Меч тени и обмана (ЛП). Страница 77

Все кончено. Мое первое убийство и мое второе.

Я опускаю взгляд на свои руки, наполовину ожидая, что на меня что-нибудь обрушится — какая-нибудь эмоция. Ничего не происходит. На костяшках моих пальцев остались маленькие красные пятна от сделанных мною порезов, но я быстро вытираю их о плащ, стирая следы.

Последствием смерти является тишина, и она отдается эхом, заполняя каждую комнату в этом поместье, каждую пору моей кожи. Я стою там, пока два тела, которые я только что превратила из живых существ в трупы, перестают дергаться и начинают холодеть. Я все еще жду, когда мной овладеют какие-нибудь эмоции. Вина. Раскаяние. Со мной ничего подобного не происходит. Возможно, Боги этих эмоций, забыли о моем существовании.

Я отворачиваюсь от своих целей, теперь уже не так тихо, когда открываю дверь и ухожу тем же путем, каким пришла, но не в том виде, в каком была раньше. Я иду по коридору с большей уверенностью и меньшим страхом, чем раньше. В моих венах зарождается жужжание. Сила, о существовании которой я раньше и не подозревала. Так вот почему Офелия такая, какая она есть? Таким убийство делает человека?

Мои ноги медленно останавливаются, когда я выхожу наружу, и я хмуро оборачиваюсь, но даже если я сочувствую смертному ребенку, заключенному в стенах поместья — полному страха, гнева и печали, — он не моя цель. Он не должен быть моей заботой. Офелия ждет.

Тем не менее, я все равно оглядываюсь назад. Интересно, кто он такой и почему он здесь. Я отхожу от особняка и перелезаю через стену, бросаюсь через улицу обратно в тень. Я расскажу о нем Офелии, решаю я. Даже если он меня не касается, возможно, именно из-за него эти двое были внесены в ее список с самого начала.

Может быть, убив их, я сделала что-то хорошее. Может быть, я спасла его. Или, может быть, это просто надежда с моей стороны оправдать отсутствие раскаяния, которое я не испытываю после убийства двух человек. Предполагается, что хорошие люди не хотят причинять людям боль, но когда я стояла над Богами, спящими в их постели, для меня это не имело значения. «Мы против них — они или я,» — это всё, на чём я держалась до этой ночи, исчезло, когда они оказались передо мной, под моим клинком.

Больше не имело значения, кем они были и что они сделали. Все, что я знаю, это то, что я ненавижу их, Богов и то, что они олицетворяют. Я убила их, потому что мне приказали, но я не оплакиваю их, потому что мне на них все равно.

Может быть, Офелия права, думаю я про себя. Может быть, я была создана для этого.

Глава 35

Кайра

— Кто он? — Внезапный звук мужского голоса разбудил меня. Я сажусь, моя рука сразу же оказывается под подушкой, чтобы схватиться за кинжал, который я храню там, прежде чем я понимаю, кто меня разбудил. Только знакомый голос останавливает меня от того, чтобы выхватить его и швырнуть в следующую секунду.

Я медленно поворачиваюсь всем телом к незваному гостю. Не знаю как, но Каликс в моей комнате, и каким-то образом я не слышала, как он вошел. Быстрый взгляд на дверь подсказывает мне, что она не открыта.

— Как вы сюда попали? — требую я, мой голос резче, чем обычно. Часть меня, понимающая, как важно сохранять видимость подчинённости, борется с другой частью, которая не может понять, как кто-то сумел подкрасться ко мне, когда только двое людей когда-либо могли это сделать — и я подозреваю, что это потому, что я знаю и Офелию, и Региса достаточно долго, чтобы глубоко в подсознании доверять им. Хотя я не должна никому доверять.

Я не доверяю Каликсу Даркхейвену. Так что не должно быть никаких оправданий тому, как ему удалось проникнуть в мою комнату, не разбудив меня.

— Ответь на мой вопрос, — отвечает Каликс, его тон становится более глубоким, когда он выходит из тени. В тот момент, когда лунный свет, льющийся через мое окно, освещает его лицо, его глаза светятся неестественным зеленым. — Кто. Он. Такой?

