Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ). Страница 39

Я выскользнул за ворота и пошел вдоль берега. Не туда, где обычно купаюсь. Подальше. Рыба там должна быть более смелой.

Место выбрал там, где течение слегка замедляется, а деревья нависают над водой. Вода здесь темная, глубокая. Закинул удочку, уселся, начал ждать. Сидел в тишине, почти не шевелясь.

…Первая поклевка оказалась такой, что я чуть не выронил удилище. Удочка согнулась дугой, будто кто-то снизу решил утащить ее на дно. Минуты три я тянул, осторожно, по сантиметру, замирая на каждом рывке. Рука уже подустала, когда в воде показалась серебристая спина. Лещ! Но не обычный, к каким я привык в Подмосковье, а величиной больше ведра. Килограмм девять, не меньше. Я подцепил под жабры, выволок подальше на берег. Он полежал, пошлепал хвостом и затих.

Начало, надо сказать, многообещающее. Такого я не ожидал.

Смотрел на леща долго и с восхищением.

Потом снова забросил удочку. Не прошло и минуты, как потянуло с такой силой, что я чуть не улетел в реку. То, как тащил лещ, по сравнению с этим подводным монстром оказалось ерундой.

Я боролся с рыбиной где-то полчаса. Леска тянулась в сторону, то под берег, то в глубину, но потом все же на секунду показался. Когда спина чудовища мелькнула у поверхности, у меня в животе похолодело — осетр! Настоящий! Сомнений быть не могло.

Он не рвался резко, но упрямо давил вниз, в глубину. Удочку сгибало до предела. Я боялся, что леска — хоть и крепкая, но самодельная — просто не выдержит. Но потом я все-таки вымотал его окончательно. Завел его к самому берегу, схватил за жабры и выволок на сушу.

Не меньше двадцати килограмм. А то и двадцать один. С половиной. И это, наверное, еще небольшой для этих вод.

Я твердо решил, что если останусь в живых, серьезно займусь рыбалкой. Потому что это не рыбалка, а фантастика! Вот что экология животворящая делает. Отсутствие промышленности имеет свои плюсы.

Наверное, на сегодня все. Хватит ловить. Если попадется еще что-то подобное, дотащить до города будет проблематично. Поэтому рыбу — на веревку, и возвращаться.

Отдать ее, наверное, в общий котел. Проблем с едой в городе нет, но я внесу еще и свой вклад.

Закончив рыбные дела, я засобирался в кузню, но по дороге меня остановил Ермак.

— Никуда не ходи, будешь сейчас нужен. Ты у нас башковитый стал после того как по башке получил, хахаха, и я хочу, чтоб посидел на встрече.

— Как скажешь, Ермак Тимофеевич, — ответил я. — А что за встреча?

— С одним ханом, — коротко ответил он. — Сибирских татар. Кучум ведь не отсюда, как и мы, пришел издалека и разбил старую татарскую власть. Он связан с Бухарой, как мы с Москвой. Правда, кажется, что сейчас его Бухара поддерживает его больше, чем нас Москва. Но некоторые рода остались и в драку не вступали. У тех, кто приплывет, поселение в верховьях Вагая, туда никто не сует нос без крайней надобности. Считается, что они ни за Кучума, ни за нас.

— А чего они к нам направились?

— Кто его знает, — развел руками Ермак. — Вот это и надо понять. Может, предложить чего хотят, а может, с другими целями. Или Кучум им пригрозил, союза ищут. Это было бы неплохо, да только вряд ли. И с такими союзниками надо держать ухо востро — в любую секунду в спину ударят.

Прибытие намечалось довольно скоро, и я снова побежал на Иртыш, смыть с себя рыбий запах. А то нехорошо как-то важная дипломатическая встреча, а я тут, как не знаю кто.

Ермак, кстати, приказал выдать мне одежду, какую, наверное, сам бы не надел — слишком уж яркая. Но для встречи с ханом она годилась. Рубаха из плотного сукна, темно-синяя, с вышивкой по вороту — не золотой, конечно, но тонкой и аккуратной. Поверх нее — кафтан, тёплый, длинный, застёгивающийся на кожаные петли с костяными пуговицами. Цвет — тёмно-зелёный, почти черный.

На ноги — сапоги новые, мягкие, с узорами на голенищах, вырезанными резцом. Штаны тоже не простые — суконные, серо-стального цвета, узкие в голени, но удобные. В общем, все говорит о том, что я не простой работяга, а человек весьма важный.

