Царство бури и безумия (ЛП). Страница 56

Он может трахнуть меня, если захочет, но если он не позволит мне всплыть в ближайшее время, то будет трахать труп. Каликс прижимается губами к моим, облизывая языком уголок моего рта. Дрожь пробегает по моему телу.

Как? Я хочу спросить. Как он это делает? Как ему удается не задыхаться?

Каликс прижимается своим ртом к моему сильнее, требовательнее. И только потому, что я надеюсь, что это заставит его отпустить меня, я наконец открываю свой. В ту секунду, когда мои губы приоткрываются, он оказывается рядом, проникая своим языком по моему, как армия вторжения, берущая и мародерствующая.

Поцелуй Каликса грубый и неистовый. Я царапаю его грудь, и когда он все еще не дает мне вздохнуть, я щелкаю зубами, выкусывая дерьмо из его языка до тех пор, пока кровь не приливает к моему рту. Он откидывает голову назад и улыбается мне сверху вниз, прежде чем пнуть ногами, отправляя нас обоих вверх сильными ударами.

Черные точки пляшут у меня перед глазами, размывая все по краям. Когда наши головы выныривают из воды, я кашляю, вода стекает с моих губ.

— Ты… гребаный… мудак! — выдавливаю я, давясь, когда появляется все больше и больше воды. Как, черт возьми, он смог поцеловать меня, когда у меня во рту было столько чертовой воды?

— Я предупреждал тебя, — говорит Каликс, нисколько не расстроившись. Мои ноги все еще обнимают его за талию, и я обнаруживаю, что настолько измотана борьбой с ним, что если он собирается позволить мне цепляться за него и использовать как нечто, удерживающее меня на плаву, то это его проблема.

Я делаю вдох за выдохом, тяжело дыша, даже когда мои руки сжимаются по обе стороны от его рук, и я прижимаюсь лицом к обнаженной груди передо мной. Я закрываю глаза и просто наслаждаюсь ощущением свежего воздуха в своих легких. Это почти умиротворяюще. Почти.

В этих Даркхейвенах всегда много всякой хуйни.

Член Каликса упирается в мою задницу, и я тут же отпускаю его и барахтаюсь в воде в нескольких футах от него. Он выгибает бровь, когда я смотрю на него в ответ, даже не пытаясь притворяться его Террой в этот момент. — Если бы я хотел трахнуть тебя, я бы взял тебя, маленькая воровка, — говорит он мне. — Бегство только вызывает у меня желание заставить тебя.

Я игнорирую его слова и жестом показываю на ванну вокруг нас и ниже с громким всплеском. — Что, черт возьми, это было? — Я требую ответа. — Как ты можешь задерживать дыхание так чертовски долго?

Он склоняет голову набок, поднимая руку, чтобы еще раз откинуть назад несколько мокрых черных прядей своих волос. — Некоторые змеи могут задерживать дыхание под водой на десять минут или даже на час, — говорит он. — Способности моих фамильяров могут стать моими собственными. Как Смертный Бог, я бы подумал, что ты…

Я ныряю к нему, ударяя тыльной стороной ладони так, что она трескается у него перед носом, приподнимая хрящ, когда кровь брызжет удовлетворительной струей. Блестящие зеленые глаза вспыхивают шире, и улыбка, которую он посылает мне, покрытая его собственной кровью, совсем не злая. Чертов псих.

— Здесь больше никого нет, — уверяет он.

— Ты не можешь знать этого, — огрызаюсь я. — Прости, если я не особо-то доверяю человеку, который гоняется за мной по этой грёбаной купальне, как похотливый грёбаный Господин Бог за смертной служанкой.

— Я знаю, — настаивает он, игнорируя мою язвительность. — Мои фамильяры следят за обстановкой.

Его руки скользят вниз по моим рукам, затем снова к бедрам, и вдруг он обхватывает мои бёдра сзади, поднимая меня на себя, пока мои ноги вновь не обвивают его талию.

Я моргаю. Как это произошло?

Он прижимается носом к моей шее, обдувая теплым воздухом быстро остывающую плоть. — Ты так красиво сопротивляешься мне, маленькая лгунья, — бормочет он мне в лицо. — Ты никогда не сдаешься, даже если тебя одолевают.

Его член снова упирается в мою задницу, и я сильно прикусываю нижнюю губу, когда приподнимаюсь и отстраняюсь от него. Я извиваюсь в его руках, мне неудобно. И в истинной манере Каликса он сжимает мои бедра и опускает меня с огромной силой. Весь воздух, который я только что заменила, вырывается из меня, когда головка его члена проникает в мой вход, а затем просто врезается внутрь.

