Инфер 10 (СИ). Страница 31

Ближе к ночи, успев изучить городские хитросплетения рядом с зданием Кабреро и барачным селением, проработав маршрут доставки крупногабаритного товара, я выбрал наиболее подходящую точку, занял позицию за чуть сдвинутыми кадками с растениями и стал терпеливо ждать, перекусывая тако с острой мясной начинкой и запивая продезинфицированным двойной дозой самогона кисловатым компотом проданным уличным торговцем в треснутой бутылке из-под шампанского, клявшегося пропитыми почками своей бабки, что все максимально свежее.

Нужный мне объект появился, как только я проглотил последний кусок тако и запил его последним глотком освежающего напитка. Люблю, когда все вовремя…

Дождавшись, когда трое горланящих пьяные угрозы идущих в обнимку пошатывающихся гоблина минуют меня и убедившись, что по обе стороны переулка никого нет, я перехватил бутылку шампанского другим хватом, вышел из укрытия и один за другим нанес три быстрых удара по так удобно подставленным затылкам. Двое крайних без вскрика повалились на каменные плиты, центральный тоже начал заваливаться, но я подставил плечо, подхватил, выпрямился тушу и быстро ушел, двигаясь заранее проработанным маршрутом. Бутылку я унес с собой — на случай если придется дать добавки, ну и чтобы не оставлять слишком приметной посудины. Продавец стритфуда может и вспомнить харю того, кому он продал емкость для компота…

Он очнулся от резкой и наверняка невыносимой боли, задергался что есть сил, пытаясь вырваться, но все что у него вышло так это оглушительно заорать и обоссаться. Покрутив в пальцах отрезанный мизинец срезанный с его правой ноги, я швырнул обрубок в полный темной водой булькающий дверной проем с распахнутой позеленелой дверью и кусок плоти тут же был проглочен жадной пастью, а мелькнувшая в двери огромная рыба поплыла дальше. Крик висящего на стене голого мужика резко оборвался, но тишина висела недолго и, тряся всколоченной головой, вислоусый и некогда мускулистый, а теперь просто оплывший мужик лет пятидесяти перепугано забормотал какую-то молитву, выпученными глазами смотря как слетающие с его разбитого носа капли крови почему-то не падают ему на грудь, а улетают в центр дверного проема, где под бурлящей поверхностью воды продолжает мелькать рыба. Долго же он осознает… сказывается количество выпитого и скуренного…

До него никак не доходило, что на самом деле он подвешен к потолку, где я закрепил его бухтами проходящих там и давно уже ни к чему не подключенных проводов. А дверь с бурлящей водой на самом деле расположена не в стене, а в полу, потому что это здание давным-давно опрокинулось и легло горизонтально, а поверх него положили мостовую. Часть комнатушек без окон сохранили в себе воздух и даже обзавелись какой-то не требующей солнца растительностью, покрывшей стены и пол, под ногами хрустели мелкие рыбные кости, а в углу валялся скелет с проломленным черепом. Сначала я хотел утащить добычу просто в сумрак, но различил смутные очертания узкого и некогда высокого здания, трупом протянувшемся под ногами ныне живущих гоблинов и опознал стандартную постройку социального жилья, прежде именуемого «гробовыми». Я пару раз нырнул и наконец нашел идеальное место для беседы, едва не утопив упырка во время транспортировки — надо же было ему очнуться в самый неподходящий момент и обнаружить себя под водой и с зажатыми чьей-то ладонью носом и ртом.

Подняв руку, я похлопал его по мясистой трясущейся щеке и пояснил:

— Не ссы, гоблин. Дверь не в стене, а в полу, это не дверь в ад, и она не вытягивает из тебя кровь, как ты щас бубнил. Сама комната в упавшем здании, а оно под водой. Мы в воздушном мешке. Знаешь, что самое смешное, сеньор Герман Франко? Смешно то, что когда я первый раз в жизни появился в этот тогда еще процветающий, но уже гниющий заживо город, то несколько ночей провел именно в таком вот здании с крохотными комнатушками без окон, где с трудом помещается одна койка и висящий над ней бубнивый экран с сериалами… И вот мы снова здесь — только теперь ты бубнишь вместо экрана — прервавший скулеж мокрый мужик выпучил затуманенные страхом и остатками алкоголя глаза чуть сильнее и я кивнул — Да, я знаю твое имя и знаю кто ты такой. Так что можешь не тратить силы и время на попытку испугать меня. Ты у нас матерый второй помощник лидера так называемого гражданского патруля этого городского района — а район у вас тут непростой, население сложное, много чужаков, работать тяжело, но вы справляетесь, верно?

