Бургер для неверного мужа, или Попаданка берется за дело (СИ). Страница 21

24.

Старт Майской Королевской регаты был одним из важнейших ежегодных событий нашего курортного местечка. Накануне в городе стало не протолкнуться от дорогих автомобилей и толп нарядных приезжих. Говорили, будут даже члены августейшей семьи: один из принцев обожал парусный спорт.

В этот раз он не принимал участия – сломал ногу, неудачно приземлившись на каком-то новом летательном аппарате. Но поддержать яхтсменов приехал вместе с семьёй. Мой Милош, кстати, входил в число его приятелей и успел нанести высокопоставленной особе короткий неофициальный визит – без меня, разумеется.

– Дорогая, ты ведь уже была им представлена накануне свадьбы. К чему тебе скучать во время нашего разговора про гонку, – снисходительно объяснил он.

А я подумала: будь я кем-то вроде Ивы, позвал бы. И скучной считает как раз меня. Ни похвастаться такой женой нельзя, ни поговорить про гонку. Я вообще ничего в их увлечениях не понимала.

Но на отплытие попросил все же прийти. Даже договорился со своими друзьями, чтобы взяли меня с собой.

– Это восхитительное зрелище, вот увидишь! Десятки гоночных яхт. Весь город соберётся, да что там, едва ли не вся столица, – говорил он с горящими глазами. – У тебя будет прекрасная компания, надеюсь, ты с ними подружишься. Возможно, твое фото вновь попадет в газеты.

Сомнительный приз. Но я решила хорошенько подготовиться. Явить Николину Ризман во всем ее благочестии. Погоду обещали солнечной и не слишком жаркой. Регата официально открывала курортный сезон, а значит, дамы будут в светлых летних платьях, мужчины в белых штанах.

Я выбрала серое. Закрытое, разумеется, из украшений лишь белые манжеты и воротничок. Недостаточно хорошо подогнанное, или нарочно мешковатое, чтобы ни в коем случае не подчеркнуть фигуру. Шляпку купила в тон, самую строгую. В каких набожные матроны в церковь ходят.

Все получилось как задумывала – на фоне расфуфыренных приятельниц Милоша я выглядела как ворона среди породистых белых голубиц. Голубицы украдкой бросали на меня сочувственные взгляды. Сопровождавшие нас молодые люди не смотрели вообще. Зато поздоровались подчёркнуто вежливо, как с пожилой родственницей.

Вспоминая, как на меня смотрели мужчины, когда выходила в город при параде, я украдкой веселилась от души. Единственным человеком, уделявшим мне внимание, был даже не собственный супруг, а его лучшая подружка.

Как Милош и предупреждал, Ива взяла меня под опеку. То ли из женской солидарности, то ли из привычки помогать сирым и убогим. Именно она привезла меня на пристань, ведь Милошу было некогда – он еще накануне отправился в порт, даже ночевал на яхте. Провела через служебные проходы, минуя толпу на набережной, туда, где в специально обустроенном уголке под навесом собрались его друзья.

Место не из центральных, рядом с причалами для прогулочных судов. Зато не так много народа, а вид отсюда открывался ничуть не хуже. Меня вежливо поприветствовали, усадили в кресло, вручили бокал с шампанским и забыли.

– Если ты хотела добиться, чтобы на тебя совсем не обращали внимания – поздравляю, тебе прекрасно удалось. На девушку в таком наряде никто лишний раз не взглянет. Разве что из жалости, – тихонько проговорила Ива. – Посмотри-ка вон на ту шатенку. Вон она, под апельсиновым деревом. В платье с желтым кружевом и зонтиком в тон. Видишь?

Я послушно обернулась и увидела очень миловидную девушку. Высокую, стройную, с копной каштановых кудрей и кукольным личиком. Широкий ярко-желтый пояс обтягивал тоненькую талию. Грудь вздымалась в пене кружев, словно от волнения. Замерев, она напряженно смотрела туда, где яхты покачивались на волнах в ожидании старта.

– Ну. И что я должна увидеть? Это ваша местная икона стиля, законодательница мод?

– В какой-то степени. Это Кристина Ковач, жена одного высокопоставленного чиновника из столицы. Увы, азор Ковач довольно-таки стар, чтобы каждый день трястись в дороге, и слишком занят, чтобы вырваться в Цанев надолго. А его красавице-жене морской воздух необходим из-за слабого здоровья.

