Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ). Страница 40

Ермак сел на торце стола, слева рядом с ним — я, Мещеряк — по правую руку от атамана, Агдаш устроился напротив Ермака, его советник — справа, то есть недалеко от меня.

…Когда кружки с чаем опустели наполовину, Агдаш отодвинул свою подальше и немного повернул ее, будто делая какой-то знак. Затем он медленно взглянул на Ермака.

— Мы с тобой не первый день живём на этой земле, — сказал он. — Хотя и ты пришёл недавно, а я родился здесь. Но так устроена жизнь — кто-то пришёл раньше, кто-то позже, а земля всех помнит и принимает к себе, когда придет срок.

Ермак молчал. Только качнулся чуть на лавке — то ли удобней сел, то ли просто показал, что слушает.

— Я недавно говорил с Кучумом, — продолжил хан. — Он умный человек. Он понимает, что война с тобой будет стоить дорого. Людей много погибнет. Сил много уйдёт. Потому он передал мне слова — мир возможен. Но с условиями.

Мещеряк чуть повёл плечом, но ничего не сказал. Я посмотрел на Каптака — тот не сводил с меня глаз. Взгляд сухой, цепкий. Как будто не Ермака он слушал, а мою реакцию оценивал.

— Говори, — сказал Ермак. — Какие условия?

— Первое — раздел. Где ваши, где наши. Чтобы граница была ясна. За чужую границу войска не заходят. Второе — ясак. Кучум согласен, чтобы ты собирал его с тех, кто останется под тобой. Но не с чужих.

— А третье? — спросил Ермак, будто зная, что будет еще что-то.

Агдаш посмотрел ему прямо в глаза.

— Ты должен покинуть Искер. Этот город — ханский. Его построили до тебя. Он — знак власти, и пока ты в нём, вся Сибирь видит, что власть перешла к тебе. Кучум не потерпит этого. Хочешь земли — будут тебе земли. Хочешь торговать — торгуй. Хочешь мира — он возможен. Но не отсюда. Не с этого берега.

Повисла тишина такая, что я стал слышать стук своего сердца. Ермак, слушая Агдаша, сидел недвижимо, как скала.

— Говорит Кучум красиво, — сказал Ермак наконец. — И ты, Агдаш, человек неглупый. Но ответ мой будет простой. Город мы брали с боем. Мы здесь кровь проливали. Мы его удержали. И оставим за собой. С этой земли мы не уйдём.

Агдаш прищурился.

— Тогда ты отвергаешь предложение?

— Нет, — ответил Ермак. — Границу — давай определим. Где чья земля, чей род — пускай ясно будет. Торговать — тоже ладно, я не против. Пусть идут караваны, пусть товары текут по Иртышу, лишь бы без оружия. Ясак с чужих я не возьму, а с моих — буду. Но Сибир — мой.

Каптак впервые пошевелился. Медленно кивнул, всё ещё глядя на меня. Было в его взгляде что-то тяжёлое.

— Я передам твои слова, — тихо сказал Агдаш. — Но Кучум вряд ли согласится. Для него Искер — сердце власти. И он хочет вернуть его себе.

— Это не получится, — произнес Матвей. — Тут даже нечего обсуждать.

Агдаш не ответил и поднялся из стола. И сразу за ним — советник.

Ермак тоже встал.

— Ещё увидимся, хан. И лучше бы, чтобы ты тогда снова пришёл с миром.

— Лучше бы, — повторил Агдаш. — Только не всегда мы выбираем, с чем приходить.

…Когда Агдаш с советником и свитой уплыл, мы снова вернулись в избу. Но в этот раз людей в ней стало побольше.

Пришли все сотники, Елисей, Лиходеев, начальник охраны, в общем, все боевое руководство.

Все быстро расселись и стали смотреть на Ермака в ожидании того, что он скажет.

— Вот что сказал татарский хан — Кучум хочет мира, — произнес Ермак.

Раздалось хмыканье. Кто-то не сдержал усмешку.

— Мир ихний такой: поделить земли. Часть Сибири нам, часть остаётся под Кучумом. Ясак собирает тот, кто хозяин земли. И чтоб чужие туда не совались.

Лиходеев недоверчиво покрутил головой.

— Аж не верится, что Кучум перестал хотеть крови.

— Я сказал: мир, это хорошо. Торговать, договариваться без стрельбы — можно. А про себя думал — начать с этого, а там, как помрет Кучум, можно будет и его земли осторожно перевести под власть царя. Великие дела часто начинаются с маленьких шажков. Но увы, у Кучума имелось одно условие.

