Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ). Страница 93

Большая Медведица висела прямо над головой. Плывём на запад, к Руси.

Затем начал накрапывать дождь. Бандиты накрылись шкурами и ругались вполголоса. Я сидел, и вода стекала по лицу. Но дождь быстро кончился.

Вдруг я услышал тихий всплеск за бортом. Совсем тихий, едва различимый, будто весло неосторожно коснулось воды. Никто из бандитов не обратил внимания.

А потом я почувствовал прикосновение к руке. Холодное лезвие скользнуло по верёвкам. Раз, другой.

Верёвки ослабли, руки освободились.

Я замер, боясь пошевелиться. Кто это? Откуда?

Я сидел на корме лодки, изображая, что всё ещё связан. Верёвки на запястьях были перерезаны, но я держал руки за спиной, не шевелясь. Кто это сделал? Откуда взялся помощник посреди реки, ночью?

Левонтий дремал рядом со мной, Митка и Харитон гребли, Савва бормотал молитвы ближе к носу лодки. Тюлень сидел на корме слева, спиной к воде. Елисей – на носу, смотрел вперед.

И вдруг Тюлень вскрикнул – коротко, сдавленно. Его огромное тело качнулось и повалилось спиной в воду с громким всплеском.

– Что за чёрт⁈ – вскочил Елисей.

– Тюлень свалился! – крикнул Митка, бросая весло.

Харитон перегнулся через борт, пытаясь схватить товарища за руку. Тот лежал на воде лицом вниз, не двигаясь. Похоже, что мёртвый.

– Тащите его! – заорал Левонтий.

В этот момент из воды высунулась рука – чёрная, будто вымазанная сажей или краской. В руке блеснул нож. Лезвие вошло Харитону в горло сбоку, под челюстью. Он захрипел, схватился за шею, кровь брызнула между пальцами. Харитон рухнул за борт вслед за Тюленем.

– В воде кто‑то есть! – завопил Митка, хватаясь за нож. – Там кто‑то!

Савва вскочил, озираясь. Левонтий выхватил кинжал и встал спиной к Митке. Елисей тоже схватил нож.

– Где он? Где⁈ – орал Митка, глядя на тёмную воду.

Я сидел, не шевелясь, ждал момента. С четырьмя вооруженными людьми в лодке я не справлюсь.

Прошла минута, другая. Бандиты стояли, глядя в воду, держа оружие наготове.

– Может, уплыл? – прошептал Савва.

В этот момент из воды снова показалась чёрная рука. Движение было молниеносным – из пальцев вылетел нож. Лезвие вошло Митке в горло. Он выронил оружие, схватился за шею и упал рядом со мной. Кровь хлынула на доски.

Его нож упал прямо возле моих рук. Большой, тяжёлый, с широким лезвием.

Время настало.

Я схватил нож и вскочил. Савва стоял ко мне спиной, глядя в воду. Я ударил – лезвие вошло между лопаток. Савва обернулся, в глазах мелькнуло удивление. Он попытался что‑то сказать, поднять руку, но я выдернул нож и ударил ещё раз – в шею сбоку. Голова откинулась под неестественным углом, и монах лицом вниз на дно лодки.

Остались двое – Елисей и Левонтий.

Левонтий кинулся на меня с кинжалом. Он был быстр, но я успел уклониться – лезвие чиркнуло по рёбрам, разрезав рубаху. Я ударил левой рукой в висок. Левонтий не ожидал такого, полностью сконцентрировавшись на моем ноже, и пошатнулся, как боксер в стоячем нокдауне. Мой второй удар был ножом в сердце. Левонтий выронил кинжал и повалился за борт.

Елисей стоял на носу, держа лук со стрелой. Тетива натянута, наконечник направлен мне в грудь.

– Брось нож, – сказал он ровным голосом. – Или я выпущу стрелу.

Я остановился. До него было несколько шагов. Бежать бесполезно, стрела быстрее.

– Всё кончено, Елисей. Сдавайся.

Он усмехнулся.

– Кончено? Для тебя – да. Сначала я тебя убью. Потом разберусь с тем, кто в воде. И поплыву дальше. Один. Мёртвые купцу не нужны, но и живой ты ему теперь не достанешься.

Елисей еще сильнее натянул тетиву – так делают не слишком опытные лучники перед выстрелом. Я приготовился прыгнуть в воду – может, успею…

И тут лодку резко качнуло. Кто‑то из воды толкнул борт. Елисей пошатнулся, стрела ушла мимо.