– Она больна? Надо же. Выглядит цветущей, – ответила я, все еще не понимая, к чему она клонит.

– Выглядит она превосходно. Вот и твой супруг оценил, – пропела Ива мне в ухо. – Об их связи давно сплетничают в городе. Только представь, какое сочувствие вызывает бедняга Николина Лессар. Некрасивая обманутая жена в сиротских платьях... Но тебя можно понять. С такими как она трудно соперничать. Лучше сразу капитулировать, да.

– Не говори ерунды. Никакая она мне не соперница, – презрительно поджала я губы.

– Приятно видеть подобное здравомыслие, обычно девушкам нелегко признавать такие вещи.

Сколько бы я ни пыталась изобразить безразличие, но взгляд то и дело против воли разыскивал Кристину. Вот, значит, какие женщины нравятся моему мужу. Яркие, одетые элегантно, но чуть ли не вызывающе – платье подчеркивало все, что нужно подчеркнуть. Томные, преисполненные того нарочитого драматизма и напускной загадочности, которые видно за версту. Вон как вытянулась в струнку, теребит в руке платочек, будто любимого на фронт провожает, а не любовника кататься.

Ломака. А может еще и истеричка. К тому же шлюха, мужу изменяет у всех на виду. Если такой вот у Милоша утонченный вкус, то я надеюсь никогда ему не понравиться. Это даже как-то оскорбительно будет, словно в один ряд вот с этой встать.

Тем временем яхты тронулись с места и друг за другом начали выстраиваться на линии старта. "Русалка" Милоша заложила вираж и под восхищенные возгласы толпы, гудки и яростные вопли береговой охраны в матюгальник причалил ровно напротив нашей беседки.

– Эй, дорогая! Поцелуй меня на удачу! – крикнул Милош, перевешиваясь через борт.

Вниз полетела веревочная лестница. Меня едва ли не вынесли к яхте, даже возразить не успела. Один из его товарищей, здоровый как медведь, без усилий поднял, взяв за талию, поставил на веревочную ступень и велел держаться крепче.

Со стороны зрителей донеслись восторженные выкрики, свист, аплодисменты – как же, молодой муж оказывает такие романтичные знаки внимания своей простушке жене. Милош купался во всеобщем обожании.

Чертов позер.

– А твоя любовница не заревнует? – спросила, когда он заключил меня в объятья.

– Лучше пожелай мне удачи, Лина. В такой прекрасный день не нужно ссориться, – отозвался он и демонстративно поцеловал меня.

На кураже, но без малейшего намека на страсть. Просто на несколько секунд прижал свои губы к моим. Чтобы потом, отстранившись, помахать своим друзьям и улыбнуться, позируя фотографу.

25.

Не успел белоснежный парус "Русалки" скрыться из вида, как друзья Милоша сорвались с места. Кто-то подкинул идею взглянуть на яхты с какого-то места за городом, откуда якобы открывается чудесный обзор. Все дружно поддержали. Схватили корзину с фруктами, ведерки с шампанским во льду, и расселись по машинам.

Меня утащили с собой. Подозреваю, возражений они бы просто-напросто не заметили. Они вообще как будто бы удивлялись всякий раз, когда я внезапно решалась заговорить.

Кроме Ивы, конечно. Она заботилась обо мне с удвоенным вниманием – из-за того, что ее приятели не особо выражали желание принимать меня в свой круг. Или все-таки решила, что показывать мне любовницу моего мужа было не лучшей идеей, и старалась искупить вину.

– А ее не возьмем? – кивнула я в ту сторону, где осталась пассия Милоша.

– С чего вдруг? – фыркнула Ива. – Твои шуточки по этому поводу неуместны. Неужели совсем не задевает?

– Совсем. Прямо ни чуточки. Наоборот, он за это мне вроде как обязан. Моральную компенсацию за нравственные страдания. И уж поверь, ее я в полной мере получу.

– Почему-то верю, – пробормотала она, не глядя. Ее внимание заняла дорога.

Вереница автомобилей с веселыми, нарядными молодыми людьми (и со мной) выехала из города. Обгоняя друг друга, то и дело сигналя, распугивая птиц и собак.