Меч тени и обмана (ЛП). Страница 75

Мы вдвоем спешим по узкой тропинке, а затем огибаем ряд маленьких домиков, выстроившихся один за другим в ряд. Это крестьянские дома, каждый из которых разделен общей стеной, чтобы дать отдельным семьям некоторое чувство уединения.

Для меня это такая странная идея, ведь когда-то я знала только однокомнатную хижину на Пограничных Землях, которую делила со своим отцом. С каждым проходящим днем, неделей, месяцем и годом… Я скучаю по нему и по всему, что он представлял тогда и представляет для меня сейчас.

Свобода.

Этого у меня не будет, если я не научусь брать в руки клинок ассасина и совершать это первое убийство.

Шаги Офелии замедляются, и я останавливаюсь вместе с ней. Там, на вершине холма, далеко за этими рядами сжатых домов, находится жилище гораздо большего размера. Поместье нашей цели. У меня перехватывает горло, когда я бросаю быстрый взгляд на ее лицо и обратно.

— В документах сказано, что это мужчина, верно? — Спрашиваю я, гордясь тем, что мой голос не дрожит, несмотря на то, что внутри у меня все именно так и происходит.

— И женщина, — отвечает Офелия. — Пара. Тебе придется убить одного, а затем другого, поэтому я предлагаю тебе совершить свое первое убийство как можно тише, чтобы не разбудить твою вторую цель. Если ты потерпишь неудачу и будешь схвачена стражей Богов…

Ей не нужно заканчивать предложение, чтобы ее слова возымели действие. Я убираю свою руку из ее и скрещиваю руки на животе, будто могу так защититься. В памяти всплывают недавние воспоминания — как раскалённое клеймо вдавливалось в чувствительную кожу на животе, руках, бёдрах и ногах. Я моргаю, стараясь прогнать слёзы, жгущие глаза

Меня пробирает дрожь. — Я не подведу.

Как бы сильно я не хотела этого делать… Я не могу позволить себе потерпеть неудачу.

Или они, или я, напоминаю я себе. Они… или я.

Слова предупреждения Региса возвращаются ко мне, когда я смотрю на двухэтажное жилище на вершине того холма. «Всегда выбирай себя в худшем случае», сказал он мне. «Так поступят и все остальные. Ты не можешь доверять им. Итак, доверься единственному человеку, которому ты можешь, — себе. Будь эгоисткой».

— Ты идешь со мной? — Спрашиваю я, убирая руки с талии и наклоняясь, чтобы еще раз проверить, на месте ли мои клинки. Мои руки дрожат на рукоятках, но все в порядке. Я делала это раньше… теоретически. Я тренировалась для этого. Я дралась с Регисом и многими другими. Меня учили, где находится каждое слабое место. Каждая артерия и кровеносный сосуд, которые можно использовать для выкачивания крови как у мужчин так и у женщин. Это просто применение моих уроков на практике. Вот и все, что это… практика.

В моей груди бешено колотится сердце, вызывая странные пронзительные ощущения во всем теле. Как острые концы плотницких гвоздей. Снова и снова они вонзаются в меня, пока я не клянусь, что если бы я протянула руку и пощупала свою грудную клетку, то увидела бы, что из нее течет кровь, а не дождевая вода, и остатки этих гвоздей торчали бы из моей плоти, даже из одежды. Свидетельство страха моего сердца.

— Я подожду здесь, — отвечает мне Офелия. Она опускает взгляд, и хотя она не тратит много времени на то, чтобы разглядывать меня, я знаю, что она увидела все, что ей было нужно. Каждую дрожь в моих конечностях, хотя я и пытаюсь это скрыть. Каждый нервный тик, который мне еще не удалось обнаружить и искоренить. Она видит все, и если бы я сама не видела, как у нее текла кровь в тех редких случаях, когда она была ранена на тренировке, и внимательно наблюдала, сколько времени потребовалось этим незначительным порезам, чтобы зажить, я могла бы подумать, что она больше Смертная Богиня, чем я. Иногда кажется, что она нечто большее — как некая Богиня, чья душа случайно попала в тело смертного, а не Божественного Существа.

