Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ). Страница 92

Елисей вздохнул, скрестил на груди руки.

– Ладно, хватит разговоров. Ждем ночи. Пока сиди без тряпки во рту, но только попробуй крикнуть. Хотя здесь едва ли кто‑то услышит.

Даша накрыла на стол к ужину. Похлебку с мясом. Лепешки. Квас. Максим должен явиться очень скоро.

Села у окна, стала ждать. Солнце уже село, в избе потемнело. Зажгла лучину, поставила её в железный держатель у стола. Тени заплясали по стенам.

Но что‑то его долго не было.

Даша начала прислушиваться к каждому шороху у двери. Вот шаги… нет, прошли мимо. Опять шаги – тоже не он, слишком тяжёлая поступь.

Похлебка остыла. Придется снова разогревать.

Стемнело совсем. У караульни зажгли факелы. Даша вышла во двор, посмотрела на ворота: закрыты.

Вернулась в избу. Села снова у окна. Лучина догорала, пришлось зажечь новую.

Что‑то случилось.

Даша вышла из избы и быстрым шагом пошла к воротам.

Около них дежурили двое – молодой казак Петруха и старый Семён по прозвищу Борода.

– Максима не видели? – спросила она.

– Нет, не возвращался, – ответил Петруха. – Странно как‑то. Помню, что уходил на закате.

– Откройте ворота. Я выйду.

Семён покачал головой.

– Нельзя. Ночью не велено никого выпускать. Приказ Ермака.

Даша посмотрела на него долгим взглядом.

– Ты хочешь поругаться со мной?

Семён вздохнул, посторонился.

– Нет… ни за что. Ладно… Только недалеко. И быстро назад.

Ворота открылись. Даша выскользнула наружу.

Даша хорошо видела в темнота. За это и за умение заговаривать боль ее многие тихо называли ведьмой, но она не обращала внимания. Зато к ней нередко обращалась разведка и охрана, чтобы она посмотрела своим кошачьим взглядом, не прячутся ли в ночи татары. Она быстро пришла на поляну в лесу – именно туда обычно ходил Максим за цветами.

Лес встретил тишиной. Даже ночные птицы молчали. Только ветер шелестел в кронах.

Вышла на поляну. Остановилась, огляделась.

Никого.

Но были следы. Даша присела, провела ладонью по траве: примята во многих местах. Здесь лежали люди, прятались.

У куста она увидела рассыпанные цветы – те самые, что Максим собирал: иван‑чай, колокольчики, зверобой. Валяются в траве, примятые, растоптанные. Рядом – следы нескольких людей. Крови не видно.

След вёл далеко в лес. Даша побежала по дорожке следов, не думая об опасности. Судя по отпечаткам, один человек нес тяжесть – шаги очень глубокие.

У берега следы обрывались. На влажном песке – отпечаток днища лодки.

Увезли. По воде.

Даша выпрямилась, сжала кулаки, развернулась и побежала к городку. Миновала ворота – стражники окликнули, но она уже мчалась к дому Ермака.

У дверей стоял казак.

– Стой! Нельзя!

– Надо, – коротко ответила она и шагнула внутрь.

Ермак сидел за столом с Матвеем Мещеряком и писарем отряда Михаилом. На столе рядом с чернильницей лежали бумаги.

– Даша? – удивился атаман. – Что случилось?

– Максима похитили, – выпалила она. – Ушёл в лес на поляну до заката и не вернулся. Там его схватили и унесли к реке. Увезли на лодке. Я видела следы.

– Кто? – Ермак вскочил.

– Не знаю.

Мещеряк крикнул в дверь:

– Поднимай людей! Живо!

– Сколько их было?

– Не знаю, – ответила Даша. – Несколько человек. Прятались в траве, ждали. Знали, куда он придёт.

– Засада, – мрачно сказал Ермак. – Значит, кто‑то навёл. Иначе откуда бы они там появились?

Кашлык остался позади. Наверное, меня уже ищут, но что толку. Слишком далеко.

Я закрыл глаза. Надо думать. Должен быть способ выбраться. Всегда есть способ.

Елисей сидел с довольной рожей. Поймал ценную добычу.

Предатель.

Но я ещё поборюсь.

