Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ). Страница 24

Эдвина подняла взгляд, и в её глазах мелькнула тень.

— Я повитухой во дворце служила. Принимала вас обоих. Меня пытались зарубить — единственную, кто знал правду. Назвали ведьмой, прогнали. Я и есть ведьма, парень. Изменила облик, скрывалась долгие годы, пока обо мне не забыли, ушла в леса. Нас, ведьм, среди людей больше, чем ты думаешь.

Я хотел кричать, требовать, чтобы она рассказала про мать, про отца, про всё. Но вдруг замер. Сердце в груди вдруг обожгло болью — резкой, как удар меча. Тонкий зов пронёсся в голове, хриплый, тревожный. Опасность. Страх. Айрис.

— Она в беде, — выдохнул я, развернувшись к двери.

Эдвина не удивилась, только кивнула.

— Иди, дракон. Пока не поздно. Я за лошадкой твоей пригляжу.

Я выбежал из хижины, ветер ударил в лицо, пыль взвилась вихрем. Крылья вырвались из спины, тело вытянулось в звериный облик, чешуя проступила, как тёмная ночь. В следующий миг я взлетел над деревьями, мчась к поместью, к саду, к ней. Айрис в опасности, и я не позволю никому — даже если это будет мой брат — коснуться её.

Глава 19

Айрис

Ворота дрожали, как живое существо, сопротивляющееся смерти. Металл скрежетал под натиском ударов, а воздух над поместьем сгущался, тяжёлый и горячий, как перед грозой. Я стояла у окна, прижав ладонь к животу, чувствуя, как ребёнок замер, будто слышал зов опасности вместе со мной. Грохот становился громче — Сэйвер больше не просил, он требовал. Ещё один удар, и я увидела, как его рука поднялась, воздух вокруг задрожал, нагреваясь. Магия — едкая, чужая — хлынула из его ладони, металл решётки покраснел, начал плавиться, капли раскалённого железа падали на землю, шипя в траве, как ядовитые слёзы.

— Он их сейчас выломает! — воскликнула Эстер, отшатнувшись от окна. — Драконья шкура, он совсем спятил!

— Заприте двери в доме! Все! — крикнула я, но голос утонул в новом рёве.

Слуги уже разбегались — Мира нырнула в погреб, Пит и Лила попрятались за сараем, их лица белели в тенях, как пятна ужаса. Поместье поднималось на дыбы, и я не знала, как его удержать.

Сэйвер толкнул ворота снова, с такой силой, что петли взвизгнули, а затем железо треснуло, плавясь под его магией.

Створки рухнули, подняв облако пыли, и он вошёл — высокий, как башня, в плаще, что полыхал на ветру, глаза горели золотым огнём. Его шаги отдавались эхом, как удары колокола, и я почувствовала, как метка на плече вспыхнула, жгучая и злая.

Тут за спиной раздался лязг. Я обернулась — Эдгар, сжимая меч, шагал к двери. Его лицо было мрачным, глаза горели решимостью.

— Эдгар, нет! — крикнула я, бросаясь к нему. — Ты не можешь! Он — наследный принц, тебя казнят за покушение!

— Меня не волнует, кто он. Он — угроза для моей женщины, — тихо бросил он, голос низкий, как рокот камня. — И для тебя. Я не потерплю этого.

— Эдгар, прошу! — Эстер схватила его за руку, её глаза блестели от слёз. — Он тебя убьёт!

— Я вернусь, — глухо сказал он, поцеловал её в висок и вышел, не слушая наших криков.

Дверь хлопнула, и я увидела через окно, как он встал во дворе, поднимая меч.

Сэйвер заметил его сразу. Он даже не посмотрел на разрушенные ворота — будто они сами открылись перед ним. Эдгар шагнул вперёд, встав между ним и входом в дом

— Уходи, — сказал он твёрдо. — Ты здесь не хозяин.

— Где Айрис? — прорычал Сэйвер, голос взревел, как пламя. — Где моя жена⁈

— Она тебе не жена! — выплюнул Эдгар. — Ты сам от неё отрёкся!

— Как ты смеешь так говорить со мной? — прорычал Сэйвер, и его рука рванулась вперёд, хватая Эдгара за горло с нечеловеческой скоростью. Он поднял его над землёй, как тряпичную куклу. Я услышала треск одежды Эдгара, и сердце сжалось.

— Кто ты такой, чтобы вставать между мной и тем, что моё? — проревел он, чешуя проступила на его шее. — Новый защитник? Любовник? Тебя я раздавлю первым!

