Меч тени и обмана (ЛП). Страница 76

Продолжай двигаться. Я уже давно прошла точку невозврата. Это то же самое.

И все же, несмотря на это предупреждение, чем ближе я подхожу к поместью, тем сильнее бьется мое сердце о грудную клетку. Как будто эта сумасшедшая тварь может остановить приближающуюся смерть моей цели одним только шумом своего страха.

Маловероятно.

Мои ноги передвигаются быстро, проглатывая маршрут между Офелией и поместьем. Подойдя к железной и каменной ограде, окружающей дом Богов, я быстро взбираюсь на неё и спрыгиваю в тени по ту сторону. Я сливаю себя с ландшафтом, становясь частью теней. Чувствую, как они тянутся ко мне, касаются моей кожи, шепчут, чтобы я подошла ближе. Чтобы я отдала себя им полностью и позволила им питаться мной для поддержания силы.

Я избавляюсь от этих своенравных эмоций и покалывания собственной силы, сокращая пространство между собой и зданием, в которое мне суждено войти. Мне совсем не сложно взломать замок боковой двери и проскользнуть внутрь. Я понимаю, что Боги слишком самоуверенны в себе. Здесь нет охраны. Никаких часовых, расхаживающих по тихому дому вокруг меня.

Я закрываю глаза и посылаю всплеск силы, разыскивая своих маленьких друзей. Несколько пауков откликаются на мой зов. Я встречаюсь с их крошечными умишками, и вместе наше коллективное сознание объединяется. За моими закрытыми веками я вижу очертания дома, в котором я стою. Через разные коридоры и комнаты к спальне Божественной пары, за которой я пришла.

Пауки встревожены. Они не так много говорят человеческими словами, но я чувствую направление их мыслей, и что-то еще слишком напугало их. Что бы это могло быть…?

Укус страха врезается в меня, и я спотыкаюсь, почти скользя, когда моя спина ударяется о стену. Рикошет боли пронзает мой позвоночник и легкие. Мое дыхание застывает в горле, когда один из пауков пронзительно кричит в моей голове. Крошечные, грязные пальчики разбивают его на куски, уничтожая его жизнь. Несколько других пауков, тех, что вокруг него, физически убегают от любого источника опасности. Однако при этом они разделяют со мной видение того убийцы паука.

Маленький ребенок с длинными волосами и окровавленным и перепачканным грязью лицом шлепается на пол своей комнаты. Слезы оставляют четкие дорожки на его слишком худых щеках. Страх. Ребенок так же боится пауков, как и они его.

Кто он? Пленник? Зачем Богу держать такого грязного ребенка в своем доме?

Продолжай выполнять задание. В моей голове звучит голос Офелии. Напоминание о том, что о ком-либо, кроме моей цели, следует забыть. У меня внутри все сжимается, но я отмахиваюсь от образа плачущего ребенка и прохожу через поместье. Я улавливаю аромат и ощущение Божественности, пока не нахожу то место, где оно сильнее всего — за большими богато украшенными деревянными дверями.

Как можно тише я приближаюсь. Вот где по-настоящему начинается опасность. Если меня поймают, я мертва. Если это не так, я намного приближусь к свободе. Я делаю глубокий вдох и останавливаюсь перед дверью. Когда я наклоняюсь к теням, они оживают для меня. Они извиваются и скользят по моим икрам и предплечьям, как будто это живые, дышащие существа. Я смотрю на них сверху вниз, одновременно смущенная и встревоженная. Они никогда так не реагировали на тренировках. Я даже не знала, что могу это сделать. Или… возможно, это вовсе не моя сила, а сила Божественных Существ, которые ждут меня в комнате.

Отвечают ли им эти маленькие существа? Выдадут ли они меня? Я задерживаю дыхание, но ничего не происходит. Тени продолжают извиваться возле меня, как маленькие щенки, ищущие ласки. Как ни странно, когда я протягиваю руку и глажу одну из них, мои пальцы движутся в темноте, как будто это неосязаемо. Туманная чернота кружит вокруг моей руки, словно требуя большего. Их возбуждение растет, но растет и мое беспокойство. Мне нужно побыстрее с этим покончить.

Я открываю замок в комнату Божественных и вхожу в затемненный интерьер. Тени окружают меня, говорят со мной, их желания поглощают меня целиком, окутывая мое физическое тело. Я вздрагиваю, когда они разделяются и расходятся, когда я подхожу ближе к кровати, которая стоит посреди комнаты.

