Стратегия одиночки. Книга восьмая (СИ). Страница 23

Доля секунды — и ярко накрашенная девица ловким движением рук стянула со жреца штаны и после, как мне показалось, особенно требовательного толчка своего спутника нашла губами мужское достоинство служителя Сино и очень ловко заработала ртом.

Конечно, жрец Реарденового ранга в теории обладал достаточной реакцией и умениями, чтобы не допустить подобного. Но, видимо, происходящее настолько застало его врасплох, выбиваясь из всего, что с ним когда-либо происходило, что он замер, недоумённо рассматривая ярко окрашенную голову женщины, которая совершала недвусмысленные поступательные движения немного ниже его пояса.

Не знаю, как местные и гости города, наблюдавшие за этой сценой, но я едва удержался от того, чтобы не засмеяться во весь голос. Буквально заткнув себе рот ладонью, я спрыгнул с лестницы Врат и, не став досматривать, чем всё закончится, поспешил убраться с городской площади.

Только я успел свернуть за угол ближайшего здания, как за спиной раздался возмущённый рёв жреца, который, видимо, всё же осознал происходящее. Затем что-то громыхнуло так, что с ближайших фасадов слетела пыль.

Если бы я не обладал памятью будущего, то непременно выглянул бы из-за своего укрытия и посмотрел, чем же закончится это неожиданное представление. Но в данный момент у меня не было иного желания, кроме как оказаться как можно дальше от всего происходящего. И нет, я не опасался стать случайной жертвой разгневанного жреца бога Удовольствий. Куда страшнее было то, что в момент сильного толчка полуголый молодой человек всё же развернул голову — и я его узнал. И как только до моего разума дошло, кого же я увидел, то сразу предпочёл сбежать. А что касается гнева жреца — уверен, для этого парня все обойдется.

Потому как он же был явно пьян до изумления, раз устроил подобный перформанс. А раз он наклюкался в такую зюзю, то никакой гнев, даже жреца Реарденового ранга, ему не страшен. Выкрутится как-нибудь.

А вот мне… Мне точно надо держаться от Дайса как можно дальше. А то он напоит меня и выведает все мои тайны, отчего, когда мы закончим пьянку, весы, упомянутые квестрами, качнуться столь сильно, что не исключаю начало демонического вторжения уже сегодня.

Отряхнувшись, я придал лицу выражение полного равнодушия и спокойным, но при этом широким шагом направился в сторону, противоположную центральной площади.

Не успел я сделать и пары десятков шагов, как из-за ближайшего поворота выскочил отряд стражи во главе с ветераном Опалового ранга. Выражения лиц стражников выдавали их явное беспокойство. Заметив меня, десятник мгновенно оценил мой статус, а также заметил Знак цехового шерифа.

— Уважаемый шериф, — обратился он ко мне, — вы не знаете, что там громыхает на центральной площади?

— Да ничего страшного, — с натянутой улыбкой ответил я. — Один молодой человек до изумления перебрал «Слёз радости Сино», и сейчас жрецы вразумляют неразумного.

— Благодарю! — кивнул ветеран и махнул ладонью своим людям.

Стражники бодро, с явным облегчением на лицах после того, как услышали моё пояснение, поспешили в сторону главной городской площади.

Я же, даже не смотря в их сторону, пошёл дальше, вознося молитвы всем богам — как земным, так и божествам Айна — за то, что меня миновала случайная встреча с Дайсом, что называется, нос к носу. У этого парня было просто удивительное чутьё на всё любопытное, необычное и интересное. Так что вполне могло случиться так, что, брось он на меня пусть и самый мимолётный взгляд, его интуиция, многократно усиленная глубочайшим опьянением, направила бы интерес в мою сторону. А после нескольких встреч со Скалли я уже не питал иллюзий о том, что могу переиграть Осколки на их поле.

Успокаивало то, что, каким бы везучим Дайс ни был, после устроенного им действа он точно какое-то время проведёт в местной каталажке. Хотя… Когда дело касается Дайса, никогда нельзя быть уверенным в чём-то на сто процентов.