Он швырнул Эдгара в сторону с такой силой, что тот пролетел через двор и рухнул у стены сарая, ударившись о камни. Меч отлетел, звякнув, а Эдгар застонал, кашляя.

— Нет! — Эстер сорвалась с места, бросившись к выходу. — Ты, зверюга проклятая, оставь его!

Только сбежав с крыльца, она кинулась на Сэйвера, молотя кулаками по его груди, но он оттолкнул её, как муху. Эстер упала на колени рядом с Эдгаром, что пытался подняться, хватаясь за её руку.

И тогда я поняла: если не вмешаюсь, он убьёт их обоих. Всё внутри сжалось, ноги дрожали, но я нашла силы. Распахнула дверь и вышла во двор, пыль скрипела под сапогами.

— Хватит! — крикнула я, голос сорвался, но он услышал.

Сэйвер замер, повернулся ко мне, и его взгляд упал на мой живот — округлившийся, заметный даже под широкой рубахой, которую я не успела сменить на платье. Его глаза сузились, золотой огонь в них вспыхнул ярче.

— У меня только один вопрос, — прохрипел он, голос стал низким, почти ласковым, но в нём таилась угроза. — Чей это ребёнок, Айрис?

Я стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, вскинула подбородок, стоя на крыльце родового поместья. Резные перила скрипели под моими пальцами, дерево врезалось в кожу, но я держалась твёрдо, глядя ему в глаза.

— Мой, — прозвучало резко, как удар клинка. — И только мой.

Где-то в стороне зашумел на ветру вишнёвый сад — тот самый, что я возродила из пепла, его листья шелестели, как живое дыхание.

Сэйвер же рассмеялся — громко, безумно, хрипло, звук прокатился по двору, отразился от стен поместья, как вой дикого зверя. А потом смех оборвался, резко, как удар кнута, и он шагнул ко мне по ступеням, его тень накрыла меня, как грозовая туча. Глаза — расплавленное золото — полыхали яростью, губы скривились в презрительной усмешке, обнажая зубы, больше похожие на клыки.

— Твой? — прорычал он, голос дрожал от гнева, низкий и опасный. — Ты украла его у меня, Айрис! Спряталась здесь, в этой жалкой дыре, среди недостойных людей, думала, я не найду тебя? Как после этого ты смеешь врать мне прямо в лицо? Это недостойно матери моих детей!

Он рванулся вперёд, одним движением оказавшись передо мной, и его пальцы впились в моё запястье, сжимая до хруста.

Я вскрикнула — метка на плече вспыхнула адской болью, острой, рвущей, как раскалённый нож, вонзившийся в плоть. Раньше она тянула меня к нему, как магнит, а теперь жгла, сопротивлялась, будто отторгая его присутствие.

Я рванулась назад, но он дёрнул меня к себе, почти оторвав от земли, его хватка была стальной.

— Я не пряталась! — бросила я, голос дрожал от слёз и ярости. — Я продолжала жить дальше! В отличие от тебя — ты просто существуешь, переходя от одной постели к другой, от одной фаворитки к другой! Разве ты вообще способен на что-то большее?

Его глаза вспыхнули, чешуя проступила на скулах, и он рванул меня ближе, так что наши губы почти соприкоснулись.

— Ты смеешь судить меня? — прошипел он, сжимая моё запястье ещё сильнее, до хруста костей. — Ты, которая решила убить моего ребёнка? Ты лгала мне с самого начала!

— Я никогда не хотела от него избавляться! — крикнула я, чувствуя, как слёзы жгут глаза. — Это была ложь твоей Варины, той змеи, что шептала тебе в ухо! Но ты даже не дал мне слова сказать — ты поверил ей, выбросил меня, как собаку, выжег мою метку, а теперь приполз обратно, когда узнал правду? Какой же ты жалкий!

Его лицо исказилось, дыхание стало резким, горячим, как раскалённый ветер. Он схватил меня за горло второй рукой, не сдавливая, но держа так, что я не могла двинуться, его ногти впились в кожу, оставляя кровавые полосы.

— Ложь? — рявкнул он, встряхнув меня, как тряпку. — А почему тогда ты бежала? Почему не пришла и не доказала свою правоту? Ты предала меня, Айрис, сбежала с моим ребёнком, спряталась в этой дыре!

— Потому что ты уже принял решение! — выплюнула я, рванувшись из его хватки, но он только сжал сильнее. — Ты поверил ей, а не мне! Ты предал нас первым! Ненавижу тебя!