Леона. На рубеже иных миров (СИ). Страница 19

— От ладно-то как, вовремя ты, — обрадованно сказала женщина, — я тута как раз девку к Житомиру отправляла, квасу снести ему.

— Я могу с тобой сходить, — радостно предложил парень.

— Ты себя видел? — улыбнулась девушка, кивая на его взмокшую рубашку и прилипшие к коже мелкие щепы, — Иди отдохни лучшей, да умойся. Мы с Флоксом сходим.

— А ить Словцен верно говорит, — поддержала женщина, — пущай вона с тобой сходит, донесет бочонок-то, быстрее будет, чем на Флокса твоего вешать.

— Да я сама справлюсь, тетушка Любомира. Тут не далеко ведь. У вас и без того работы сейчас много.

— А ты не переживай за работу-то нашу. Я бы так и этак Словцена послала, да токма не думала, шо он так быстро управится-то.

— Подожди, я только умыться сбегаю, — попросил парень, и получив в ответ кивок, умчался на верх.

— Рубаху переодень, — крикнула ему в вдогонку Любомира, и они, переглянувшись с Леоной, весело прыснули от смеха.

Девушка, здраво рассудив, что пока они ходят, Флокс может хоть чуток отдохнуть, решила не тратить время, и пока друг умывался, направилась к коновязи. Она потрепала коня по загривку и, сняв седельные сумки, отнесла их под охрану Любомиры, пока не станет ясно, где они будут ночевать. Ей все же неловко было теснить друга, и она рассчитывала договориться о комнате с Житомиром.

— Так ты на гулянья или прикупить чего хочешь? Или наконец-то в гости приехала? — вновь спросил Словцен, когда они уже шли по людной улице.

— Все и сразу, — смеясь, ответила девушка, — и на гулянья, и прикупить, и в гости, понятное дело. Так что дни у меня предвидятся насыщенные.

Со Словценом она познакомилась, когда ей едва исполнилось десять. Стоял самый разгар златостава, когда во двор на взмыленном коне залетел запыхавшийся светловолосый парень лет пятнадцати. Это был Тихомир — старший брат Словцена. Мальчишка выглядел до ужаса напуганным и кинулся к Ружене, едва завидев ее на крыльце дома. Он что-то быстро и сбивчиво ей говорил, вцепившись в ее сухонькую ладошку, на мальчишечьем лице отчетливо читался страх, а в покрасневших глазах стояли слезы. Ружена, внимательно слушавшая парня, все больше и больше хмурила брови и поджимала губы. Когда он кончил говорить, она успокаивающе похлопала его по плечу и, что-то ответив, махнула в сторону хлева. Парень взял своего коня под уздцы и молча поплелся в указанном направлении, украдкой вытирая мокрые глаза. Ружена же быстро вбежала в дом и крикнула Леоне, наблюдавшей за всем из окна, быстро собираться в путь и подготовить лошадей. Сама же она уверенным скорым шагом направилась в коморку со снадобьями.

Тихомир помог девочке оседлать кобылок и вывести их во двор, Ружена к тому моменту как раз уже выносила заполненные седельные сумки. Она ободряюще погладила парня по спине, и они с Леоной двинулись в путь. До Яровищ они тогда добрались за полтора дневных перегона, загнав в мыло бедных лошадей. Когда они приехали, Словцен уже седьмицу лежал в горячке и третий день не приходил в себя. Едва на него взглянув, Ружена сразу выгнала всех из его комнаты, велев ни в коем случае не входить, ни под каким предлогом, пока она сама не даст дозволения. При себе она оставила лишь одну Леону, и они два дня вытаскивали его с порубежной черты между Навью и Явью. Через двое суток он очнулся. Ему тогда было двенадцать.

Они шли по заполненной народом улице, весело болтая, вспоминая старые шутки и обмениваясь новостями за последние полгода. Леоне стало невероятно тепло на душе от их встречи. Она соскучилась по этому задорному веселому парню, который стал для нее не просто другом, он стал для нее братом, которого у нее никогда не было. Они могли дурачиться, не переживая о том, что выглядят нелепо, часами валяться на траве, болтая и хохоча обо всем на свете, разглядывать облака, высматривая среди них всевозможные фигуры, ловить рыбу, драться на палках, устраивать шуточные состязания, плавая и бегая на перегонки, и, конечно, подшучивать друг над другом, не боясь обид.

