Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ). Страница 26

— Хватит, — сказала я, и голос мой прозвучал глубже, чем обычно, как раскат далёкого грома, что заставил воздух застыть. — Довольно.

Слова повисли в тишине, тяжёлые, властные, и я сама удивилась их мощи.

Время, казалось, замедлилось: пылинки замерли в лучах закатного солнца, треск досок затих, даже дыхание слуг стало тише, будто они боялись нарушить этот миг. Раэль поднял голову, его лицо повернулось ко мне. Его глаза — тёмные, с золотыми искрами, что плясали, как звёзды в ночном небе, — смотрели на меня так, будто он видел меня впервые. Его грудь тяжело вздымалась, дыхание сбилось, и он прошептал, почти беззвучно, словно боялся спугнуть видение:

— Айрис…

В этом шепоте было всё — изумление и облегчение. Я встретила его взгляд, чувствуя, как сердце колотится в рёбра, как барабан перед битвой, и выдохнула, пытаясь удержать дрожь в голосе:

— Всё хорошо, — сказала я, хотя сама не была уверена. — Ты прилетел вовремя.

Мой голос дрогнул, выдавая смятение, но я держалась, цепляясь за эту фразу, как за якорь.

Глава 21

Тишина, что последовала за моими словами, была хрупкой, как тонкий лёд над бурлящей рекой. Она давила на плечи, заставляя чувствовать каждый шорох, каждый вздох, будто мир затаил дыхание, ожидая, что будет дальше. Все смотрели на меня, их глаза — смесь страха, благоговения и растерянности — ловили слабый свет, что ещё дрожал вокруг меня, как угасающее эхо бури.

Я стояла, чувствуя, как сила сада медленно отступает, оставляя после себя лишь тепло в груди и лёгкую дрожь в руках. Раэль поднялся с колен, его взгляд всё ещё цеплялся за меня, полный вопросов, на которые у меня не было ответов. Но прежде чем кто-то успел заговорить, тишину разорвал звук шагов — тяжёлых, уверенных, с хрустом сапог по щебню.

Гаррет пришёл в себя первым. Он вышел из дома, где, видимо, пережидал бурю, и теперь шагал через двор, его лицо было мрачным, как грозовое небо. Подойдя к телу Сэйвера, что лежало в пыли, он пнул его сапогом — коротко, резко, с глухим звуком, от которого я вздрогнула. Чешуя на руках принца поблёскивала тускло, как угасающий костёр, но грудь едва заметно поднималась.

— Жив, — буркнул Гаррет, его голос был низким, с ноткой разочарования. Он скрестил руки, глядя на Сэйвера сверху вниз, как на дохлую крысу, что портила вид двора. — Увы. Но я могу это исправить. Один хороший удар лопатой — и дело с концом.

Эстер, всё ещё поддерживая Эдгара, чьё дыхание было хриплым, но живым, шагнула вперёд. Её глаза вспыхнули мрачным блеском, губы скривились в холодной усмешке.

— Выбросим в канаву, — предложила она решительно. — Пусть гниёт там, где ему самое место, вместе с грязью и отбросами. Думаю, вшей он там найдёт себе под стать.

Томас, всё ещё дрожащий от пережитого, но с горящими глазами, подхватил её слова:

— Или скормим лесным тварям, — сказал он, голос дрожал, но в нём звенела жажда мести. — Пусть волки да медведи разберутся с этим гадом. Хоть какая-то польза от него будет.

Мира, вылезшая из погреба с растрёпанными волосами и лицом, покрытым пылью, скрестила руки на груди, её взгляд был холодным, почти деловым.

— Продадим на невольничий рынок, — хмыкнула она, в её тоне сквозила мрачная ирония. — Выручим пару монет. Или прикопаем под вишней — пусть удобрением станет, раз уж так любит землю нашей госпожи топтать.

Я покачала головой, чувствуя, как усталость и тревога давят на виски. Их слова были ядовитыми, полными гнева, и часть меня — та, что всё ещё ощущала боль от его рук, — хотела согласиться. Но разум кричал громче.

— Он наследный принц, — вздохнула я, голос дрогнул, выдавая смятение. — Мы не можем его просто… выкинуть. Его смерть или пропажа приведёт сюда всю имперскую гвардию, и тогда не будет ни сада, ни поместья, ни нас.

— А жаль, — фыркнула Эстер, сплюнув в сторону, её презрение было осязаемым, как ветер, что трепал её волосы. — Такой шанс упускаем.

Раэль подошел ко мне, вытирая кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони. Его волосы растрепались, но в глазах горела та же решимость, что я видела в драконе.

