Инфер 10 (СИ). Страница 32

Франко часто покивал, высморкал из носа кровавый сгусток, и мы вместе посмотрели, как он шлепается в темную воду.

— Какой ты у нас смышленый и все прямо знающий… Но я все же поясню — теперь городским патрулям приходится устраивать настоящие шоу для населения. Вы старательно отрабатываете эвакуацию зданий при воображаемых землетрясениях, при скоплении народа показываете как быстро можете унять любую драку, задержать подозреваемого, вырвать ребенка из пасти вылезшей на вечернюю охоту подводной твари… — выдержав долгую паузу, я добавил — А еще вы любите показывать как умело спасаете погибающих в огне жителей… как шустро прибываете к месту пожара… и как профессионально тушите его. Да, сеньор Франко?

Он все еще не догонял и только поэтому опять мелко покивал, радуясь, что я не отрезаю от него куски, а просто разговариваю.

— Вы отвечаете за тот самый конкретный городской район что прямо над нами — я ткнул клинком ножа в потолок, едва не проткнув ему дрожащую ляжку — И вам надо отдать должное — вы сумели добиться результатов. Теперь каждый район в Церре гордится своими патрульными, сравнивает их достоинства и недостатки, остро переживает их неудачи как свои собственные, долго помнит о каждом успехе и провале, о каждом результате городских соревнований патруля… А это как хорошо, так и плохо. Для тебя — плохо. Я уже давно расспрашиваю местных старожилов о разном, а сегодня прошелся еще раз, задал пару вопросов старикам там и здесь… а дальше на меня полилось всякое бурным потоком… в том числе и о тебе, сеньор Франко. И знаешь — говорили немало хорошего. Что мол мужик ты жесткий, но обычных работяг не прессуешь, всегда даешь второй шанс мелким преступникам… я чуть восторженную слезу не пустил пока слушал. И особо они хвалили твою невероятную быстроту действий при любом пожаре в твоем районе — да ты порой и в чужие кварталы раньше других успевал. Медали получил, грамоты настенные — вы даже это возродили из небытия. И неудивительно что ты такой крутой в деле борьбы с огнем. Ведь в городском патруле этого немаленького запутанного как лабиринт района ты как раз тот, кто отвечает за тушение пожаров. И команда у тебя умело выдрессированная, оснащенная всем необходимым, включая ручные насосы и рукава для подачи морской воды. Все знают, что однажды ты буквально шкуру спустил с дежурящего на крыше высотки, проспавшего начало пожара. И раз ты такой весь из себя крутой и бдительный пожарный… то поясни-ка мне, сеньор Франко — почему ты так позорно опоздал на тушение полыхнувшего со всех четырех углов семейного барака, где живьем сгорела целая куча детишек?…

Я заглянул в его глаза, он заглянул в мои… и у него задрожала челюсть. Я уже не раз видел этот момент и каждый раз он был иным — момент, когда приговоренный понимает, что смерть неизбежна. Только что он уверился — сегодня он умрет.

— И ладно бы опоздал только ты — хмыкнув, я ударил ногой, и выползшее из воды огромное ракообразное с треском улетело обратно — Но и остальные припозднились — вот ведь какая трагедия чисто случайная, да? Оказалось, что часть твоего подразделения ушла в отпуск, несколько вздумавших тебе дерзить бездельников ты уволил с позором — но после пожара тихо вернул их обратно почему-то. Остальные были на месте и дежурный даже не проспал вспышку поджога, но вот что удивительно — рванувшие к машине новички сначала долго не могли открыть вклинившие ворота, потом не смогли запустить имеющуюся у вас колесную платформу с электроприводом. Пока они нашли повозку, пока перегрузили снаряжение, пока прикатили ее в барачный городок… уже было поздно. А ты появился у барака чуть раньше них, сразу включился в дело, сам качал насосы, потом вырвал брандспойт, окатил себя водой, подошел чуть ли не вплотную, вбивая струю воды в пылающие окна… настоящий герой Церры — простой пожарник сеньор Франко по прозвищу Силач… Все выглядело как трагичное стечение обстоятельств. Ты так старался, что даже ожоги получил. На следующий день тебя не ругали, а восславляли… Вот только на твою беду, говноед сеньор Франко, я не верю в совпадения. Во всяком случае тогда, когда тем же вечером в здание Кабреро, воспользовавшись тем, что почти все рванули тушить пожар, проник некто и перерезал глотку одному из братьев Кабреро… А еще на твою беду, когда мне надо, я умею не только убивать, но и задавать вопросы, слушать, отсеивать ненужное и делать нехорошие для тебя выводы. Вы суки провернули обычную отвлекающую операцию, в качестве цели выбрав семейный барак, где в том числе жили и семьи охранников — а те бросили пост и рванули спасать родных. А кто бы не рванул, когда видишь со своего поста как валит дым из окна детской, где спали твои детишки, верно? Тем более, когда не почему-то не видишь несущихся во весь опор доблестных пожарных…

