Строптивая истинная в Академии Драконов (СИ). Страница 7

— Да, не хочу я замуж! — вырвалось у меня.

— Ох, детка, — вздохнула миссис О'Брайен. — Понимаю, после того, что случилось с Эйденом…

— Да при чём тут Эйден! — я резко выпрямилась. — Просто... просто я хочу быть независимой. Сама решать свою судьбу. Неужели в этом... — я осеклась, чуть не сказав "мире", — в нашем обществе женщина не может жить так, как хочет?

Миссис О'Брайен посмотрела на меня как-то странно, словно впервые видела. В её карих глазах читалось искреннее непонимание и что-то похожее на тревогу.

Эллин… Вряд ли она могла затевать подобные разговоры.

— Времена меняются, конечно, — пробормотала она, нервно теребя уголок передника. — Говорят, появились женщины-целители. Но это не для благородных девиц. У каждого своё место в жизни, милая.

Я упрямо мотнула головой. Нет, не могу согласиться с таким положением вещей. Пусть даже в этом мире существуют подобные правила, но я-то знаю  — всё может быть иначе.

— Знаешь, — продолжила миссис О'Брайен задумчиво, — ты так изменилась. Совершенно на себя непохожа. Все эти разговоры... Помнится, ты мечтала выйти замуж, стать опорой для своего мужа, хозяйкой в доме. Помню, как ты прибегала ко мне и умоляла научить печь пироги, чтобы Эйден мог тобой гордиться.

Я невольно скривилась.

Чтобы Эйден мог гордиться? Этот самовлюблённый индюк, чьи портреты Эллин рисовала с такой любовью, а он бросил её на похоронах отца? А когда ему посмели ответить, эта сволочь с упоением напечатала в газете грязные слухи, порочащие репутацию бывшей невесты.

Очень по-мужски!

— А теперь... — продолжила миссис О'Брайен, покачав головой. — Будто подменили тебя.

"Если бы вы только знали, насколько правы", — мрачно подумала я.

— Просто я повзрослела, — пожала плечами. — Многое переосмыслила.

Миссис О'Брайен тяжело вздохнула.

— Ты стала похожа на отца, — произнесла она после недолгого молчания. — Не внешне — тут ты вся в мать...

Лицо женщины смягчилось, озарившись теплыми воспоминаниями.

— Она была удивительной. Немного наивной, но такой доброй. Пусть из благородной семьи, но Софи всегда играла с простой детворой в детстве. Мы были подругами. Она частенько забегала в нашу лавку, когда хотела спрятаться от душного светского общества. Твоя мама... Ох, она обожала печь! Говорила, что это помогает ей думать.

— Что с ней случилось? — вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать, не выдаст ли этот вопрос моё незнание.

Лицо миссис О'Брайен омрачилось.

— Болезнь, милая. Очень быстро... Никто не успел ничего понять. Даже лучшие целители оказались бессильны.

Я сглотнула комок в горле. Странно было испытывать такую острую боль из-за смерти женщины, которую я никогда не знала. Но, возможно, это были отголоски чувств Эллин?

— А потом появилась эта… мегера. До сих пор не понимаю, почему твой отец женился на ней. Возможно, ему нужны были связи при дворе. В прошлом она была одной из фрейлин Её Величества.

— А Максимилиан Эрайн? — не утерпев, спросила я.

Возможно, в глазах миссис О'Брайен я выглядела странной, задавая подобные вопросы, но мне нужно собрать как больше информации!

— Они были хорошими друзьями. В отличие от твоего отца, Максимилиан был из простых, но ему посчастливилось стать истинным самой сестры короля! Такая удача. Из грязи в князи, как говорится. Твой отец был так рад, что королевская семья согласилась на вашу с Эйденом помолвку, а уж как была рада ты!

Да уж… рада. Эллин была по уши влюблена в своего жениха.

За своими мыслями я не сразу уловила странность в словах миссис О'Брайен:

"...посчастливилось стать истинным..."

Что вообще это значит?

Поначалу мне хотелось обратиться с этим вопросом к миссис О'Брайен, но здравый смысл возобладал. Я и без того выгляжу странной.

Нет, разумнее будет заняться самостоятельными поисками в библиотеке. К тому же этот вопрос, на самом деле, не такой уж и важный.

