Сердце с горьким ядом (ЛП). Страница 27

Ашен поворачивается к комоду. Он берет что-то, прислоненное к нему в тени, и протягивает мне мою катану.

— Это твое, — его голос тихий и низкий. Я ставлю бутылку вина на пол и беру катану обеими руками, закрывая глаза, когда ее вес ложится в ладони, где ей и место. — Пожалуйста, постарайся не убить меня ею. Я устал воскресать в Царстве Теней. Это... крайне неприятно.

— Если не хочешь, чтобы я это сделала, перестань меня раздражать, — говорю я, прижимая меч к груди. Ашен отвечает слабой улыбкой. Смотрю на него, словно бросая вызов, но его улыбка не исчезает. Лишь усиливает жар в его глазах, когда они задерживаются на моих губах. Я понимаю, что его улыбка может быть связана не с моими словами, а с тем, что я вообще могу их произносить. Смотрю в пол. — Спасибо.

Мы стоим в тишине долгое мгновение. Я думаю о Зиде и гадаю, как близко она может быть. Как далеко позади на нашем следу...

Черт.

— Мистер Хассан...

— Я уже предупредил его. Он в безопасности от змеи, — говорит Ашен. Он наблюдает с острым интересом, как я киваю и выпускаю неровный вздох сквозь сжатые губы. С видимым усилием Ашен отворачивается и направляется к кровати. Он берет одну из подушек и кладет ее на пол под закрытым окном, оставляя рядом свой меч и кинжал.

— Ты не свалишь? — говорю я, пока он тащит овечью шкуру от камина к своему импровизированному ложу.

— Нет.

Я фыркаю и поворачиваюсь к шкафу, достаю длинный халат и накидываю его на плечи, затем направляюсь к двери с катаной в одной руке и бутылкой вина в другой.

— Куда ты пошла? — голос Ашена - идеальная смесь недовольства, усталости и раздражения. Звучит восхитительно.

— Пить. В другом месте.

— Вампирша...

— Расслабься, демон. Я лучше посижу с собакой в темноте и рискну подхватить жнецовское бешенство, — говорю я, подходя к двери. Слышу, как он шевелится, когда я на пороге, но не оборачиваюсь. — Мне нужно побыть одной.

Я жду, что он начнет спорить, но этого не происходит. Выхожу в коридор, тихо закрывая за собой дверь.

Сижу на диване с тяжелой головой Уртура на коленях, когда Эдия возвращается с остальными. Оказывается, шакалы — неплохие слушатели для пьяных и разбитых сердцем вампиров, связанных с демонами. Я сижу здесь так долго, что ноги затекли.

— Мы... мы что, завели собаку? — останавливается Эдия, осматривая сцену. Хвост Уртура шлепает по дивану в ответ.

— Уртур, это Эдия. Эдия, это Уртур, демонический шакал. Не знаю, как он тут оказался, но он отличный собутыльник. Я рассказала ему свою грустную историю, и он разрешил мне плакать в его шерсть. Она мягкая и пахнет серой, — обнимаю огромную черную голову Уртура.

Тук-тук-тук.

— Я-я-ясно, — тянет Эдия, бросая взгляд на остальных.

Коул берет бокал с кухонной стойки и проходит мимо Эрикса и Эдии.

— Налей мне вина, и я расскажу, как Уртур обоссал кровать Ашена.

— Не-е-е-ет, — кричу я. Коул занимает кресло напротив, а остальные расходятся по комнатам. — Только не шелковое белье для секса.

Демон тихо смеется.

— Ага. Он как-то пробрался в комнату Ашена и застрял там. Обоссал всю кровать. Ашен был не в духе несколько дней.

— Он обожает эти простыни. Не то чтобы я его виню, — мы улыбаемся друг другу и замолкаем, пока я глажу гладкую шерсть Уртура. — Он в моей комнате.

— Не удивлен. Что произошло между вами на улице?

— Он наложил на меня заклятие. Против меня самой, — говорю я, выковыривая соринки из густой шерсти шакала. Моя улыбка гаснет, и я продолжаю смотреть на свои руки. — Если он попытается утащить меня в Царство Теней, я не смогу остановить его. Я больше не могу вычеркнуть себя из уравнения.

Коул вздыхает и долго молчит, прежде чем ответить.

— Мне жаль, Лу. Зная, в каком вы оба состоянии... Я понимаю, почему ты хотела иметь такую возможность. Но не думаю, что он планирует везти тебя туда. Думаю, он просто... боится. Особенно после того, что случилось, когда ты убила Нинигиш.

