Баба Эля, газуй! или С ветерком на Запад!. Страница 2

Это просто старый журнал или нет? Как разобраться теперь? Куда идти. Дверь-то вон, не заперта. Но сама мысль о том, чтобы выйти наружу, внушала мне не просто страх, а животный ужас.

Я снова выглянула в окно. Там на улицах шла своя жизнь. Мужчины, женщины, дети: все заняты делами. Присмотрелась к одежде, и со стоном опустилась на стул.

На мужчинах были фраки и панталоны, а женщины облачены в платья с завышенной талией. Одежда начала девятнадцатого века. Ну не стали бы ради меня устраивать такой спектакль и пускать по улицам ряженых. И альманах. Год соответствовал нарядам публики. И что из этого следует?

Меня каким-то невообразимым способом перенесло не просто в прошлое, но и в другую страну. Это раз. В довесок ко всему, в чужое тело. Это два. Выводы? А никаких! Я чувствовала, как паника пытается заполонить мой разум, и еле держала себя в руках. Всё-таки не пятнадцать лет, чтобы истерить. Я маститый учёный, инженер. Мне ли впадать в отчаяние?

И что за мужик был с утра? Надеюсь, не муж этой юной особы? Только этого мне не хватало!

Ещё раз достала зеркало, снова полюбовалась на себя. Эх, ну уж если и забросили меня неведомые силы в Тьмутаракань, то я хотя бы снова молода и прекрасна.

Глава 2

Насколько могла, я привела мысли в порядок. Действовать буду по обстоятельствам, раз уж довелось попасть неведомо куда. Повезло, что не на какую-нибудь Альфу-Центавра к рептилоидам или на Крайний Север, в мир вечной мерзлоты, ну или к каннибалам в Африку. Остальное всё решаемо. И дабы отогнать от себя всякие панические глупости, принялась обследовать дом.

Прежде всего, моё внимание привлекла бандура, стоящая на кухне. При ближайшем рассмотрении она оказалась плитой. Да какой! Топилась она дровами или углём, как раз таки сама топка была слева, а под ней – зольник. Рядом с ней встроена духовка, справа – бак для нагрева воды. Дымоход выведен на улицу. Чудо! Мне приходилось видеть подобные вещи очень давно и то на картинках. Какое удобное изобретение! Ставлю все свои научные работы, дачники за такую плиту дорого бы отдали.

Пока восхищалась этим чудом инженерной мысли, вспомнила, что в доме есть мужчина, а значит, его нужно кормить. Кстати, когда он будил меня, назвал сестрой, как-то поначалу вылетело из памяти. Это меня успокоило. Буду готовить ужин для брата.

Я хорошенько обшарила всю кухню, однако улов мой был небогат: мешочек с кукурузной крупой, мука и пара солёных рыбин весьма сомнительного качества.

Растопив плиту, сварила кашу, кусок хлеба отыскался на полке, так что выпечкой заниматься не стала, тем более что с готовкой всю жизнь была не просто на «вы», а на «будьте любезны». Мой досуг был полон физики, сопромата, конструирования. И так всегда. А магазины обеспечивали необходимыми полуфабрикатами.

Накипятив воды, бахнула в кастрюльку хорошую жменю крупы и, помешивая, наблюдала, как она превращается в… нечто. Наверное, кукурузная каша так и должна выглядеть. Клейкая густая масса надувалась неприятными пузырями. Сняла кастрюлю с огня, накрыла крышкой, надеясь, что потом результат будет если и не симпатичным, то съедобным.

Чем ещё заняться до вечера? Пошла опять рыться в комоде. У этих людей, кем бы они ни были, должны иметься документы. Искомое нашлось в самом нижнем ящике. Там в потрёпанном мешке лежали невнятные бумажки. Конечно, я не ждала паспортов в современном виде с фотографиями и печатями, но вот это сложно было назвать документами. На одной листочке значилось: Генри Эдисон, родился в Глостершире, рабочий, роста высокого, глаза голубые, нос прямой. Отсмеявшись над эдакой пародией на паспорт, развернула вторую бумажку. Мередит Эдисон (да это же я!), родилась в Глостершире, пекарь, рост средний, глаза голубые, нос длинный. Это где они длинный разглядели? Снова взяла в руки зеркало. И очень даже симпатичный носик. Что мы имеем? Семья приехала из Англии, судя по названию места рождения. Брат и сестра. Документов больше нет, а значит, и членов семьи тоже. Если это действительно Америка, то выходит, они погнались за лёгкими деньгами? Мало ли было искателей приключений после того, как жители Европы стали массово иммигрировать в США на заре их становления.