Глава 18

* * *

Острог гудел, как потревоженный улей. Из изб выбегали казаки – кто в одной рубахе, кто кафтан на ходу накидывал. Хватали сабли, пищали, луки.

У дома атамана за несколько минут собралось человек пятьдесят.

– Что случилось, Ермак Тимофеевич? – спросил один казак.

– Максима похитили. Опять. Часа два‑три назад. Схватили в лесу, увезли на лодке.

По толпе прокатился ропот.

– Кто посмел?

– Татары?

– Пока неизвестно, – ответил Ермак. – Савва, бери своих, и в лес с Дашей – она покажет место. Матвей, ты на лодки – смотри всех, кто на воде.

…В лесу свет факелов резал тьму узкими пятнами, тени деревьев дрожали. Даша показала место.

– Вот здесь прятались. Лежали в траве, ждали.

Казаки подсветили. Трава была примята в нескольких местах.

Рассыпанные цветы всё ещё лежали в траве – иван‑чай, колокольчики. Страшное зрелище.

– След ведёт туда, – она указала к реке. – Его несли. Какой‑то огромный человек.

Пошли по следу. Люди шагали осторожно, чтобы не затоптать отпечатки. Впереди, пригнувшись, шёл старый следопыт Митрофан.

– Шестеро их было, – сказал он. – Один нёс, остальные рядом.

Лес казался враждебным. Каждый шорох заставлял тянуться к оружию. Но вокруг только темнота да деревья.

Дошли до берега. На влажном песке следы читались особенно ясно.

– Лодка стояла тут, – показал Митрофан. – Большая, на шесть‑восемь человек. Оттолкнулись и пошли по реке.

Затем он прошел наверх, и в зарослях обнаружились следы стоянки – затушенный костер, примятая земля, мусор.

– Стояли здесь несколько дней и ждали.

Лодка скользила по тёмной воде Иртыша. Я сидел на корме, с кляпом во рту и со связанными сзади руками. Надо мной висели звёзды, берега проплывали чёрными тенями. Вёсла мерно плескали – гребцы работали веслами.

– Быстрее, – сказал Елисей. – Ермак наверняка людей поднял. Чем дальше уйдем до рассвета, тем лучше.

– Да куда быстрее‑то, – проворчал Тюлень, налегая на весло. – Второй день пошел. Если в первый нас не нашли, то и сейчас не найдут.

– Ты не знаешь Ермака. Он очень упорный.

Я попробовал пошевелить руками. Верёвки врезались в запястья, узлы затянулись ещё туже. Мда, чем больше дёргаешься, тем хуже.

Митка Бритва, сидевший рядом, заметил мои попытки и усмехнулся своей нервной ухмылкой:

– Не развяжешься, даже не думай.

Елисей обернулся от рулевого весла:

– Не делай глупостей, Максим. Всё равно деваться некуда: кругом вода, берега далеко. Прыгнешь за борт связанным – утонешь. Да и зачем? Ещё спасибо скажешь, как на Руси окажешься. Человеком себя почувствуешь, а не одним из этих диких казаков. Будешь в тепле жить, сыто есть, работать головой, а не саблей махать.

С кляпом я ответить не мог.

– Вынь‑ка ему тряпку, – сказал Елисей. – Пусть поговорит. Будет кричать – здесь всё равно никто не услышит.

Митка выдернул кляп. Я закашлялся, сплюнул.

– Сколько ж ты денег за меня взял, Иуда? – спросил я.

Елисей покачал головой:

– Не задавай глупых вопросов. Какая тебе разница? Достаточно. Ты лучше о себе думай, о своей судьбе.

– Предатель ты, Елисей. Казаков продал, Ермака предал…

– Хватит, – оборвал он.

Мы поплыли дальше. Я сидел, смотрел на звёзды и думал: как выбраться? Верёвки не поддавались, узлы только затягивались. Даже если каким‑то чудом освобожусь – что дальше? Прыгать в воду? Далеко не уплывёшь, догонят.

Тянулись часы однообразной гребли. Плеск вёсел, скрип уключин, тяжёлое дыхание гребцов. Иногда мимо проплывали тёмные массивы островов, иногда берег подходил близко.

Я всё думал о побеге. Должен же быть способ. Всегда есть способ.