Инфер 10 (СИ). Страница 15

Когда я отвечал ему чуть настороженным взглядом и коротким кивком, как поступил был любой здравомыслящий окраинник, сидящие в кантине сами того не зная додали мне остаток информации, и я наконец определил его принадлежность. Он от власти. От правящих родов. И как профи он, несмотря на свою молодость, себя уже исчерпал — слишком многие его хорошо знают в лицо и сходу реагируют на его появление.

— Добрый — кивнул я — Амиго…

— Позволишь? — он кивком указал на свободное время передо мной.

С десяток секунд подумав, я покачал головой:

— Не. Не хочу — говорил я лениво, но уверенно.

Таким крысам нельзя показывать и намека на слабину — сходу вгрызутся твари. Да и то и дело сталкивающиеся с конкурентами, подводными хищными тварями и диким руинным зверьем рыбаки не из тех, кто будет испуганно морщить яйца при виде лощенного городского хмыря. Разве что постараются быть чуть вежливыми — ну раз в чужой дом в гости прибыли то как-то некрасиво сразу нахер посылать, верно?

— Да я лишь уважение проявить хочу, дружище! И гостеприимство! Ты ведь не здешний?

Сходу зарплату пытается отработать и узнать хоть что-то. Я молча кивнул, соглашаясь с его супергениальной догадкой.

— Ну вот! Я просто много кого знаю. От мала до велика, если ты меня понимаешь — он блеснул зубами в широкой улыбке и помахал занимающейся другим столиком девушке — Карлита! Мне кувшин обычного!

По тому как вздрогнула услышавшая его голос девушка и по тому, как недовольно и зло дрогнули ее губы перед вежливым ответом:

— Да, сеньор Тунри! — я понял, что она уже не раз плевала в кувшин с его лимонадом, а может и похуже что делала и без сомнений повторит это снова. Главное кувшины не перепутай, сеньорита, а то как-то неохота глотать чужие фекальные энзимы…

Так вот работаешь на государство, честно отрабатываешь зарплату, а тебе еще и в кувшин плюют — и где здесь справедливость?

«Сеньор Тунри» уже успел усесться, но не передо мной, чтобы не противопоставлять себя мне и тем самым бросать молчаливый вызов, а чуть сбоку и одновременно не слишком близко, чтобы не вторгаться в личное пространство, но и не слишком далеко. Да. Его обучали. Не так чтобы хорошо, но азам все же обучили.

Ну… вот и проверим мою наспех шитую белыми нитками легенду в полевых условиях…

Следующий час этот юркий и скользкий сеньор Тунри болтал без умолку, порой не давая мне и слова сказать — что опять подтверждала его достаточно неплохую профессиональность. Если же он что-то спрашивал, то почти сразу перебивал меня, вдруг начиная рассказывать байку то про одного мега-удачливого рыбака с восточных окраин, то рыбака с севера, приписывая им невероятные уловы и сказочные находки древних технологий. Чуть ли не боевые экзоскелеты сетями из воды вытягивают, паршивцы этакие. Счастливцы! Сдали государству находки — и озолотились! Рассказывая, он то и дело поглядывал на меня, пытаясь считать эмоции и понять, где угодил в цель.

Теперь я понял свой прокол. Я ошибся чуток с поведением. Да рыбаки порой прибывают в центр города и садятся отобедать в заведениях, где ломят дикие цены за обычную жратву. Но так эти глупцы делают лишь в одном случае — когда им улыбается удача отыскать в руинах нечто реально ценное и дорогущее. И продав это «ценное», они и начинают потихоньку швырять баблом, расходясь все пуще с каждым новым глотком текилы. Вот что пытался вызнать этот юркий тип — не нашел ли чего опасного и не продал ли уже «не той стороне». А на противоположной стороне от властей всегда находился вечно строящий нехорошие планы организованный криминал. Мне надо было выбрать кантину на пару этажей пониже.