— Как бы я ни мечтал испепелить его здесь и сейчас, Айрис права, — сказал он, его голос был хриплым, но твёрдым, как камень. — Отправим его туда, откуда он явился. Думаю, отец будет «счастлив» такому подарочку.

Я подняла взгляд, ожидая продолжения. Как мы это сделаем? Как избавиться от принца, не навлекая беду?

Но Раэль не ответил на мой немой вопрос. Он лишь загадочно хмыкнул, его губы скривились в тени улыбки, что скрывала больше, чем говорила. Его взгляд — глубокий, переполненный тревогой и чем-то ещё, чего я не могла разобрать, — задержался на мне на миг дольше, чем нужно. Затем он отвернулся, бросив через плечо:

— Пойду приведу себя в порядок.

И ушёл, оставив меня с ощущением, что он знает больше, чем говорит. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце сжимается от смутного предчувствия.

Бессознательное тело Сэйвера лежало там же, в пыли, как немой укор всему, что здесь произошло. Мы решили не трогать его — никто не пришёл к единому согласию, да и желания не было. Внутрь поместья его тащить никто не захотел — даже мысль об этом вызывала отвращение, будто его присутствие могло осквернить дом. Слуги держались подальше, их взгляды были полны брезгливости, и я заметила, как Дэн, проходя мимо, сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не плюнуть на поверженного принца. Хорошо хоть, не додумались до этого — пока. Но напряжение висело в воздухе, густое, как дым, и я знала: долго так продолжаться не может.

Тишина, что окутала двор после ухода Раэля, была тяжёлой. Мы стояли, глядя на бессознательное тело Сэйвера, и никто не решался нарушить это затишье, будто любое слово могло разбудить его — или беду, что он с собой принёс.

Но спустя полчаса тишину разорвал знакомый скрип колёс и глухой стук копыт. Я вздрогнула, обернувшись, и только тогда вспомнила: Лазаро. За всем этим хаосом я совершенно забыла, что он должен был явиться сегодня за новой поставкой вишнёвого сиропа и сушёных ягод. Его повозка остановилась у разрушенных ворот, и я почувствовала, как усталость наваливается на плечи ещё сильнее.

Лазаро спрыгнул с телеги, его высокая фигура в потёртом плаще казалась неуместно спокойной на фоне разорённого двора. Он шагнул внутрь, окинул взглядом покосившийся сарай, вывороченные камни, и, наконец, наследного принца Империи, что лежал на земле, как какой-то бездомный из трущоб. Его бровь приподнялась, тёмные глаза сузились, но в них мелькнула не столько тревога, сколько любопытство.

— Даже не стану спрашивать, что здесь случилось, — проговорил он, его голос был сухим, с лёгкой хрипотцой. — Показывайте, где товар, и я уведу своих людей, пока тут всё окончательно не рухнуло.

Гаррет кивнул, бросив последний презрительный взгляд на Сэйвера, и повёл Лазаро к складу, где уцелевшие бочки с сиропом и мешки с ягодами ждали своей очереди. Люди Лазаро — крепкие, молчаливые мужчины в потёртой одежде — последовали за ним, покладисто перенося груз на телеги. Их шаги хрустели по щебню, голоса были приглушёнными, будто они тоже чувствовали, что лучше не нарушать шаткое равновесие этого места.

Я наблюдала за ними, чувствуя, как напряжение медленно отпускает мышцы, но тут Лазаро остановился и вытащил из сумки сложенный лист пергамента, протянув его мне.

— Чуть не забыл, — сказал он, пожав плечами. — Встретил гонца по пути. Это от вашего, вроде как, бухгалтера, мастера Тобиаса.

Я взяла письмо, пальцы чуть дрожали, когда я разворачивала его. Внутри — аккуратный почерк, торопливые строки: Тобиас извинялся, что не смог приехать утром из-за обвала на дороге и поломки кареты. И предупреждал, что задержится на неопределённый срок.

Я едва не рассмеялась — горько, устало. О нём я даже забыла, поглощённая этим кошмаром. Его отсутствие теперь казалось подарком судьбы: меньше глаз, меньше вопросов, меньше проблем.

Когда Лазаро и его люди закончили грузить товар, я заметила, как из дома вышел Раэль. Его волосы были влажными, лицо очищено от пыли и крови, но в глазах всё ещё горела тень гнева. Он подошёл к торговцу, наклонился к нему и что-то шепнул на ухо — тихо, так, что я не разобрала ни слова. Лазаро скривился, его губы сжались в тонкую линию, но он кивнул, бросив короткий взгляд на Сэйвера.