Я вскрикиваю, прежде чем осознаю, что он сделал — что я позволила ему сделать, — а затем прикрываю рот рукой. Штанги на его члене трутся о мои внутренние стенки, царапая мои внутренности и зажигая маленькие фейерверки по всему телу.

Запоздало я понимаю, что именно это он имел в виду, когда сказал, что боль — это временно, но удовольствие может быть, когда я захочу.

Этот пирсинг ласкает те места в моей киске, о которых я и не подозревала, что их можно ласкать. Двигаясь по ним с каждым толчком, пока он тянет меня вверх, почти снимая со своего члена, прежде чем снова войти. Слезы наворачиваются на мои глаза. Я убираю ладонь ото рта и держусь за его плечи.

— Ты так крепко меня сжимаешь, — говорит он, и в его голосе звучит удовлетворение от этого факта.

Я хочу ударить его по лицу… После того, как у меня перестанут дрожать ноги.

Такое чувство, что каждый раз, когда он погружается в мое лоно, его металлический пирсинг вызывает тысячу маленьких мини-оргазмов, из-за которых я не могу контролировать остальное свое тело. Когда он начинает дрыгать ногами, толкая нас через ванну обратно к ступенькам, я цепляюсь за него изо всех сил, чувствуя, как яркие огни вспыхивают за моими закрытыми веками, когда я их захлопываю.

Женщина может справиться не так уж с многим, и как бы я ни была самоуверенная, я не уверена, что смогу справиться с Каликсом Даркхейвеном, когда он вознамерился трахнуть женщину до бесчувствия.

Моя задница касается ступеньки и падает вниз. Каликс останавливается — вероятно, потому, что его ноги нашли опору несколькими футами ниже. Отпуская его плечо одной рукой, я протягиваю руку назад и хватаюсь за одну из ступенек над головой, удерживаясь, пока Каликс использует свое новообретенное положение и землю, чтобы пронзить меня своим членом. Его толчки становятся все жестче и все более неистовыми.

Вода плещется по бокам, брызгая мне в лицо. Я трясу головой, хватая ртом воздух, когда соскальзываю, и вода накрывает мою голову. Я тянусь к нему, намереваясь подтянуться и снова выбраться, когда его лицо нависает над моим. Однако, как только мои руки сжимают его теперь зажившее предплечье, он отстраняется, не давая мне шанса использовать его в качестве рычага давления.

Мудак! Мысленно кричу я.

Ярость захлестывает меня, и в отместку я впиваюсь ногтями по бокам его живота — в те части, до которых могу дотянуться, — и вонзаю их, разрывая кожу. Кажется, что боль только сильнее давит на него, и на поверхности я чувствую исходящую от него низкую вибрацию стона.

Используя свой новый захват, я выныриваю на поверхность, вода стекает с моего лица, волосы прилипают к щекам, а Каликс смеется. Он проводит рукой по лицу, вытирая брызги, которые я только что направила прямо на него. Однако его член не покидает меня, когда он продолжает толкаться, прижимая меня к ступенькам ванны, положив ладонь на мой живот и надавливая вниз.

Он наклоняется ближе, понижая голос, пока низкий тембр не отдается во мне грохотом. — Знаешь ли ты, — заговорщически шепчет он, засовывая свой член так глубоко и удерживая его внутри меня, что, клянусь, он поднимается к моему горлу, — что когда я так глубоко внутри тебя, я чувствую свой собственный член прямо… здесь. Его ладонь давит сильнее, и мои глаза расширяются, когда все мои мышцы напрягаются, когда я пытаюсь не выпустить мочевой пузырь.

Я свирепо смотрю на него и скалю зубы, чувствуя себя животным, запертым в его хватке. — Это все, что у тебя есть, Даркхейвен? — Я рычу на него. — Или штанги существуют для того, чтобы помочь тебе справиться с плохой игрой?

Его голова откидывается назад, а глаза снова сужаются, зрачки превращаются в щелочки. Его ладонь соскальзывает с моего живота, но прежде чем я вздыхаю с облегчением, он вытаскивает свой член из моего влагалища и переворачивает меня. Мои колени ударяются о ступеньки со слишком большой силой, несмотря на то, что вода замедляет движение, и я знаю, что позже у меня появятся синяки.