Если моя теория верна… Я вернулась на кухню и опять взяла в руки альманах. Должен быть указан город или хотя бы штат. Ага, есть! На титульной странице в самом низу мелким шрифтом было пропечатано: Пенсильвания, город Филадельфия. Отпечатано королевской типографией объединённых колоний Америки. Что за абракадабра? Какая королевская типография? А где же США? Где «полюбившаяся» всему миру демократия?

Филадельфия. Здесь ведь были приняты Декларация независимости и Конституция США. С конца восемнадцатого века – столица Штатов. Или уже нет? Ничего не пойму. Только мой мозг справился с невероятным потоком информации, как реальность подкинула ещё. Я тихонько застонала, отложила альманах и прилегла немного передохнуть от свалившегося на меня сумбура.

Мозг благодарно отключился, и очнулась я от хлопка входной двери.

– Мерид? Ты дома?

В комнатах было темно. Сколько же я провалялась в отключке?

– Я здесь, – отозвалась неведомому брату, узнав его по голосу.

– С тобой всё хорошо?

На кухне послышалась тяжёлая поступь, шебуршение, и затеплился огонёк свечи. Поправив платье, вышла навстречу мужчине.

– Уснула случайно. Но я успела приготовить ужин.

– Отлично, – обрадовался Генри.

Я поставила перед ним кастрюлю с кашей, и его лицо вытянулось при виде моего варева.

– Что это? – мужчина взял посудину в руки, слегка наклонил. Застывшая масса подалась ему навстречу.

– Эм-м-м, каша. Там ещё рыба есть, – попыталась подбодрить я его.

Генри оставил кастрюлю:

– Хорошо, что я купил чизстейки.

Он развернул лежавший на столе свёрток, откуда достал два сэндвича с мясом и овощами.

– Будь добра, свари кофе. Хотя погоди, – он метнул подозрительный взгляд на кастрюлю, – лучше я сам.

Подкинув несколько полешек в остывшую топку плиты, мужчина принялся за приготовление напитка.

– С тобой всё хорошо? – обернулся он ко мне, когда поставил на огонь небольшой ковшик.

– Вроде да, – неуверенно ответила я.

Ситуация аховая. Изобразить амнезию? Вряд ли поможет. Если я и правда попала в пору колонизации Америки, то рабочие руки – главный ресурс здесь и кормить задарма никто не станет. Свалю всё на болезнь, а добрый братец спихнёт меня в дом скорби. Нет, буду выкручиваться как могу. Только вот как узнать, где я работаю. Судя по документам, пекарем. Что буду делать в пекарне? Я ведь весь процесс знаю только понаслышке. Нет, блинчиков поджарить смогу, гренки, тосты. А больше… Эх, уж лучше бы меня запихнули в мужское тело, с них и спрос меньше.

– Иди поешь, – он взял меня за руку и точно маленькую усадил за стол, подвинув свёрток с чизстейками.

Я, поблагодарив, охотно впилась в ароматную булку зубами. Хм, весьма недурно! Хрустящая сдоба, а в ней кусочки отлично прожаренного мяса, сыр и овощи.

Скоро подоспел и кофе, который Генри разлил в жестяные кружки. Он молча взял свой сэндвич, долго и задумчиво жевал, не произнося ни слова.

– Слушай, Мерид, – мужчина смущённо опустил глаза, у такого бугая смотрелось довольно комично, – может, у тебя… это самое? Ну-у-у. Замуж тебе надо. Говорят, у девушек такое бывает.

– Что? – поперхнулась я булкой. – Как это?

Лихорадочно перебирала в уме всевозможные болезни, боясь ошибиться.

– Ну, то самое, – Генри совсем засмущался, – помнишь, тебе мама говорила.

– Нет. Объясни, пожалуйста, будь так добр.

– Когда у девушки долго нет мужа, то её ум… Начинает, как бы… Выдавать вот такие фортели, – эта тирада стоила Генри последних сил, он сидел, тихонько отдуваясь.

– Ты думаешь, я сошла с ума? Оттого, что у меня нет мужа?

– Говорят, так бывает, – тоскливо ответил Генри, явно сожалея, что вообще завёл эту беседу.

– Нет. Я в порядке. В полном. Ну, может, мне совсем немного дурно. Но это, верно, сказывается здешний климат.