— Какое? — спросил кто-то из сотников.

— Мы должны уйти из Сибира. Город должен достаться Кучуму.

Молчание в избе оборвалось, как струна. Все загудели.

— Чего⁈

— Совсем с ума спятил?

— В чисто поле, что ли, нас гнать хочет?

— Нет татарам доверия! Помним, что случилось с Иваном Кольцо!

— То есть, они нас выпроводить хотят, как попрошаек? — переспросил Лиходеев. — Хахаха!

Мещеряк пожал плечами:

— Он нас на бой вытягивает, известное дело. Уйдём — потеряем всё. В чистом поле нас сожрут. Это ловушка. Сейчас у нас не хватит сил с татарской ордой без защиты стен сражаться. Тут и со стенами нам придется ох как сложно…

— Потому, — произнес Ермак, чуть повысив голос, — я и не согласился. Сказал Агдашу, как есть. Земли делить — ладно, можно поговорить. На том политика и держится. Испокон веков враги договаривались. Торговать — пожалуйста. А вот Сибир — мой. Мы его брали, мы тут стоим. Мы укрепляли, строили, кровь лили. Отдашь — больше не вернёшь.

— А что Агдаш? — спросил Черкас. — Зачем тогда приехал? Что, не знал, что мы отсюда не уйдём? Глупый, что ли?

— Он не глупый точно, — ответил Ермак. — Думаю, его попросил Кучум. Съездить, посмотреть, что у нас тут. Поговорить, узнать, есть ли у нас воля и решительность. А может, еще зачем.

…Кучум сидел на подушках, облокотившись на меховую подстилку, возле него лежала сабля в ножнах. Лицо казалось спокойным и холодным.

Перед ним стоял, склонив голову, Агдаш. Его были руки сложены на поясе. Он не шевелился.

— Ну что… — лениво проговорил Кучум. — Они, конечно, отказались?

— Да, повелитель, — тихо отозвался хан. — Ермак не соглашается покинуть Искер. Сказал, что город брали с боем, и уходить не намерен. Поделить земли и торговать — да, но из города ни на шаг.

Кучум усмехнулся.

— Ермак не глуп, — сказал он. — Он знает, что только выйдет из-за стен, я ударю. У него нет шансов и в городе, а уж вне его — тем более. Хотя нельзя было исключать возможности того, что он настолько в отчаянии, что согласится и на такое.

Хан помолчал, глядя куда-то за полог. Дым из жаровни тонкой струйкой полз кверху. Потом Кучум повернул голову и посмотрел на Агдаша.

— Скажи лучше, что ты там увидел? Внимательно смотрел? Мои разведчики проникнуть в острог толком не могут.

— Смотрел, повелитель, — кивнул Агдаш. — Людей в городе столько же, сколько в тот раз, когда я был там прежде. Новых укреплений в остроге нет. Ничего нового. Ни складов, ни сооружений, ни пушек, ни каких-то странных вещей. Только отделили часть острога, сделали стрельбище, как я понял. В остальном — все по-старому.

— Это хорошо, — кивнул Кучум. — А кто был на разговоре с тобой?

— Ермак, Мещеряк, и какой-то человек, я его не знаю. Раньше его не видел. Держался он скромно, все время молчал. Я велел советнику понять, кто он и чего хочет. Советник умеет заглядывать в душу, но сейчас не смог. Человек закрыт. Спрятан.

— Это и есть тот, чью душу изменил шайтан, — помрачнел Кучум. — Как его Ермак ценит, даже на переговоры пригласил.

Он помолчал.

— Ладно, — после паузы произнёс Кучум. — Что мы хотели, то мы узнали. Ничего нового в Искере нет. Ермак хочет держаться. Ну, пусть будет так. После уничтожения каравана мы захватим город. А ты… — он внимательно и жестко посмотрел на Агдаша — будь готов вмешаться.

— Понял, повелитель, — еще ниже склонил голову тот.

— Все случится очень скоро.

Глава 19

….Проснулся я, как и вчера, очень рано. Только-только небо начало светлеть, как в дверь постучал молодой казак, нерешительно переминавшийся с ноги на ногу.

— Ермак зовёт, — сказал он.

Сон моментально исчез. Видать, что-то срочное.

Я быстро оделся и пошёл. Ермак сидел у себя в избе, согнувшись над столом, на котором лежала нарисованная на пергаменте карта. Выглядел он уставшим и грустным.