Я кинулся вперёд. Он попытался выхватить кинжал, но я был быстрее – ударил кулаком в челюсть. Елисей упал, но тут же попытался подняться. Я ударил ещё раз, в висок. Бывший есаул обмяк и потерял сознание.

Я быстро обыскал его: кинжал, подаренный Ермаком мне нож за голенищем, и мой пистолет. Затем веревкой связал ему руки и ноги, крепко затянув узлы.

Встал, отдышался. Лодка покачивалась. Пятеро мёртвых тел – двое в лодке, трое в реке. И Елисей, связанный, но живой.

Я подошёл к борту и посмотрел в тёмную воду.

– Покажись! – крикнул я. – Кто ты?

Тишина.

– Я знаю, ты здесь! Покажись, не бойся!

Вода у борта колыхнулась. Медленно, осторожно из неё поднялась голова. Лицо и шея чёрные – выкрашены сажей или ещё чем‑то. Блестели только глаза. Девушка. Молодая девушка. Из местных. Хантов или вогулов.

Она смотрела на меня молча, не мигая. Потом, не сказав ни слова, снова ушла под воду.

– Подожди! – крикнул я.

Но её уже не было. Только круги на воде. Я стоял ошеломлённый. Кто она? Откуда? Как оказалась посреди реки, ночью? И главное – зачем спасла меня?

Стон Елисея вернул меня в реальность. Надо было действовать.

Сначала я избавился от трупов. Обыскал карманы – несколько монет, кремни, огниво, другая мелочь…. Потом по одному выволок тела к борту и сбросил в воду.

Елисей пришёл в себя и попытался вырваться.

– Не дёргайся, – сказал я. – А то свяжу покрепче. Так, что будешь орать от боли. Ну или не будешь из‑за тряпки во рту.

– Кто это был? – прохрипел он. – Кто нас убивал?

– Не знаю. Но кто бы это ни был, большое спасибо за это. Хотя ты, наверное, со мной в этом не согласишься. Даже не знаю, почему.

– А что теперь? – хрипло спросил Елисей.

– Теперь – обратно в Кашлык. К Ермаку. Он будет очень рад видеть своего бывшего есаула.

– Ты не доплывёшь, – пробормотал Елисей. – Тебя поймают татары.

– Это мы ещё посмотрим.

Я сел за вёсла. Лодка тяжело развернулась, и я начал грести обратно.

– Не доплывешь, – снова сказал Елисей.

– Помолчи, – ответил я. – А то кляп в рот засуну.

Он замолчал, но смотрел зло.

Грести оказалось тяжелее, чем я думал. Руки быстро устали, спина заныла. Но я упрямо налегал на вёсла. Каждый гребок – шаг к дому. К Даше. К товарищам.

Дождь опять начался. На востоке светлело. Скоро рассвет.

Я всё думал о девушке из воды. Кто она? Зачем спасла? Она точно из местных. Но откуда такие навыки: бесшумно плавать ночью, убивать профессиональных бандитов? И эта чёрная краска на лице и руках – явно для маскировки в темноте. Так делают только диверсанты…

Солнце поднялось над лесом. Берега были незнакомыми. Плыли мы всю ночь, я так устал, что не понял, какое расстояние миновали.

Я пристал к небольшому заливу, вытащил лодку на песок, спрятал в кустах. Елисея привязал к дереву.

– Не вздумай кричать, – предупредил я.

День был тёплый, ясный. Я решил отдохнуть до вечера и набраться сил. Ночью плыть безопаснее – меньше шансов нарваться на татарский разъезд.

Сидел у костра и думал. Вспоминал лицо девушки‑спасительницы. Молодая, лет восемнадцати. Черты лица в темноте разглядеть не удалось, но глаза… Глаза были странные – не злые, не добрые, просто внимательные. Изучающие.

Я сидел у догорающего костра и думал о Даше. Как она там без меня? Наверное, решила, что я погиб. Прошло несколько дней с моего исчезновения – для таёжного края это приговор. Если человек пропал в лесу больше двух дней, обычно его уже не ищут. Считают мертвым.

Плачет ли она? Вряд ли. Не при всех точно. Женщины здесь другие, не такие, как в моё время. Привыкли к тому, что их мужья могут не вернуться в любой день. Уйти в лес и не прийти. Уплыть по реке и исчезнуть. Выйти на бой с татарами и остаться там навсегда. Здесь жизнь короткая, жестокая, непредсказуемая. И это женщины знают с детства. Учились жить с этим знанием.

Даша сильная. Она уже теряла мужа – того первого, за которого её выдали без ее желания. И сейчас переживёт. Будет работать в лекарне, помогать раненым, заговаривать боль. Будет жить дальше, если я не вернусь.