Словцен, бывало, приезжавший погостить к своему дядьке в Багровку, что была как раз рядом с заимкой Ружены, то и дело захаживал к ним в гости. То помочь чем по хозяйству, то передавал от деревенских заказы на лекарские снадобья, то просто приходил на чай с воздушными пирожками, и ему всегда были рады. Леона же в свою очередь стала желанным гостем в Радушном Вепре. Когда им с Руженой случалось заезжать в Яровищи, наставница, бывало, упрошенная Любомирой, оставляла свою воспитанницу у них погостить на седьмицу – другую. «Чего девке там одной у тебя сидеть, скучает небось. Пущай вона у нас поживет, с моими оболтусами всяко не так скучно будет», — говорила Любомира. И Ружена нехотя сдавалась, потому что понимала, что девочке нужно общение со сверстниками, а не только со старухой и ворчливым домовым.

Мимо шагали груженые люди, проезжали навьюченные лошади, грохотали тяжелые заполненные телеги и купеческие кибитки[7]. Громко лаяли дворовые собаки, натягивая цепи и сходя с ума от такого количества чужаков. Поселок постепенно наряжался, готовясь к предстоящим гуляниям. На самой широкой центральной улице и до самой площади, устанавливались торговые палатки, растягивались длинные цветные ленты, развешивались яркие флажки. На сельской площади уже сооружали подмостки для выступлений, расчищали место для людских игрищ, и расставляли длинные лавки. Народ был в радостном предвкушении.

До нужного постоялого двора они дошли довольно быстро — за приятным разговором время летит незаметно. Житомир — тучный хозяин корчмы, радостно принял дар от щедрой Любомиры и, заливаясь благодарностями, отдарился в ответ корзинкой с несколькими большущими румяными булками, пышущими жаром. Ароматная сдоба была нашпигована вяленными ягодами и блестела сверху сахарной корочкой. Пахла она восхитительно. Леона не упустила возможность спросить о свободных комнатах, но корчмарь, расцеловавшись со Словценом, сочувственно признался, что все комнаты уже заняты, вот мол, буквально только что последнюю сдал, и уже никого не может принять на постой. Вот если бы заранее хоть предупредили, он бы придержал местечко, а так все уже, извини мил друг.

— Могу, разве что, сеновал предложить, — почесав в затылке, задумчиво предложил Житомир.

Однако, тут уже вмешался Словцен, насильно уведя Леону от столь заманчивого предложения.

— Да не расстраивайся ты, — сказал друг, когда они уже возвращались обратно, — живи у меня спокойно, чего думаешь, места себе не найду что ли, — парень тихонько ткнул понурую девушку в бок. — Ты ведь пойдешь завтра со мной на ярмарку?

— Само-собой, не уж то, ты думал отвертеться от меня? Э, не-е братец, тебе со мной до конца гуляний возиться, — весело ответила девушка, возвращая другу тычок.

[1] Излучина — изгиб, поворот русла реки.

[2] Причелина – резные, узорчатые горизонтальные доски, которые прикрывали торец крыши у традиционной русской избы.

[3] Полотенца избы – резные вертикальные доски, которые свисали из-под выступов крыши. Иногда ими украшали и торцы самой избы.

[4] Дворничий — хозяин и управляющий постоялого двора.

[5] Повойник — головной убор замужних женщин.

[6] Леваши -тонкие лепешки из толченых ягод, которые тонко раскатываются и высушиваются на солнце или в печи.

[7] Кибитка – крытая повозка.

Глава 7

— Ты зазря не тревожься, Леонка, щас решим. Я тут покумекала пока вы ходили, и вот чевой надумала. Если сыщется кто, готовый обменять свою снятую комнату на койку в общей зале — поселим туда Словцена. А нет, так отправим его внизу спать. Небось не девица, переживет, — хохотнула Любомира, надламывая ароматную сдобу из принесенной корзинки и протягивая каждому по куску, — а ты уж, как обычно, у него в комнате поселишься.

— Спасибо, — девушка благодарно улыбнулась, — да только нет надобности лишние хлопоты устраивать. Мне бы не хотелось вас в неудобное положение ставить, Словцена еще теснить. Мы пока ходили, я видела, что на площади еще стоят местные, на ночлег зазывают. Словцен пока с Житомиром общался, я сбегала, договорилась. Сейчас как раз заберу Флокса да пойду вещи относить, — сказала Леона надкусывая сладкий мякиш. Живот радостно заурчал.