Офелия никогда не боится. Всегда уверена в себе. Жестока, но не без причины. Меня могли купить гораздо худшие смертные или… Меня могли бы отправить к самим Богам. Я содрогаюсь при мысли об этом. Даже если им и предоставлены большие удобства, невозможность гулять по улицам с другими, дышать воздухом в Пограничных Землях или даже вспомнить лицо моего отца. Все это бесценно для меня и стоит каждой капли боли в моей нынешней жизни. Вот почему мне нужно сделать этот выбор. Если я когда-нибудь захочу вернуть ту мирную жизнь, которую я помню в Пограничных Землях, мне нужно уметь выживать.

— На это есть ограничение по времени, — продолжает Офелия после короткой паузы, оценивая меня. — У тебя есть время до восхода солнца, чтобы выполнить свою задачу. Убей эту парочку и возвращайся сюда до того, как первые золотые россыпи достигнут неба, и твое обучение будет завершено.

На этом я останавливаюсь. Я знала, что это было похоже на какое-то последнее испытание, но я не знала, что это ознаменует конец моего времени в качестве ученицы ассасина. — Означает ли… — Я не решаюсь спросить об этом, опасаясь, что уже знаю ответ, но желание быть уверенной растет во мне, не давая мне облегчения, пока я не получу ответ. — Означает ли это, что я смогу покинуть Гильдию? — Спрашиваю я. — Что, если я убью этих людей, мне больше не придется спать в камерах? Что я смогу выйти одна?

Темный взгляд Офелии снова останавливается на мне. Ее полные губы поджимаются, уголки слегка опускаются, когда она оценивает меня… или я так предполагаю. Это так трудно определить по ее загадочному выражению лица. В отличие от меня, она уже научилась изображать внешнюю апатию. Как будто ее ничто не смущает. Ни слишком смелый вопрос, ни слишком отвратительный поступок.

— Ты никогда не будешь свободна, Кайра, — говорит она. — Нет, пока твой долг Преступному миру не будет выплачен полностью. Но этим ты докажешь, что способна занять свое место среди других ассасинов в нашей Гильдии. Тебе будут давать работу и платить за нее. И если твоя родословная будет раскрыта ты выполнишь свои инструкции о том, что ты должна сделать. — Мое тело снова напрягается от этого напоминания. — Я уверена, что мне не нужно повторять тебе, что это совсем другое дело. Как только ты попробуешь свою кровь, твое уничтожение вместе с уничтожением Преступного Мира будет взаимно обеспечено. Ты станешь ассасином Гильдии и перестанешь быть Кирой, кочевницей. Так что, да, если ты так озабочена сном в камерах — после этой ночи, если ты завершишь свою миссию удовлетворительно, тебе будет позволено больше вольностей.

Она слегка наклоняется, выгибаясь надо мной, когда я откидываю голову назад и смотрю в ее полуприкрытый взгляд. Хотя я могу видеть ее глаза, различать отдельные пряди коричневого, красного и золотого в радужке, я не вижу истинных намерений за ее словами. На самом деле, такое чувство, что она что-то скрывает. Как будто она всегда скрывала то, что дремлет внутри нее.

— Однако не принимай то, что вполне может оказаться твоими новообретенными вольностями, за свободу, Кайра, — предупреждает она меня. — Истинная свобода приходит, когда ты способна сделать любой выбор самостоятельно, без чьего-либо командования или влияния. Хорошо исполни свой долг сегодня вечером, и ты будешь вознаграждена. Потерпишь неудачу… и ты поймешь, почему на свете не бывает несостоявшихся убийц.

Я хмурюсь. — Но я никогда не встречала несостоявшихся убийц. Таких нет в… — Одна изящная бровь приподнимается над ее глазом, и я замолкаю. — О, — неуверенно заканчиваю я, осознав свою оплошность.

Офелия выпрямляется и оглядывается на виднеющийся неподалеку особняк. — А теперь беги, — командует она. — Я буду ждать здесь новостей о твоем успехе.

Я проглатываю комок в горле, но он не проходит без укола боли. Однако, вместо того чтобы жаловаться, я поворачиваюсь к особняку и начинаю переходить улицу. Почти сразу после того, как мы расстаемся, я оглядываюсь назад, и мне кажется, что Офелии удается слиться с тенями. Я больше не вижу ее, даже если знаю, что она там.