И поняв свою ошибку, я, во-первых, решил убраться отсюда сразу после обеда, благо все нужное уже увидел, о-вторых, перебраться вон к тем огромным причалам и старым зданиям, что явно превращены в сухие доки и цеха по ремонту барж и прочих судов. Где доки — там и мафия. А в-третьих я решил как можно быстрее отделаться от ставшего мне неинтересным шпика. И поступил я просто — сделав вид, что его уловка сработала и я не выдержал того, как расхваливают более удачливых рыбаков, я начал сквозь зубы презрительно цедить слова о том, что и в мои сети не только крупная рыба, но и кое-что другое попадается, после чего описал как случайно выловил ящик с большой стеклянной почти раздетой девки с большим мячом, беззастенчиво описав ту самую статую, к чьему лбу был прикован убитый мной кусок дерьма. И когда я дошел до описания момента, где я привез еще мокрый ящик в город и продал честному доброму старичку на барже аж за шестьдесят три песо, сеньор Тунри резко потерял ко мне интерес и, уточнив в какой стороне света я обитаю, оставил свой кувшин недопитым и неоплаченным, попрощался и ушел, не особо скрывая разочарования. Когда он спустился, я глянул на девушку разносчицу, ткнул пальцем в его даже на четверть не выпитый им кувшин и буркнул:

— За него платить не стану!

— И пить оттуда не надо — на этот раз она улыбнулась мне по-настоящему, забирая позванивающий кусочками нерастаявшего льда пластиковый кувшин — Много лимонада вредно для желудка, сеньор.

— Блевать потянет? — поинтересовался я.

— Скорее, с другой стороны дамба рухнет — улыбнулась она еще шире, кайфуя от того, что может так вот безнаказанно признаваться в своих делах и ей за это ничего не будет.

Понимающе хмыкнув, я вспомнил ту потаенную усмешку и зло сведенные у переносицы брови, когда она с улыбкой подавала кувшин сеньору Тунри, заглянул этой дуре в смеющиеся глаза и сказал:

— Он ведь не дурак. А ты дура. Причем дура конченая. Раз ему жопу прорвет после кувшина лимонада из твоих рук, ну второй раз, максимум третий — но только если он совсем уж тупой… — ну а в четвертый раз ты вдруг потеряешь сознание где-нибудь в переулке, а очнешься привязанной к кровати в какой-нибудь темной затхлой комнатушке, где из тебя трое-четверо потных бугая быстро выбьют признание в нехороших шалостях, затем отымеют хором во все дыры и вышвырнут обратно на улицу. А может заставят подписать признание в покушении на жизнь этого ублюдка… и тогда ты навеки в их жадных руках. Будут трахать и доить на бабло всю жизнь — пока не вздернешь себя, чтобы наконец прекратились эти боль и ужас. Ну или откупишься если найдешь что предложить — сдашь им накосячившего друга, поработаешь несколько лет проституткой, чтобы заработать достаточно… А может из-за тебя, напрягут нехило все это заведение, запишут их в пособники… и тогда за тебя примутся уже с двух сторон и трахать будут жестко.

Хотя стоп… нет… тут я переборщил — не станешь ты вдруг терять сознание в темной комнатушке. Нет. Тут ведь законность соблюдают. Да и не требуется тебя похищать. Зачем? Когда в очередной раз принесешь ему кувшин, он и возьмет тебя с поличным на месте, оттащит лимонад куда надо, где быстро определят, что ты там ему подсыпала. А вот потом да — темная комната, обвинении в покушении на убийство путем отравления, и он с оттягом стегает тебя дуру вытащенным из штанов ремнем по трясущимся голым сиськам и задает вопросы кем ты там шлюха себя возомнила… ну а следом и убойный трах во все дыры…

Она не двигалась. Даже не отпрянула — не смогла просто. Как завороженная слушала мои слова, намертво стиснув в ладонях ледяной кувшин. А в ее остекленевших глазах медленно вспухали облака темного ужаса.

— Какой уже раз подсыпала ему херни в кувшин? — спросил я и так ласково улыбнулся засмотревшемуся на меня жирдяю, что тот подавился очередным куском мяса и поспешно отвернулся — Второй? Третий?

— Тр… тре… — она едва выговорила.

— Третий?

— Д-да! Да! Только третий раз!

Я скривился:

— Херово. Значит, он уже знает, но еще не был уверен до конца. Но уже через полчаса он убедится, что диарейную бомбу ему подкладываешь именно ты. А может и раньше.

— Г-г… го…

— Господи? — предположил я.

— Д-да…

— Не прокатит — покачал я головой — Что он тебе такого сделал, Кларита? Чего ты на него обиделась?

— Сдал лучшего друга моего брата — он хороший пловец и ныряет глубоко. Отыскал там внизу какое-то оружие, но не сдал как положено в обмен на деньги.