Облизав губы, он дернулся всем телом, отчего опутывающие его провода в лопнувших пластиковых гофрах сухо зашелестели как сбрасывающие старую шкуру змеи и хотел что-то сказать, но я вогнал ему в пасть смотанный из его же трусов кляп и покачал головой:

— Не. Пока заткнись. Говорить будешь, когда я скажу и это будут четкие и ясные ответы на мои вопросы. Решишь отмолчаться, солжешь или попытаешься что-то недоговорить — порежу тебя на мелкие куски и на твоих же глазах скормлю уже попробовавшему твою вонючую кровь рыбьему населению. И будет это примерно вот так… — лезвие навахи легко вошло в плоть, замычавшего мужика затрясло, а в воду полетел очередной мизинец — на этот раз с левой руки.

Дождавшись, когда жертва затихнет, чуть ли не завороженно наблюдая за вылезшими ненадолго из воды длинными усами какого-то ракообразного, я продолжил объяснять:

— Планы на эту ночь у тебя такие — сегодня ты умрешь, сеньор Герман Франко, так же в прошлом известный как Силач Франко. Ты умрешь при любом раскладе. Других вариантов нет.

Трясущийся от боли, страха и непонимания жалкий членосос попытался что-то сказать в свои обоссанные трусы и кое-как разобрав пару слов, я усмехнулся:

— Да мне плевать что ты не смотришь на мое лицо. Ты умрешь по другой причине. Что? Опять хочешь что-то сказать? — я выдернул кляп из его рта и, сделав несколько жадных вдохов, так как одной незабитой кровью ноздри было маловато, он поспешно выдавил:

— Я честный человек, амиго! И при деньгах! Договоримся!

— Честный? Ты?

— Да! Я!

— Ты лжешь как срешь, верно? Обильно, легко и без каких-либо моральных запоров. Да?

— А?

— Понимаешь в чем проблема, ублюдок… у вас здесь в Церре многое уже как в прежние древние времена — вы снова породили бюрократию. Возродили ее из небытия. Все аспекты вашего руинного бытия начинают систематизироваться и, что самое для тебя плохое, многие события начинают повторяться, сравниваться и даже записываться. Лет триста с лишним назад записывали вообще все — сколько трудяга сидел за рабочим экраном и как быстро печатал, как часто и как тщательно мыли сортиры, сколько клетчатки было в твоем дерьме, как часто покупал алкоголь, сколько раз мастурбировал и какой именно вид порно тебя возбуждал больше всего… все это сохранялось, заносилось в каталоги…

— Я не понимаю… не понимаю…

— У вас пока не так, но дальше… а что будет дальше ты не узнаешь — потому что сегодня сдохнешь.

— Послушай… вижу тебе не очень хорошо… или слишком хорошо — я могу помочь и с тем, и с другим. У меня много связей…

— Вот про твои связи я и хочу узнать — кивнул я — Но пока что заткнись и смотри на кормящихся твоей кровью рыбок.

— Я…

— Кляп воткну — пообещал я и Франко тут же заткнулся.

Другого я и не ожидал — раз он десятилетия служил в патруле в муках и боли рождающегося государства, то не раз кого-то истязал, присутствовал на пытках, выбивал признания и затыкал болтливые рты. Весь его опыт сейчас буквально кричал — не стоит пререкаться с этим незнакомым гоблином с острой навахой в руке, стоящим не так уж далеко от его сморщенных волосатых причиндал, висящих как раз над дверью с голодными ртами.

Одобряюще кивнув, я продолжил:

— Я говорил про повторяющиеся события. Помнишь? — дождавшись его кивка, я отошел на шаг от щупающих пол и воздух длинных усов, высунувшихся из воды — Вы народом избранный городской патруль. Понятно, что никто вас нахер не выбирал и вы чуть ли не силой выбиваете из своего района так называемые пожертвования, но самые лихие времена у вас уже лет пятнадцать как позади, наступает законность, правящие роды стараются привлечь сюда больше населения и поэтому вам приходится не только гайки ослаблять и больше не бить рожи непокорных, а еще и ласково их увещевать и воспитывать. И что самое для вас хреновое — вам теперь приходится доказывать населению свою компетентность. Тебе знакомо слово «компетентность», упырок?