Строптивая истинная в Академии Драконов (СИ). Страница 4

Виктория, вроде так звали сводную сестрицу, пренебрежительно скривилась, будто увидела перед собой таракана.

— Не удивительно! — бросила девушка. — Она всегда была не от мира сего! Сумасшедшая!

— О, как приятно слышать столь искреннюю заботу о моём душевном здоровье, — протянула я с ядовитой улыбкой. — Но знаете что? Я, пожалуй, соглашусь убраться в зале.

Мачеха с дочерью удивлённо переглянулись.

— Правда, есть одно маленькое условие, — продолжила я, наслаждаясь замешательством на их лицах. — Вы будете убираться вместе со мной.

— Что?! — взвизгнула Виктория.

— Ты совсем рехнулась? — прошипела мачеха.

— Ну почему же? — я картинно развела руками. — Раз у нас нет денег на слуг, придётся справляться своими силами. ВСЕМ нам.

После получаса препираний, угроз и истерик они всё-таки согласились. Видимо, моя непробиваемая настойчивость их доконала.

В зале всё ещё витал удушающий коктейль из ладана, умирающих лилий и приторных духов моих "дорогих" родственниц.

Следуя за мной, они о чём-то оживлённо перешёптывались. Обсуждали моё поведение? Возможно. Думаю, прежняя Эллин даже слова не могла против сказать.

Надеюсь, я не перегнула палку, заставив их убираться вместе со мной.

Зато за уборкой я могла подумать.

Что же случилось с настоящей Эллин? Мачеха упомянула, что она упала. Как и где это произошло? Оступилась или не смогла справиться с эмоциями? Смерть и похороны отца могли доконать бедняжку. А если это сделали мачеха и сестрицей?

Я оглянулась, посмотрев на родственниц. Виктория, брезгливо морщась, протирала подсвечники. Мачеха же, спотыкаясь о собственную юбку и ворча проклятия, неумело орудовала метлой, поднимая больше пыли, чем убирая её.

Могли ли они избавиться от бедной Эллин? Если да, то зачем тогда звать лекаря?

Вопросов было море, но задавать их напрямую я не могла. Лучше не привлекать к себе ненужного внимания, а то чего доброго меня и правда запихнут в лечебницу…

За уборкой время летело поразительно быстро. Однако это не приносило мне ни малейшего облегчения — напротив, каждая минута промедления казалась непозволительной роскошью. Вопросы, роившиеся в голове, оставались без ответов, а я прекрасно понимала: чем скорее и глубже мне удастся проникнуть в тайны жизни Эллин, тем лучше.

Окинув критическим взглядом просторный зал, я отметила, что работа почти закончена. Распахнутые настежь окна впустили в дом свежее дыхание зимы — морозный воздух наполнил помещение хрустальной чистотой, заставляя поёживаться от пробирающего до костей холода.

"Пожалуй, они вполне справятся здесь без меня", — промелькнула мысль.

Отложив влажную тряпку, пропитанную запахом лавандового мыла, я решительно направилась к своей комнате. Однако не успела сделать и нескольких шагов, как пронзительный голос мачехи прорезал воздух:

— Куда это ты собралась? — её холодные глаза впились в меня, как острые иглы. — А кто будет готовить ужин?

"Готовить ужин?" — внутренне усмехнулась я. Неужели она до сих пор не поняла, что мной помыкать не получится?

Я сделала глубокий вдох, пытаясь усмирить бушующие внутри эмоции. Воздух, медленно проникающий в лёгкие, должен был принести успокоение, но тщетно — нервы звенели, как натянутые струны.

Как там говорится? Не буди лихо, пока оно тихо? Ну что ж, считайте, мачеха его всё же разбудила.

— Уже иду, — пропела я, расплывшись в улыбке столь сладкой, что от неё могли бы заболеть зубы, и направилась на кухню, намерено шаркая ногами по старому паркету.

Кухня предстала передо мной настоящим воплощением средневековой таверны, будто сошедшей со страниц старинной книги сказок. В центре возвышался массивный дубовый стол, отполированный временем до благородного блеска. Вдоль стен тянулись бесконечные полки, уставленные глиняными горшочками с травами и специями, наполнявшими воздух пряным ароматом.