Глава 8

Мне очень хотелось своими глазами взглянуть на Перевёрнутую Башню. Самому, а не через призму «воспоминаний будущего». Но в Фейсте Башня располагалась за зданием главного Храма, а я совсем не горел желанием двигаться в том направлении. Почему? Да потому что, кто этого Дайса знает? А вдруг он окажется настолько изворотливым, что сбежит от гнева жреца, начнёт скрываться от стражи и случайно наткнётся на меня? А там, глядишь, и меня затянет в водоворот его «везения». Скорее всего, я просто дую на холодную воду, но поделать с этой вспышкой паранойи ничего не могу. Так что «туристическая экскурсия», чтобы посмотреть на Перевёрнутую Башню Сино, подождёт до более спокойных времён.

С этой мыслью я широкими шагами удалялся от главной городской площади, направляясь в сторону Восточных ворот.

Говорят, когда-то давно, ещё до Падения, этот город занимал куда большую площадь, и никакой стены, отделяющей богатые районы от остальной части города, не существовало и в помине. Скорее всего, так оно и было, потому что не прошло и двадцати минут, как я вышел к массивным, разукрашенным золотым орнаментом воротам.

Обнесённая стеной часть Фейста — это глянцевая витрина города, слепящая глаза вычурным великолепием и откровенной роскошью. Архитектура там пышная до безумия, улицы вылизаны до зеркального блеска, в фонтанах бьют не просто струи воды, а ароматизированные потоки, пахнущие лавандой и виноградом. В этих кварталах живёт не более тридцати тысяч человек, включая прислугу, охрану. Всё остальное — за стеной.

Но стоит ступить за ворота и начинается совсем другой Фейст. Здесь заканчиваются отполированные плиты мостовых, и начинаются грязные потрескавшиеся камни, кое-где просто земля. Здесь дома больше похожи на случайно сваленные друг на друга ящики, сколоченные из чего попало. Дерево, куски ткани и плетень из мусора. Здесь не пахнет благовониями — здесь пахнет гарью, потом, помоями и отчаянием. И если прямо у стены нищета ещё прикрыта чем-то вроде приличия, то стоит пройти всего один квартал — и ты словно проваливаешься в гниющий подвал. Трущобы здесь разрослись, как грибница, и плотность жизни в них такая, что люди будто дышат в унисон. На фоне этого даже самые бедные районы Безью покажутся почти благородными.

На воротах мне безо всяких вопросов сняли кожух с лезвия копья. Стража здесь только для того чтобы нищие не лезли в богатые кварталы — им нет никакого дела до того, что происходит по ту сторону стены. И это не случайно. В бедных районах стражников не встретишь вовсе. Каждый тут выживает, как может. Купцы складываются деньгами и покупают наёмников. Мастеровые артели формируют свои дружины, чтобы охранять ценные запасы и самих себя. А простые люди? Они полагаются на свои кулаки, крепкие двери, соседскую взаимовыручку и на удачу, если она от них ещё не отвернулась.

Шагнув за ворота, я словно пересёк границу между двумя мирами. Даже солнце вроде бы стало светить тусклее, и воздух стал казаться другим: тяжелее, плотнее, с примесью горечи и людского пота.

«Прошлый я» не любил Фейст — и я нынешний его понимаю даже слишком хорошо. И дело не только в контрасте между ослепительной роскошью и чудовищной нищетой. Это не просто город крайностей — это выставка человеческой алчности, жадности и мечты о лёгкой наживе, возведённой в культ. Здесь всё, от архитектуры до выражения лиц, кричит: «Хочу! Могу! Мне все Должны!» В глазах каждого встречного — неважно, в позолоченной тоге он или в грязной холщовой рубахе — читается одна и та же мысль: мне когда-нибудь повезёт. Такая святая идиотская уверенность, что вот-вот с неба упадёт мешок с золотом, и тогда… тогда он всем покажет, что такое истинное веселье и как надо жить «по-настоящему».

Даже в самых обшарпанных районах, где крыши текут, а дети рыщут в мусоре в поисках корки хлеба, взрослые, получив или выцыганив хоть монетку, первым делом бегут не на рынок за едой, а в ближайший винный притон. Вино, курение, порошки, травы, галлюциногены, дурман — всё, что поможет не видеть реальности хотя бы полчаса. А потом, шатаясь и блеванув в канаву, они приползают домой, где их дети уже забыли, как пахнет суп, но прекрасно знают, как выглядит родитель в ломке или в перманентном похмелье.