Невестам положено плакать (СИ). Страница 17

– Заходите, – велел он, обгоняя их.

Они вошли на широкий двор. В нём бегали курицы. Пожилая женщина сидела на крыльце и что-то шила. Когда она заметила вошедших и посмотрела в их сторону, Гленна едва сумела подавить дрожь. Хозяйка была вовсе не стара. Просто тяжёлая жизнь и постоянные роды (позже Гленна узнает, что их у неё было семь) изучали её тело и пожрали красоту юности. Только глаза, пожалуй, и выдавали в ней молодость.

– Кого это ты тащишь? – спросила она, не особо церемонясь.

Её речь была грубой, слова звучали резче, чем у прочих.

– Магда, будь повежливее, не видишь: тут дама из благородных.

Магда тяжело встала с крыльца, крякнув точно старая утка. Она подошла к Гленне и вгляделась в её лицо.

– Что-то спеси тебе не хватает, чтобы сказаться благородной, – изрекла она.

Женщина была совершенно права.

– Я служила у благородной дамы, сама я вовсе не такая, – заверила она.

– Я надеялся, – вмешался Борс, – здесь Гленна найдёт работу и кров. Ей пришлось многое пережить.

– Работу? Для леди? – переспросил мужчина.

Тем временем Магда схватила девушку за руки. Она перевернула их ладонями вверх.

Из сарая показался молодой парень. Он совершенно не был похож на хозяев. Гленна догадалась, что это один из наёмных рабочих, про которых говорил Борс.

– Это не натруженные руки, никуда не годится такая работница, – изрекла она.

Магда вновь была права: кожа Гленны была мягкой и светлой. Её руки, не знавшие тяжёлого труда, немногим отличались от изящных ладоней принцессы Оноры. Гленна редко занималась чем-либо, что могло сделать пальцы грубыми.

– Я не боюсь труда, – сказала Гленна, – я могу заниматься уборкой, следить за детьми, я быстро учусь.

– Она умеет читать, – сказал Борс, – вашим сыновьям не мешало бы научиться.

Магда скривилась, но вот хозяин дома, похоже, этой новости обрадовался.

– Это же замечательно! Давайте же зайдём в дом!

– Спасибо, Уилл! – отозвался Борс.

Когда Гленна переступала порог, ей пришлось наклониться, чтобы преодолеть низкий дверной проём. Она отчётливо услышала ворчание Магды за спиной:

– Вообще на служанку не похожа, вон спина-то прямая какая! Где ж девке простой такую взять? Беглая дворянка небось, со свадьбы сбежала, не иначе!

Проницательность Магды поражала. Гленна ведь действительно сбежала со свадьбы, правда, должно быть, жена фермера представляла всё не так, как было на самом деле.

Этот вечер был уютным. Горячий ужин из простой, но сытной еды, крестьянское платье, которое Магда дала Гленне на смену. «Нечего тут в шелках ходить, соседи увидят – злословить начнут», – сказала Магда. Гленна не стала уточнять, что "шелков" на ней как раз и не было.

Хозяйка хоть и ворчала всё время, была к Гленне добра. Ночью, когда подрастающие дети, четверо мальчиков, пережившие поветрия и годы неурожая, были отправлены спать в сенник, Магда помогла Гленне раздеться. Они смывали пот и грязь, покрывшие тело девушки за минувшие сутки.

– Повезёт твоему муженьку, – сказала Гленна, – кожа нежная, грудь высокая.

Слова Магды, вновь справедливые, заставляли Гленну краснеть.

Она ночевала в одной комнате с хозяйкой. Магда храпела во сне, Гленна спала чутко. Ей хотелось выйти на улицу, посмотреть: на месте ли полная луна, не окрасилась ли она в красный от стыда из-за того, что видела своим оком минувшей ночью. Девушка не решилась покинуть комнату. Она знала, что Борс тоже ночует в этом доме. Почему-то от этой мысли становилось спокойнее.

Утром, Гленна проснулась, когда небо было уже светлым. Мужчин в доме не было, так же, как и мальчишек, ушедших следом за отцом. Магда поздоровалась с Гленной сухо, поставила перед ней кусок сыра, варёное яйцо и чашку молока. Девушка почувствовала несвойственный ей голод и жадно принялась за еду.

– По крайней мере, аппетит у тебя не как у благородной, – сказала Магда с одобрением, – те девицы вечно едят как певчие птицы, потому и слабость телесную имеют.