Потолок над внушительным очагом был покрыт вековой копотью, а на кованых крючках висели тяжёлые чугунные сковороды, поблескивающие в свете, проникающем через узкие окна. Печь, сложенная из красного кирпича, словно перенеслась сюда прямиком из древнего замка.

Приблизившись к стеллажам со столовой посудой, я "случайно" задела локтем изящную фарфоровую тарелку.

— Ой! — театрально воскликнула я, когда драгоценный предмет с оглушительным звоном разлетелся на осколки.

Мачеха с сестрицей, словно по команде, влетели на кухню, привлечённые шумом.

—  Какая жалость!  — я картинно заломила руки, с трудом сдерживая торжествующую улыбку.

Мачеха дёрнулась, словно от удара, её лицо исказила гримаса ярости:— Ты... ты сделала это нарочно! — прошипела она, брызгая слюной.

— Что вы, как можно? — я состроила самое невинное выражение лица, на какое только была способна. Затем, словно теряя равновесие, схватилась за полку, едва не обрушив весь столовый сервиз.

— Ох, я сегодня такая неуклюжая... Но разве можно винить меня после всех этих потрясений? — промурлыкала я, наблюдая, как вторая тарелка встречается с полом.

— Курица криворукая! — взвыли мои "родственницы" в унисон.

— Вон отсюда! Немедленно! — взревела мачеха, побагровев от гнева.

— Как прикажете, — я отвесила издевательски глубокий поклон и выпорхнула из кухни, чувствуя, как за спиной разгорается пожар праведного возмущения.

Вихрем взлетела по лестнице, пока мачеха не передумала.

Закрывшись в комнате, вернулась к письменному столу и альбому.

Дрожащими пальцами безжалостно разорвала письма с признаниями в любви. Эллин их так и не отправила — какой смысл теперь беречь эти излияния души? Потянулась было к портретам самодовольного Эрайна с намерением поступить так же, но рука замерла на полпути. Слишком много мастерства и души было вложено в каждый штрих. Такого таланта у меня и близко не было. В детском доме нам дали лишь базовое образование, а всему остальному пришлось учиться в поте лица.

В своём мире я работала обычным менеджером, перебирая бумажки в душном кабинете за смешные деньги. Какая ирония судьбы — вырваться из корпоративного рабства только для того, чтобы угодить прямиком в средневековое!

Хотя, если подумать, разница не такая уж и большая: та же тирания начальства, только вместо деловых костюмов — удушающее траурное платье с корсетом, а вместо дедлайнов — истерические припадки рыжей мегеры.

Я хмыкнула, разглядывая рисунки. В отличие от меня у Эллин был неоспоримый талант. Единственное, что я могла нарисовать прилично, это график падения продаж в Excel. Да и то с помощью автоматической функции.

Сложив рисунки обратно в альбом, продолжила осмотр.

Итак, Эллин получила образование в пансионе. Об этом свидетельствовал аттестат с красной обложкой. Пусть буквы были мне не знакомы, но написанное странным образом складывалось в понятные предложения.

История, литература, этикет, игра на музыкальных инструментах… Всё, что нужно знать аристократке.

Эллин была уверенно хорошисткой, и в этом с ней мы были похожи. Учиться я тоже любила, но вот круглой отличницей стать так и не смогла. Меня всегда подводили естественные науки. Физика, химия, математика — все эти формулы и уравнения казались мне тёмным лесом, в котором я безнадёжно блуждала.

В самом низу ящика стола нашла стопку газетных вырезок. Все они напрямую относились к семье Эллин, точнее, к тому, чем занимался её отец — лорд Эдмунд Ройс. Как оказалось, он был известным… артефактором.

— Артефактором? — я отложила вырезки, чувствуя, как мурашки побежали по спине.

В какой же я мир попала? Не говорите только, что тут существует магия!

Меня охватило детское возбуждение, словно я снова была той девочкой, запоём читавшей фэнтези и мечтавшей о волшебстве.

Интересно, а Эллин тоже владела магией?

Я попробовала сконцентрироваться на подсвечнике, стоявшем на краю стола. Прищурившись, попыталась представить, как он медленно скользит по полированной поверхности. Ничего не произошло. Может, нужно что-то произнести? Какое-нибудь заклинание?