Строптивая истинная в Академии Драконов (СИ). Страница 8

Я перечитала эти строки несколько раз, не веря своим глазам. Золото! Должно быть, это весьма внушительная сумма!

Для сравнения, моей мачехе и сводной сестре полагалось всего по пятьсот монет серебром!

"...право вступления в наследство наступает по достижении наследницей двадцати одного года либо в случае её замужества".

Вот же засада!

По достижении наследницей двадцати одного года…

Хочешь не хочешь, но терпеть мачеху мне нужно будет ещё три года, но зато потом я смогу выгнать её из особняка!

Руки задрожали так сильно, что капли воска со свечи закапали на бумагу. Я поспешно отодвинула свечу, боясь испортить документ.

Внезапно наверху раздался скрип половиц. Я замерла прислушиваясь. Шаги! Кто-то спускался по лестнице! Трясущимися руками я поспешно сложила документы обратно в конверт, стараясь не помять бумагу. Нужно было срочно решать, что делать с этой взрывоопасной находкой. Оставить всё как есть? Или забрать завещание с собой? Но куда его спрятать?

Шаги становились всё ближе. Времени на размышления не оставалось…

В этот момент дверь кабинета с грохотом распахнулась. На пороге, держа в руках массивный серебряный канделябр с горящими свечами, стояла мачеха. Её тёмный силуэт зловеще вырисовывался в дверном проёме.

— Так-так-так, — протянула она с холодной усмешкой. — Кого я вижу! Моя дорогая падчерица решила устроить ночную прогулку по дому?

Я инстинктивно прижала конверт к груди, делая шаг назад. Мачеха медленно двинулась в мою сторону, и пламя свечей затрепетало от её движения, отбрасывая жуткие тени на стены.

— Что это у тебя там, дорогая? — её изумрудные глаза блеснули в полумраке, а безупречно очерченные губы искривились в хищной усмешке.

Она приблизилась ещё на шаг, и я почувствовала, как упираюсь спиной в шкаф. Отступать было некуда.

— Стойте, где стоите! — я резко метнулась к открытой книжной полке, где на бронзовом пьедестале покоился кинжал. Вот только схватив его, я осознала что это был всего лишь искусно выполненный муляж  — слишком легкий.

Однако мачеха и правда замерла, её бровки-ниточки взметнулись вверх, а в глазах промелькнуло что-то похожее на удивление.

— Я знаю правду о завещании! — отчеканила я.

— Вот как, — женщина медленно опустила канделябр на ближайший столик, её взгляд прикипел к конверту в моей руке. — Да, всё действительно принадлежит тебе. Но... — мачеха ядовито прищурилась, и её губы растянулись в торжествующей улыбке, — до того как тебе исполнится двадцать один год, ты находишься под моей опекой!

Не опуская кинжала, который всё равно мне бы не помог, я лихорадочно соображала, как выпутаться из этой ловушки, в которую так неосторожно себя загнала.

Время между тем близилось к полуночи, и в огромном особняке, кроме нас двоих, не было ни души, способной прийти мне на помощь.

— Мы можем договориться… — выпалила я.

В конце концов, если не можешь победить — нужно искать другие пути.

6

— Вся во внимании, — мачеха небрежно дернула плечом, но в глубине её глаз мелькнуло что-то хищное.

Опустив кинжал, я незаметно сделала глубокий, жадный глоток воздуха, попытавшись унять дрожь и привести в порядок мысли. Теперь каждое произнесенное слово нужно было обдумывать с особой тщательностью.

— Предлагаю сделку, — тихо, но чётко произнесла я. — Вы с Викторией оставляете меня в покое и перестаете отравлять мою жизнь, — сделала паузу, встретившись взглядом с холодными, как ледяные осколки, глазами мачехи. — Взамен я позволяю вам остаться в этом доме даже после моего совершеннолетия.

Женщина медленно, словно смакуя момент, изогнула тонко выщипанную бровь. Её лицо, с идеально ровным цветом кожи, не выражало ничего, кроме подавляющего превосходства. Лишь уголки губ слегка приподнялись в снисходительной усмешке.

— И с чего же ты, моя дорогая падчерица, взяла, что я соглашусь плясать под твою дудку? — в её бархатном голосе звучала неприкрытая издёвка, словно я была не живым человеком, а забавной игрушкой.

