– Да. Теперь они хранят твою боль.

Кидан скорее из окна вылезет, чем пойдет снова бродить по коридорам. Она свела брови.

– Но зачем он туда заходит?

– Чтобы стать владельцем дома, нужно пройти много этапов. Первый – подчинить себе все части своего разума.

Глаза Кидан медленно расширились. Эту информацию декан Фэрис благополучно опустила. Наверное, поняла, что, услышав ее, Кидан никогда не вошла бы в дом. Собственный разум был злейшим врагом Кидан. Как ей это пережить?