Крик Ворона (ЛП). Страница 6

— Хорошие новости? — спрашиваю я. Все еще сжимая в руках пистолет, я прикрываю глаза рукой, чтобы не фокусироваться на жуке-фанате.

— Ты будешь получать свои дозы «Омеги» еженедельно. Мы с Призраком разделены между Парижем и Берлином. Один из нас будет там, как только закончится твоя заначка. Найди хорошее место вдали от посторонних глаз и сосредоточься на выздоровлении до дальнейшего уведомления.

— Конечно, Шторм. Я возьму уроки вязания, — я сажусь в кровати. В моем торсе засела боль. Я игнорирую ее и сжимаю пальцы вокруг пистолета. — К черту это. Это задание должно было быть чистым попаданием. Убить цель и отступить. Но в указанном месте цели не оказалось, и я попал под прицел. Если бы не увернулся, то был бы трупом. Если бы гражданские каким-то образом не отправились на пляж так поздно, на меня бы охотились, как на гребаного зверя. Кто-то предает «Преисподнюю», и я должен найти этого ублюдка.

— Аид знает. Он уже поручил мне разобраться в этом. И Призрака тоже, — Шторм делает резкий вдох – несомненно, от своей сигареты. — Остальные члены «Нулевой команды» пытаются поймать этих ублюдков из Родосов. Их охрана выросла, как мох на деревьях, и подойти к ним становится невозможно.

Родосы, три засранца во втором поколении, которым каким-то образом удалось выбраться из «Преисподней». Я улыбаюсь. Не могу не испытывать гордости. В конце концов, я был их тренером. Приятно видеть, как мои творения становятся маленькими гребаными бунтарями. Хотя рано или поздно мы их достанем.

— Аид становится... нетерпеливым, — продолжает Шторм. — Он хочет, чтобы о них позаботились.

— Ему нужно показать пример. — Иначе другие ассасины будут продолжать уходить. Аид может контролировать преданность «Нулевой команды» через «Омегу», но после нас от этого отказались. Второе поколение, поколение Родосов, было получено путем похищения, когда они были детьми, чтобы гарантировать лучшую верность. Если их воспитают как отпрысков ада под властью Аида, они обязательно станут демонами, которые будут служить Аиду вечно.

Родосы отменили это убеждение.

— Просто не высовывайся, — говорит Шторм. — Не оставляй следов. Никто не станет тебя подозревать и рассказывать об этом сказки. Приказ Аида.

Перевод: никаких долбаных переговоров.

Но то, чего Аид не знает, ему не повредит.

Я найду предателя и верну его или ее голову обратно в адские врата Аида.

Повесив трубку, я достаю из-под кровати вещевой мешок.

Семь порций «Омеги» – заначка на неделю – смотрят на меня. Теперь, когда никто не мешает, избавиться от нее будет проще. Симптомы ломки все еще заставляют не спать всю ночь, корчась от боли, но мне надоело влачить жалкое существование.

Мне не нужен гребаный наркотик, чтобы обеспечить преданность «Преисподней». У меня нет другого места, которому я мог бы принадлежать.

Поэтому я должен поймать предателя, который угрожает ей.

Тогда, возможно, я смогу убедить Шторма и остальных членов «Нулевой команды» тоже отказаться от «Омеги». Единственная причина, по которой я еще не сделал этого, заключается в том, что Аид следит за каждым нашим шагом, как ястреб. Я также не знал, убьет ли меня сама ломка.

Я не умер.

Пока что.

А значит, предатель должен быть чертовски напуган.

Ухмылка растягивает мои губы. Обещание охоты заставляет волнение бурлить в моих жилах.

Я, блядь, иду.

Но сначала нужно найти безопасное место.

***

Самое безопасное место в этом богом забытом городе – готический особняк на вершине холма, который выглядит таким же старым, как сама королева.

Я полтора часа плутал по лесу, чтобы добраться до этого проклятого места. Даже следовал инструкциям на сайте. Иначе у меня ушло бы бесчисленное количество часов.