— Потому что, — я сделала очередной глоток воздуха, вдохнув запах старой кожи и пыли, наполнявший кабинет, — если вы откажетесь, я найду способ избавиться от вас гораздо раньше. И поверьте, у меня достаточно фантазии и решимости, чтобы превратить вашу жизнь в такой же кошмар, через который вы заставили пройти меня.

Эти слова были сказаны шепотом, но в них звучала холодная, расчётливая угроза, от которой в воздухе запахло озоном.

В этот момент, что-то неуловимое промелькнуло на лице мачехи. Может быть, это был проблеск уважения, а может быть, и страха — хищного, животного страха перед неведомой угрозой. Но все исчезло так же быстро, как и появилось, оставив после себя лишь смутное ощущение тревоги.

— Что ж, — протянула она задумчиво, постукивая длинным алым ногтем по подбородку, — должна признать, ты преподнесла мне сюрприз. Никогда бы не подумала, что в тебе скрывается такой... характер.

Она неспешно прошлась по кабинету. Каблуки цокали по паркету, отбивая нервный, напряжённый ритм. Старинные часы на стене отмеряли секунды, словно отсчитывая время до взрыва. Наконец мачеха остановилась у окна, за которым царил непроглядный мрак. Даже далёкие городские фонари не могли пробиться сквозь эту чернильную тьму.

— Хорошо, — неожиданно громко произнесла женщина, резко развернувшись. — Я принимаю твои условия. Никаких притеснений, никаких унижений. Ты живешь своей жизнью, мы — своей.

Я внимательно наблюдала за мачехой, стараясь уловить ложь, разгадать, в чём же подвох. Её капитуляция казалась слишком простой, слишком лёгкой, словно она играла в какую-то только ей понятную игру.

— А теперь будь добра, верни завещание на место, —  сладко произнесла женщина, улыбнувшись.

От моего взгляда не укрылось то, что улыбка не достигла глаз, оставшись лишь гримасой, звериным оскалом, за которым скрывалась хищная сущность.

Я ещё крепче сжала конверт с завещанием, чувствуя, как бумага впивается в ладонь.

— Нет, — покачала головой. — Это моя страховка. Гарантия того, что вы не нарушите наш договор.

— Ты очень изменилась, — произнесла мачеха прищурившись. — Признаться, не ожидала от тебя такой дерзости.

— Просто я повзрослела, — повторила фразу, которую недавно сказала миссис О’Брайен.

Вот только, если миссис О’Брайен сразу мне поверила, то в глазах мачехи возникло явное сомнение.

— Итак, мы договорились?

— Договорились, — медленно произнесла женщина, протянув мне руку. — Мир?

Я с опаской пожала ладонь, отметив прохладу кожи. Это казалось странным — словно мачеха была не живым человеком из плоти и крови, а изысканной, но бездушной статуей, созданной из полированного, бледного мрамора.

— Мир, — эхом отозвалась я, чувствуя, как по спине пробегают неприятные мурашки…

— И да, моё годовое содержание! — вспомнила в последний момент. — Как я понимаю, деньги получаете именно вы? Так вот, я хочу, чтобы впредь они поступали непосредственно мне. На отдельный счёт.

Лицо мачехи перекосило, словно по нему пустили разряд тока. Она сжала мою руку с такой силой, что я едва не поморщилась.

— Как скажешь, — проговорила женщина, и в её голосе, несмотря на причиняющее боль рукопожатие, появилась приторная сладость. — Завтра же сходим с тобой в банк.

С огромным трудом я высвободила свою руку из цепкой хватки.

— Надеюсь, на этом всё?

Я ничего не ответила, молча растерев покрасневшую ладонь. Желание поскорее убраться из душного кабинета росло с каждой секундой, но внезапная мысль заставила меня задержаться на пороге.

— Наймите слуг! — выпалила я.

Надеюсь, я не переступила черту?

Судя по завещанию, деньги у семьи были. Просто мачеха предпочла не тратиться на помощников, имея под рукой бесхребетную падчерицу.

Выходя из кабинета, спиной чувствовала пронизывающий взгляд. Конверт с завещанием, спрятанный за пазухой, казался раскалённым углем. Поднимаясь по лестнице, я старательно держалась прямо.