Лунный свет льется в окно напротив меня, легкие занавески почти ничего не скрывают, поскольку практически освещают оставленный мне путь к двум существам, дремлющим в кровати с балдахином. Мое сердце сейчас колотится в груди так быстро, как испуганная лошадь, что я боюсь, как бы эти двое не проснулись из-за этого.

В самом дуновении тишины я вытаскиваю свои клинки из ножен и поднимаю их. Металл блестит в лунном свете. Я так близко, и все же мои ноги отказываются сделать еще один шаг вперед.

Ты — меч, Кайра. Я снова слышу голос Офелии в глубине моего сознания. Не смертная. Не Смертная Богиня. Меч. Мечи не чувствуют боли. Они не чувствуют сожаления. Они просто действуют как оружие, которым и должны были быть.

Мои внутренности сжимаются и разжимаются. Снова и снова, когда капли пота выступают вдоль позвоночника под плащом и одеждой. Клеймо кровавого контракта горит у меня на затылке, вездесущее напоминание о том, что у меня нет выбора в этом. Нет смысла колебаться.

Одна из фигур на кровати переворачивается на бок — мужчина. Его лицо отчетливо видно даже в темноте комнаты. Идеальной формы. Безупречное. Спящее. Сначала я должна убить его. Тихо. Без колебаний.

Я делаю шаг вперед. Одна нога, затем другая, пока я не оказываюсь у края кровати. Пульс у него под горлом подскакивает. Я сосредотачиваюсь на этом, позволяя всему остальному отпасть. Мое тело движется, но я этого не чувствую. Вместо этого я позволяю навыкам, которым меня обучали последние пять лет, взять верх. Острие моего клинка касается горла Бога, и я рассекаю плоть там — кровь стекает на простыни и одеяла.

Его глаза распахиваются, а губы приоткрываются, когда он ощущает боль. Слишком поздно, перерезая ему горло, а также голосовые связки, я удостоверяюсь, что он не издаст ни единого звука, но на всякий случай я быстро обхожу кровать и оказываюсь напротив Богини. Ее лицо гораздо изящнее, чем у мужчины. У нее высокий и крошечный нос, его почти нет. У нее светло-русые брови, а на щеках видны солнечные пятна. Я понимаю, что она красива. Она вряд ли похожа на человека, который стал бы держать человеческих детей в плену и пытать их. Но я по опыту знаю, что внешность может быть обманчивой. Я не только являюсь доказательством этого факта, но и Офелия позаботилась о том, чтобы я поняла, почему эти двое были в списке ассасинов.

Клиенткой, которая желала их смерти, была женщина, потерявшая своего ребенка из-за их истерик и вечеринок. Вечеринки, на которые они приглашали маленьких человеческих детей только для того, чтобы поохотиться на них и превратить их крики в развлечение для других своих Богов друзей. Кажется несправедливым, что лицо этой женщины такое безмятежное, такое безупречное, что единственное, что нарушает ее совершенство, — это мой кинжал, когда я приставила его к ее горлу, а затем перерезала его гораздо более чистой и твердой рукой, чем ее мужу.

Единственный оставшийся вопрос в моей голове, когда красная жидкость ручьем стекает по боковому изгибу ее горла, впитываясь в простыни и подушки под ее головой, звучит так: почему я могу сделать это, а никто другой — нет? Почему Божественная Кровь, текущая в моих венах, позволяет мне убивать то, что в ней содержится? Божественная Кровь против Божественной Крови. Это отвратительная ирония и ответ, который, я не думаю, что когда-нибудь найду или пойму.

Я не думаю об этом слишком долго или слишком усердно, поскольку мои мысли и внимание возвращаются к мужчине, который остается с широко раскрытыми глазами и умирает гораздо медленнее, вероятно, из-за моих первоначальных колебаний.

Я наблюдаю, как мужчина дергается взад-вперед на кровати, в которой, я уверена, он чувствовал себя в безопасности, когда лег спать этим вечером. Его тело дергается, когда он бьется, бульканье заглушает любые крики, которые он мог бы издать, когда он захлебывается кровью, хлещущей из его шеи, заливающей его спереди и простыни. Женщина, с другой стороны, так и не просыпается. Вместо этого легкая складка на ее лбу, когда она спала и видела сны, просто исчезает, и дыхание в ее груди полностью прекращается. Две красные лужицы стекают по кровати и стекают к моим ногам, обутым в ботинки.