— Пояс, — сказал Ермак, показывая на лежащий в свертке широкий темно-синий кушак. — Без оружия не пойдешь, но саблю не вешай. Пусть будет нож. Покажи, что ты не воин, а умный человек, советник. Таким и выгляди. Есть у тебя большой нож? Нет? Сейчас будет.

Ермак ушел и через минуту вернулся.

— Его возьми. Под стать одежде. Это хороший нож.

Я взял в руки, взвесил. Тяжёлый, ладный. Рукоять тёмная, гладкая, сделанная из рога. Без украшений, только простое кольцо на конце для темляка. Гарда небольшая, но аккуратная, удобная. Стальное лезвие длиной сантиметров двадцать пять не широкое и не узкое, гладко наточенное, с едва заметной волной узора.

Ножны — чёрная кожа, прошитая жилой, с железным наконечником и креплением на ремень. Видно — вещь серьёзная, не показная, но уважаемая. Такой нож на пояс вешают не для драки, а чтобы показать: обладатель его человек не простой.

Но и для драки он подойдет, да еще как.

— Я его когда-то из степи привёз, — тихо сказал Ермак. — Хороший нож. Не потеряй.

Делегация Хана Агдаша прибыла к городу через час на двух лодках — широких, низкими, с высоко поднятыми носами. Они шли неспешно, под управлением опытных гребцов. Весла двигались в такт, не слышно ни голосов, ни лишних звуков — всё сдержанно, почти церемониально.

На первой лодке, как мне сказал Ермак, сидел сам Агдаш и его советник Каптак. Молодой хан держался прямо, цепким взглядом оглядывая берег. Лицо — смуглое, одет в длинный синий халат из плотной ткани с тёмно-золотым орнаментом по краю. На голове — небольшой тюбетей, украшенный узором. На поясе — короткий кривой меч в ножнах из светлой кожи с медными накладками.

Советник оказался гораздо старше хана. Худощавый старик с лицом, похожим на высушенное яблоко, в халате серого цвета и с платком, обёрнутым вокруг шеи. Никакого оружия он не носил.

Во второй лодке — свита: шесть человек в кожаных доспехах. Луки за спиной, сабли у поясов. Один держал флаг — квадратное полотнище, на котором чернел профиль птицы.

На берегу их ждали. Ермак стоял первым, чуть позади — Мещеряк, сотники, Скрыпник и я. Людей вокруг почти не было — стража оттеснила зевак. Казак с барабаном отбил короткую дробь, как при встрече уважаемого гостя.

— Хан Агдаш, — сказал Матвей, — из рода Тайбугидов. Они правили этими землями до Кучума. Когда тот пришел, некоторые сибирские ханы пытались сражаться и были разбиты, а некоторые вроде как признали власть Кучума, но сохранили самостоятельность. Агдаш правит не как Кучум. Больше как старейшина. У них есть совет, единолично важные вопросы он не решает.

Когда лодка ткнулась в берег, Агдаш ловко прыгнул на берег. Его советник вышел медленно и осторожно, и они пошли к нам. Татарская охрана держалась на расстоянии десятка метров.

Ермак шагнул вперёд, прищурившись, будто от солнца.

— Здрав будь, хан Агдаш, — сказал он. — Гостю у нас всегда рады, коли он с открытым лицом и без злого умысла.

— Здрав будь и ты, Ермак Тимофеевич, — спокойно ответил Агдаш. — Я пришёл, чтобы поговорить о мире.

— Пройди в наш дом, присядь, и мы выслушаем твои слова, — проговорил Ермак, и все направились в город.

Мы прошли в избу, в которой у нас проводились совещания. В ней меня и обратно принимали обратно в отряд.

На столе без скатерти стояли миски и блюда с хлебом, лепёшками, вяленой рыбой, тонкие полоски сушёного мяса и прочим. Чай налит в деревянные кружки, из глиняного чайника ещё тянулся пар. Здесь пили в основном иван-чай, и судя по запаху, в этот раз налили его же.

Охрана — как казачья, так и татарская, осталась снаружи. Внутрь прошло всего пятеро, включая меня. Сотники и Елисей — тоже за дверью. Мне показалось, что я спиной чувствую недовольный взгляд Елисея. Чего ты нервничаешь, хмыкнул я. Все равно собрался сбежать. Но вообще-то я думал, что на встрече с нашей стороны будет побольше людей. А тут Ермак, Матвей, и я. С ума сойти, большая честь мне оказана. Видать, ценит Ермак мои мозги.