Невестам положено плакать (СИ). Страница 18

– Ты ведь и сама о чём-то догадался, – сказала она.

Борс пожал плечами.

– Говорят, что в королевском замке по ту сторону леса убивали ирландцев, – ответил он.

Гленна с трудом сглотнула.

– Кто говорит? – спросила она.

– Местный паренёк, который возил туда копчёное мясо на продажу: король Тибальд женился давеча.

Стук сердца в ушах стал почти болезненным.

– Что говорят про королеву?

– Говорят красива, – сказал Борс, – а ещё, что не все её соплеменники желали отдавать принцессу за чужака и пытались препятствовать.

Гленна остановилась. Она посмотрела на Борса пристально, он не отводил взгляд. Она пыталась понять: врёт ли он.

– Что же с ней стало? – спросила она.

Голос будто звучал со стороны. Ей было не просто не по себе. Девушке казалось, что ей снится сон, навеянный уставшим, напуганным сердцем.

– Выдали, – ответил Борс, – что может сделать горстка повстанцев на собственных землях короля Тибальда? Всем известно, что он жесток к врагам.

К горлу подступила тошнота.

– Почему тогда мы ушли из дома Магды? – спросила она.

– Ты не скрываешь, что ты ирландка, люди волнуются, могут глупостей наделать. Навлекать на семью Уилла беду я не хочу, ты, кажется, тоже… Только скажи мне честно: ты ведь из замка Тибальда бежала?

Отрицать очевидное Гленна стала. Она кивнула, почувствовав, как по щекам побежали слёзы.

– Ты участвовала в восстании?

Гленна посмотрела на Борса, точно у него отрасли ослиные уши.

– Разве у меня хватило бы сил на что-то подобная?

– Я ничего не знаю о тебе, Гленна.

– Я о тебе – тоже.

Они помолчали. Гленна не знала, может ли доверять Борсу. Ей очень хотелось верить этому улыбчивому, добросердечному юноше, но она боялась сказать всё, как есть. Разве он ей поверит?

– Я просто хочу вернуться домой, а если попадусь людям Тибальда – этого не будет, – наконец, сказала она.

Борс кивнул

– Я тебе верю, – ответил он.

Гленна подумала, что он не понимает, какой опасности подвергается сам, говоря это.

Глава 7. Королевские наветы

Пусть Борс и сказал, что верит ей, Гленне не было так же спокойно подле него, как прежде. Это было странное чувство, противоречивое. Одна часть её души находилась в смятении. Она требовала, чтобы девушка ни на секунду не забывала о том, что Борс англичанин, а значит – враг. Разве могло быть иначе, особенно учитывая то, что он теперь знал, кто она. Да, не всё, что он думал о девушке – чистая правда, но оттого было лишь хуже. Гленна была не глупа и потому не могла понять, почему он помогает ей.

Однако, другая часть её сути, та, голос которой по какой-то неизвестной причине звучал в её сердце всего ясней, была иного мнения. Ей хотелось довериться едва знакомому мужчине безоговорочно. Она могла бы подумать, что дело в девичьей простоте, которая заставляла сердце биться чаще при взгляде на красивого мужчину, которым Борс, несомненно, являлся. Только это было не так. Она не испытывала влюблённости, не было того смущающего волнения, которое в девушке вызывало присутствие Дирка и его улыбка с ямочкой на щеке.

Дирка, который ныне, должно быть, так и висит на городской стене, а кости его клюют птицы.

Гленна запуталась. Она не смогла бы облечь в слова смысл мешанины мыслей, пока они шли по деревенской дороге уводящей путников дальше. Дева и её нечаянный союзник уходили вглубь острова англичан, где каждый куст, каждый камень таил теперь опасность. Только девушке некуда было идти, кроме как за уверенно шагающим юношей. Может, он ведёт её прямиком в руки людей Тибальда? Может он лжец, а не праведник, каким он казался ей до этой минуты? Ведь если человек не причинил тебе вреда напрямую, не оказался насильником, разбойником или лихой душой иного рода, это не значило, что он был тебе другом. Предать её, возможно, могло казаться Борсу делом благородным. Ведь она чужестранка, которая бежала из королевских чертогов.

Ей хотелось рассказать о том, что на самом деле случилось с несчастной Онорой, но она не решалась. Ведь ясное дело: он поверит с большей охотой любому из соплеменников, а не ей.