— Я не… — его челюсть уже не дрожала, а ходила ходуном, глаза вылазили из орбит, а пот срывался с трясущегося тела частой капелью — Я не…

— Тебе либо щедро заплатили… либо приказали.

— Мне… я…

— Да?

— Послушай… ты ошибаешься, амиго. Так сложилось, что… А-А-А-А-А! — он мелко затрясся как от удара электротоком, изогнувшись в проводах и глядя на вошедший ему в живот клинок навахи — А-А-А-А!

— Выпотрошу — пообещал я.

— Не было! У меня не было выбора! — он орал во всю силу глотки, но меня это мало беспокоило, учитывая наше местоположение — Не было! Я сам бы никогда! Никогда! Это же дети! Господи! Это же дети! А они в пепел! Но выбора не было! Он говорит — ты делаешь! Он дал мне на подготовку три дня… он сказал какой барак поджечь…

— Ты сам поджег?

— Нет! Нет! Я бы никогда!

— Кто поджигал?

— Ордитто! Ордитто Скамг и Тревор Ганкчи!

— Где они?

— Рыбы сожрали. Ордито придушил Тревора, а я перерезал глотку ему самому. Ну и к рыбам их — по приказу. Но я сделал это с радостью! Ты пойми… ты просто пойми — я ведь с тех пор бухаю каждый день! Они мне снятся — эти кричащие в огне дети! Снятся мне! Они сгорели вместе с моей проклятой навеки душой! Но что я мог поделать⁈

— Отказаться? — предположил я.

— И сдохнуть?

— Как вариант — да — кивнул я — Ну или вспороть глотку тому, кто предложил в качестве отвлечения сжечь живьем детей. А потом убить тех, кто придет мстить за ублюдка. И продолжать убивать пока сам не сдохнешь. Как тебе такой вариант, герой пожарник сеньор Франко?

Он отвел глаза, а я, понимающе усмехнувшись, похлопал его лезвием навахи по щеке:

— А чего ты до сих пор жив, сеньор Франко? Есть законы заговора и по этим законам ты должен был отправиться кормить рыб следом за Ордитто и Тревором. А ты до сих пор живой, висишь тут хером вниз…

— Я… у меня родственники. Один прямо высоко. Он и… он и приказал.

Я понимающе кивнул и спросил главное:

— Кто? Кто отдал приказ? И прежде, чем ответить, вдумайся вот во что — солжешь, я пойму и отрежу от тебя огромный кусок. Или с ласковой осторожностью вспорю тебе живот, вытащу петли кишок и окуну их в вечно жадный до жратвы океан под тобой. И ты будешь смотреть как всякие там креветки, омары, рыба и прочие твари наслаждаются свежайшим икудзукури с говном… твою мать… опять я вспомнил то сраное рагу…

— Что? Я не… я не… я…

— Но главное, что ты должен понять — врать смысла нет… — я снова заглянул ему в глаза — Да и зачем тебе лгать, Франко? Вдумайся в это. Зачем? Ты все равно умрешь. Но либо ты солжешь и защитишь того, кто сделал тебя детоубийцей… либо назовешь его имя, чтобы он не остался безнаказанным. А я сделаю так, чтобы умирал он в муках.

Франко рассмеялся. Сквозь боль, страх и обреченность он все же смеялся, хотя эти клокочущие надрывные всхлипы мало походили на звуки веселья.

— Ты… ты его?

— Я его — подтвердил я спокойно.

— Я — мелкая рыбешка. А он… он высоко… Тебе не дотянуться, каброн! Ты сдохнешь пытаясь!

— Его имя?

— Я скажу тебе его имя, незнакомец с ножом и смертью в глазах — выдохнул Франко — Скажу, если пообещаешь влить в меня содержимое той бутылки, что была у меня в штанах. Она еще есть?