— Кто есть кто? — Я качаю головой и осторожно убираю руку с подушки, надеясь, что он не заметит, где она была.

— Мужчина, с которым ты была, — рычит Каликс.

Мои губы приоткрываются, и я вспоминаю прошлое, пытаясь понять смысл его слов. Но, должно быть, я медлю слишком долго, потому что в следующую секунду Каликс делает два гигантских шага вперед и хлопает обеими ладонями по моей кровати. Матрас протестующе скрипит, когда он давит на меня, склоняясь надо мной и загораживая лунный свет. Две лужицы мха впиваются в меня. Различные оттенки нефрита кружатся и извиваются, завораживая меня, заставляя чувствовать себя так, словно я падаю в океан, кишащий водорослями.

Соблазнение. Очарование. Убеждение. Черт. Мне требуется всего мгновение, чтобы осознать, что происходит. Каликс пытается применить ко мне Божественное убеждение, и я единственная из нас, кто знает, что это не сработает. На мне это никогда не срабатывало. По крайней мере, никогда до сих пор. Каждый раз, когда я сталкивалась с Божественным Существом и чувствовала, как они навязывают мне свои убеждения и волю, я могла отмахнуться от них. Никогда не имело значения, были ли они Низшими Богами или Высшими, или даже одними из немногих Смертных Богов, с которыми я сталкивалась. Однако теперь я обнаруживаю, что борюсь под тяжестью его воли. Почему?

У меня нет шанса понять это. Каликс поднимает руку и обхватывает мое лицо, запрокидывая мою голову назад, пока я не вижу только его глаза. — Ты можешь сказать мне, маленькая смертная, — шепчет он. — Кто был тот мужчина, с которым ты была? Он твой любовник?

Его дыхание касается моего лица. — Я не знаю, о ком ты говоришь, — говорю я, выдавливая слова.

Мышца на его челюсти подергивается. Раздражение? Вероятно. Я жду, любопытствуя увидеть его реакцию. Вместо того, чтобы повторить вопрос или предложить больше деталей, Каликс меняет тактику. Его пальцы становятся гибкими на моем лице, скорее поглаживая, чем удерживая. Дрожь пробегает по моей спине, когда искра Божественности распространяется от того места, где он прикасается ко мне. Мне никогда не нравилось чувствовать чью-то Божественность, но с Каликсом все по-другому. Скорее, это не агрессивно, а похоже на теплую воду, смывающую пыль и грязь, которые, кажется, всегда пропитывают меня.

Я грязная. Грязная. Низшая из низших. Живу и дышу в убожестве, и он здесь, чтобы вытащить меня. Как это мило с его стороны. Мои веки опускаются. Любопытство и комфорт окутывают меня, обволакивая и заставляя наклониться к мужчине надо мной.

— Тебе разрешили покинуть территорию Академии, не так ли? — спрашивает он.

Я киваю. Моя голова кажется такой чертовски тяжелой. Мои ресницы трепещут. Мой разум борется за и против необходимости дать ему все — все, что он пожелает. Как будто во мне есть глубоко укоренившаяся потребность, знание, которое говорит мне, что уступка этому мужчине принесет мне самое чудесное удовольствие, которое я когда-либо испытывала.

Ложь.

Ложь.

Ложь.

Все, что я знаю, — ложь.

Я качаю головой, зажмуривая глаза, прежде чем осознаю, что делаю, пытаясь перекрыть силу его власти. Мои руки сжимаются в кулаки там, где они лежат на тонком матрасе подо мной, и острый укол прямо в верхнюю часть одной из них возвращает меня, запинаясь, к реальности.

Я открываю глаза и смотрю вниз как раз вовремя, чтобы увидеть маленького черного паучка, пробирающегося по моим простыням и исчезающего в стене, к которой прислонена моя кровать. Маленький красный бугорок на моей бледной коже и быстро исчезающая боль от яда, который выпустило маленькое существо, вот и все, что осталось.

Спасибо тебе… мой маленький друг.

— Посмотри на меня. — Моя голова поворачивается назад, и темно-зеленые глаза Каликса прямо передо мной, и они злее, чем когда-либо. — Ты сломала мое внушение? — он требует ответа.