– Ты так молчалива, госпожа, – сказал Борс спустя бессчётное число шагов.

Возделанные поля, обнесённые низкими каменными заборчиками, остались позади. Голос мужчины развеял её тяжёлые думы, точно дуновение ветра прогоняет духоту. Гленна почувствовала запах цветов боярышника, который цвёл на опушке леса, знаменуя начало лето и благословляя пору свадеб и любви. Гленна невесело усмехнулась, но белые шапки тысяч лепестков и жужжание диких пчёл среди покрытых цветами ветвей были прекрасными вопреки всему.

– Я не знаю, о чём говорить, - сказала она, глядя, как Пурка весело скачет среди разнотравья радуясь возвращению под сень деревьев.

Гленна запоздало поняла, что слова её могли показаться слишком резкими. Однако, собеседник то ли не заметил этого, то ли решил не придавать значения.

– Мы пойдём в Хордбридж, – сказал он, – там есть гавань, часто заходят суда. Если повезёт найдём в наём лодку.

Гленна не поверила тому, что услышала.

– Ты собираешься помочь мне вернуться?

Борс остановился. Он прислушался к тому, что делается в лесу. Его сосредоточенное лицо напугало Гленну. Несколько долгих мгновений она слышала стук своего отчаянно бьющегося сердца, да пение птиц, которое показалось оглушительным. Наконец, Борс улыбнулся.

– Всё в порядке: чужаков в роще нет, кроме нас.

Гленна не забыла про оставшийся без ответа вопрос, но, всё-таки, задала другой, не сумев сдержать любопытства.

– Ты это понял по звукам леса?

Борс запустил пятерню в волосы. Светло-русые кудри оказались ещё более взъерошенными, чем прежде, он вновь напомнил ей мальчишку, которого поймали на шалости.

– Да, леди, – сказал он, – птицы, звери и даже кузнечики в траве много могут подсказать тому, кто их внимательно слушает. Пока всё спокойно, но задерживаться не стоит. Я знаю одно хорошее место для отдыха чуть дальше, стоит добраться туда до темноты.

Гленна кивнула. Пурка, обнаруживший, что люди безнадёжно отстали, вылетел из кустов под ноги Гленны, чуть не сбив её с ног. Борс строго окликнул пса, тот тут же сел на землю рядом с его сапогом. Впрочем, поняв, что хозяин не в обиде, собака вновь сорвалась с места и обогнала их.

– То место, куда мы идём – какое оно? – спросила Гленна, когда лесная опушка осталась позади.

– Хорошее место, – ответил Борс, – там часто собираются охотники, ремесленники и торговцы. Местные рыбаки живут скроно, но в дни торга и они богатеют. В пору свадеб, да в ясную пору, нанять того, кто поможет перебраться через море будет проще.

– Разве можно пересечь море на рыбацкой лодке?

– Зависит от рыбака и от лодки, – весело ответил Борс, – ты не бойся, госпожа, мы придумаем, как отправить тебя домой. В худшем случае – подождём несколько недель. Торговые суда, которые плывут в Дублин, тоже бывают в той гавани.

Гленна боялась поверить в свою удачи. Если ей удастся сесть на корабль, она уже совсем скоро окажется дома. Какое прекрасное это было чувство! До того прекрасное, что ей страшно было ему довериться.

***

По словам Борса до нужного места пеший мог добраться за два дня. Гленна надеялась, что даже если её ищут, никто не найдёт их в лесу, где охотник чувствовал себя так, будто был воспитан лесными тварями. Когда солнце стало клониться к закату, Борс свернул с утоптанной множеством башмаков дороги и углубился в чащу. Гленне было не в радость идти вслед за ним между ветвей, цеплявшися за плащ. Невольно, она вспоминала своё недавнее ночное бегство, когда каждый сучок державший её за подол платья виделся костлявой рукой ведьмы, пытавшейся добраться до неё.

Идти пришлось недолго. Вскоре девушка услышала журчание воды. Они вышли на поляну у ручья. Корни платанов торчали из земли, складываясь в полукруг. Меж ними не росло высоких трав, зато клевер на залитой солнцем проталине уже радостно цвёл, подставляя небесной синеве свои мохнатые головки. Розовый и белый, он складывался в узорный покров, укрывавший землю. Гленна ступила на него и, ощутив упругую мягкость цветов под ногами поняла, как сильно она устала, как гудят её голени и стопы.