С другой стороны, если за мной кто-то охотится, он с трудом меня найдет.

Отлично.

Я глушу двигатель своего мотоцикла и паркую его у дерева за домом. Моя рана все еще горит, и я сжимаю плечо, пока спускаюсь.

Теперь нужно убедить хозяина или хозяйку принять меня.

Я снимаю шлем и смахиваю пыль с кожаной куртки и черных брюк. Буду туристом, влюбленным в Южную Францию.

Поправляя одежду, мысленно практикую свой ржавый французский. Французы не любят, когда с ними разговаривают на каком-либо другом языке, кроме их родного, и я должен вести себя прилично.

Я опускаю взгляд на свои ботинки и черную одежду. Ну, настолько приятно, насколько это возможно.

Мое внимание привлекает движение в окне первого этажа.

Там неподвижно стоит фигура в белой одежде. Я бы подумал, что это гребаный дух, если бы верил во что-то, кроме ада Аида.

Используя деревья в качестве маскировки, я приближаюсь к особняку. Фигура, все еще смотрящая вдаль, становится более четкой.

Она на тонкой грани между призраком и ангелом и не могла бы выглядеть прекраснее.

Я бы узнал это лицо где угодно. Она не раз посещала мои мысли после больницы.

Медсестра, мать ее, Бетти.

Она наверняка видела меня, но сейчас делает вид, что сосредоточена на другом. Один звонок в полицию, и со мной будет покончено.

Я не могу этого допустить, не так ли?

Было бы расточительством погасить крошечную искорку жизни, таящуюся в этих глазах лани, но не оставлять следов – правило номер один Аида.

Там что-то есть.

Я прижимаю лицо к мутному стеклу, пытаясь разобрать тень, которую, клянусь, только что видела, притаившуюся среди деревьев.

Ничего, кроме ярко-зеленых листьев, рассмотреть не получается.

Страх давит мне на грудь, как дефибриллятор.

Merde (с фр. Дерьмо).

Мне начинает мерещиться? Возможно, следует обратиться в психиатрическую клинику. Мой психиатр явно не справляется с задачей заставить меня чувствовать себя нормально.

Маленький голосок внутри меня говорит, что именно я должна работать над тем, чтобы чувствовать себя нормально. Но, как и всякая разумная логика, оцепенение душит его в темной бездне.

Я отхожу от окна с привидениями и иду к своей банке. Я достаю лист бумаги и пишу: «Я только что видела тень, которая оказалась ничем. Если это повторится, я признаю себя сумасшедшей». Затем удаляюсь в свою тускло освещенную комнату. Шарлотта спрыгивает со своей лежанки в зоне приёма гостей и бежит за мной по пятам своими маленькими лапками, как будто за лакомством.

Пожалуй, только благодаря ей я остаюсь в здравом уме.

Я беру ее на руки, целую в макушку и падаю на кровать на высокой платформе, которая протестующе скрипит.

Уже десять утра. Мне нужно выспаться перед сегодняшней сменой.

Я ворочаюсь и кручусь уже больше получаса, отсчитывая минуты по красным неоновым цифрам электронных часов на тумбочке.

Конечно, сон не одаривает меня своим вниманием. Даже когда он наступает, я просыпаюсь гораздо более уставшей, чем раньше.

Бесконечный замкнутый круг.

Я беру с тумбочки телефон и проверяю объявление, которое разместила на сайте аренды. Ко мне проявили интерес, но как только я начала описывать маршруты, по которым можно добраться до дома, интерес угас.

Только один человек планировал приехать, но это было более нескольких часов назад. Никто так и не появился.

Я вздохнула, отбрасывая телефон. Что же мне теперь делать? Такими темпами папин дом исчезнет через несколько месяцев.

Сидеть и ничего не делать – не вариант. Может, я и не придаю значения своему существованию, но этот дом – совсем другое дело. Он существовал на протяжении двух поколений до меня. Я не позволю нечистым рукам банка разорвать его на части.

Я могу работать в две смены. Ведь все равно не сплю. Я ограничивалась одной сменой, потому что должна была заботиться о маме.