— Это все равно подлый поступок, — делаю глоток вина.

— Знаю. Но он был в отчаянии. И не знал, что делать. Он демон, в конце концов. Он не всегда поступает правильно, даже когда пытается.

— Правильно, — повторяю я, и когда Коул встречает мой взгляд, я дразняще улыбаюсь. — Это говорит твоя бывшая ангельская оптимистичность.

— Не-а. Ее давно нет, — он откидывается в кресле, закрывает глаза и закидывает ноги на стол.

Я наблюдаю за ним. Его лицо такое же юное и неизменное, как всегда. Настоящая маска для всего, что он видел за свою долгую бессмертную жизнь.

— Почему ты на самом деле отказался от крыльев? — он открывает глаза и смотрит на меня. Слышу тяжелый удар его сердца, полный печали.

— Давно я потерял того, кто был мне дорог. Я должен был защищать его. Это было мое предназначение. Любить его - неожиданный дар, — Коул смотрит в вино, вращая бокал. Вздыхает перед тем, как сделать глоток. — Я долго скорбел. Научился жить с горем. Но не мог найти новую цель. Она словно ускользала. Поэтому, когда появилась эта миссия, я подумал, что она заполнит пустоту. По крайней мере, хоть какие-то перемены. Может, я все еще хотел наказать себя за то, что не защитил любимого человека.

Я провожу пальцами по шерсти Уртура, наблюдая, как Коул крутит бокал. Краткая улыбка мелькает на его лице, и я понимаю — он вспоминает моменты с тем человеком.

— Ты нашел то, что искал? В своей миссии?

Коул усмехается.

— Ну, я нашел страдания, это точно. Мое время смертного было к счастью недолгим. Были приятные моменты. Друзья. Серфинг. Но и много ужасного. Например, ситуация с Эриксом. Ну, пока все не стало хорошо, но мне было трудно это принять.

— Ты словно говоришь, что Царство Теней лучше, чем твоя жизнь смертного.

— Так и есть, — его уверенность удивляет меня. Он смотрит мне в глаза. — Там есть ужас. Да. Ты знаешь. Ты чувствовала. Но там есть и потенциал. Это может стать чем-то другим. Просто нужно исцелиться и снова обрести цель.

— Как исцелить?

— Любовью, Лу. Одну душу за раз. Одного зверя за раз, — Коул указывает бокалом на Уртура, чья голова все еще удобно устроилась у меня на коленях. Его улыбка неожиданно мудра для такого юного лица. — Одного демона за раз.

— Я знаю, к чему ты клонишь. И прежде всего, он уже любил раньше.

— Не так, как тебя. И не думаю, что его когда-либо любили в ответ так, как любила ты.

— Боже, Коул, — стону я, проводя рукой по лицу. Отдергиваю ее, почувствовав запах собаки. — В тебе слишком много от ангела, чтобы одержимо сводить любые пары, какими бы испорченными они ни были, и много от демона, чтобы получать удовольствие, наблюдая, как они неизбежно вспыхивают и разбиваются, как крушение поезда.

Коул смеется.

— Не-а, Лу. Я просто говорю, что вижу. Демона, измученного любовью.

Я закатываю глаза. Чувствую, как румянец поднимается по шее к щекам. Коул улыбается, и я опускаю взгляд в шерсть Уртура.

— Никто из нас не может быть уверен. Мы не так долго были вместе.

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что секунда может значить столько же, сколько день, неделя или даже годы.

Черт. Я знаю это, но все равно хмурюсь.

— Мы даже не знаем, вдруг это все игра ради власти. Он никогда не говорит, что чувствует. Так что любовь, которую ты в нем видишь, может быть иллюзией.

— Да ладно, Лу. Ты убиваешь его несколько раз, а он все равно возвращается. Он носится по Миру живых, когда должен готовиться к войне, но вместо этого грозится превратить глаза людей в кейк-попсы, потому что беспокоится о тебе. Он мог бы уже десять раз вернуть тебя в Царство Теней, но добровольно терпит общество бессмертных, которые его презирают, лишь бы быть рядом с тобой. Черт, он даже общается с Эриксом, своим смертельным врагом.

— Не думаю, что угрозы вырвать Эриксу крылья и скормить их Уртуру можно назвать общением, — хвост шакала шлепает по дивану, и я не уверена, то ли он откликнулся на свое имя, то ли мечтает закусить ангельскими крыльями. — Нет никаких доказательств, что он любит меня или кого-то, кроме себя. И я не собираюсь прощать его только потому, что это полезно для Царства Теней. Я ничего не должна ему и его Царству. Без обид.