Внезапно мягкая ладонь легла на мою руку, вырвав из пучины размышлений. Миссис О'Брайен, словно прочитав мысли, ласково улыбнулась, но улыбка тут же сменилась выражением тревоги. Её взгляд, скользнув по моему лицу, остановился где-то за плечом. Лицо женщины побледнело, на лбу пролегли две глубокие морщины.

— Боги, уже так темно! — воскликнула она. — А твоя мачеха знает, где ты?

Я отрицательно покачала головой.

— Ох, милая, тебе срочно нужно возвращаться домой! — засуетилась женщина. — Ещё не хватало, чтобы из-за меня у тебя были неприятности.

— Вы очень добры, миссис О'Брайен, — искренне поблагодарила я, поднимаясь из-за стола. — Спасибо вам за всё — за булочки, за какао, за... за то, что выслушали.

— Что ты, милая, — женщина всплеснула руками. — Ты заходи почаще. В любое время, слышишь?

Она порывисто обняла меня, и я невольно прильнула к ней, впитывая тепло и заботу, которых так не хватало в последнее время.

— Постой-ка, — спохватилась миссис О'Брайен, отстраняясь. — Возьми с собой булочек. И штрудель обязательно.

Она засуетилась, собирая выпечку в бумажный пакет. Я попыталась возразить, но она решительно отмела все мои протесты:

— И слышать ничего не хочу! Ты совсем исхудала. Нужно тебя откормить.

Когда объёмистый пакет был бережно упакован, миссис О'Брайен, накинув на плечи шерстяную шаль, проводила меня до дверей булочной.

— Береги себя, дорогая, — произнесла она дрогнувшим голосом. — И помни: что бы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне. В любой час дня и ночи.

Я ещё раз поблагодарила добрую женщину и вышла на улицу.

Пронизывающий зимний ветер немедленно забрался под тонкое пальто, заставив меня зябко поёжиться. Крепче прижав к груди драгоценный пакет с булочками, источающий соблазнительный аромат корицы и ванили, я поспешила по заснеженным улицам, с трудом пробираясь через неубранные сугробы.

Добравшись до дома, я обнаружила, что парадная дверь заперта.

"Ну, конечно, — подумала я с досадой, — мачеха явно не собиралась облегчать мне жизнь".

Пришлось пробираться вдоль стены дома, проваливаясь по колено в сугробы. К счастью, я наткнулась на ещё одну дверь. Скорее всего это был чёрный ход, который оказался не заперт.

Я осторожно проскользнула внутрь.

В доме царила гробовая тишина, нарушаемая лишь громким храпом, доносившимся с верхнего этажа. Судя по всему, мачеха и сводная сестрица уже спали. Что ж, тем лучше!

Оставив мокрые сапоги и пальто на полу в коридоре, я прошла на кухню, чтобы взять свечку. На цыпочках ступая по скрипучим половицам, начала исследовать первый этаж. Большинство комнат оказались заперты, но одна дверь поддалась моему робкому толчку. Я вошла и замерла — это был кабинет… кабинет отца Эллин.

Массивный письменный стол красного дерева, кожаное кресло, стеллажи с книгами до потолка. На столе лежали какие-то бумаги, письма, старые газетные вырезки. Подняв свечу повыше, я принялась рассматривать документы.

Среди бумаг обнаружилось несколько писем с красной сургучной печатью, деловая переписка, какие-то счета. Но больше всего меня заинтересовал конверт из плотной бумаги, запечатанный сургучом с гербом, который я не смогла разглядеть. Витиеватая подпись на конверте гласила:

"Нотариус Джеймс Хантингтон…"

Дрожащими пальцами я аккуратно вскрыла конверт, стараясь не повредить печать. Внутри оказалось несколько листов, исписанных мелким каллиграфическим почерком. Я поднесла свечу ближе и начала читать:

"Настоящим удостоверяется последняя воля и завещание Эдмунда Джеймса Ройса..."

Сердце пропустило удар. Это было завещание отца Эллин!

Я жадно впилась глазами в текст, перескакивая через формальности и юридические обороты, пока не добралась до сути:

"...своей дочери, Эллин Ройс, завещаю основную часть имущества, включая фамильный особняк на Оук-стрит, а также ежегодное содержание в размере двух тысяч золотом..."