Что сказать на это Гленна не знала, поэтому просто закончила трапезу так быстро, что и опомниться не успела и поблагодарила за еду.

– Вот что мне с тобой делать? Может ты вязать умеешь? Или свечи из вощины катать?

Гленна почувствовала, как горят щёки.

– Понятно, – сказала Магда заметив это.

Наступила тишина. Гленна осмелилась спросить:

– Где сейчас Борс? Он ведь живёт с вами.

Женщина усмехнулась.

– Скажешь тоже. Налетит как ветер весенний на день другой – и пропадает на месяцы. Только парень он неплохой, этого не отнять. Когда-то очень выручил моего Уилла, вот тот и старается отплатить ему по заслугам. Хотя раньше Борс не приводил сюда девиц на постой, тем более, таких.

Она многозначительно посмотрела на Гленну, заставив ту в который раз смутиться.

– Давай-ка ты пол мети, это умеешь?

Гленна кивнула. Метла, что в деревенском доме, что в королевском замке – всё одно.

Утро прошло в домашних хлопотах. Магда молчала недолго. Она рассказывала о хохяйстве, о сварливой козе, повадившейся бодаться так часто, что её приходится привязывать вдалеке от остальных. О конюхе, который приходит поглядеть за старым мереном и молодым жеребчиком, которого они взяли годом раньше. Она говорила о соседской девочке, которая приходит за малую плату чистить очаг и носить воду. Семья Магды считалась богатой и уважаемой, но так как дом их был на отшибе, а родни в этих местах у них не было, на ферму редко заходили гости.

Дважды кто-то из сыновей Магды забегал в дом, чтобы выпить молока. Разговор о детях с весёлого медленно становился совершенно другим. Женщина успела рассказать, что похоронила троих детей. Мёртворожденную девочку и двух мальчиков, не доживших до года. Потому, признавалась Магда, она слишком сильно боялась детских хворей.

Гленну поразило, как звучал её голос: ни печали, ни слёз, ни злости. Обречённость, понимание, что так устроен этот мир и огромная усталсть сквозили в её речах. Гленна сочувствовала Магде, но не знала, какими словами можно это выразить. Потому, она просто слушала, продолжая помогать как умела. Возможно, именно это и нужно было рано постаревшей женщине, которая жила в доме на отшибе без сестёр и подруг.

Борс вернулся после полудня, когда на столе стояла горячая каша, а семья преступала к трапезе. Гленна улыбнулась когда услышала звук его шагов, но увидев выражение его лица, почувствовала, как внутри всё сковал холод.

– Нам нужно уходить, – сказал он, глядя на девушку.

– Зачем такая спешка? Поешьте, поспите, утром пойдёте.

– Молчи, простофиля, – велела Магда мужу, поспешно вставая из-за стола.

Она увела Гленну в комнату, помогла сменить платье, будто она и впрямь была благородной. В голове девушки звенела гулкая пустота. Она не могла говорить, из-за страхов, всколыхнувшихся внутри и напавших на неё одновременно. В ушах слышался громогласный стук сердца.

– Я не знаю, что ты пережила на самом деле, девочка, – сказала Магда, – но пусть боги хранят тебя.

Горло сдавили подступающие слёзы. Гленна обняла женщину, потому что не могла сказать вслух слов прощания. Объятий та не отвергла.

Борс уже ждал.

– Тёплое одеяло, да кое-какая снедь, – сказал Уилл, протягивая Борсу узел с припасами.

– Спасибо, друг мой, – ответил ему охотник.

Пурка прощался с мальчишками, которые трепали его за ушами. Эта компания была псу по душе. Стоило Борсу свистнуть, пёс прибежал к нему и лёг у ног.

– А что случилось-то? – простодушно поинтересовался один из фермерских сыновей.

– Не всё нужно знать, – сказал Борс, – чтобы беду не навлечь.

– Да ведь скоро слухи расползутся, – заметил Уилл.

– Верно, – ответил Борс, – а может и нет.

Они вышли за ворота, спустились с холма, Гленна хотела обернуться, но не стала.

– Расскажи мне, что случилось прошлой ночью? – сказал Борс, когда они миновали деревенские поля.

Гленна прикрыла глаза. Она догадалась, что Борс услышал нечто такое, что заставило его опасаться за семью, которая приютила их.