Воин-Врач II (СИ). Страница 25

— Чем огорчишь-порадуешь, княже? — встретил Чародея патриарх.

Вся «ставка» уже сидела за столом. На котором была расстелена шкура с нанесёнными границами. Подумалось о том, что не помешала бы картошка, чтоб было точно как в старом кино про Чапаева, где Борис Бабочкин снимался. Ту картину я смотрел много раз, и в Москве, и в эвакуации, и после. «А что такое 'картошка»? — заинтересовался Всеслав. «Земляные яблоки, овощ такой, вроде репы. Только репа под ботвой одна всегда вырастает, а картошки с одного куста, бывало, и полведра набирали. Только вот на Руси её ещё лет семьсот не будет, а края́, где сейчас она растёт, у нас вон и на картах-то не нарисованы. Дотуда, кажется, и португальцы только через полтыщи лет доберутся» — подумал в ответ я. Отметив, что земляные яблоки князя точно заинтересовали.

— Порадую, отче, тем, что задумка моя первая оправдалась. И ребята все живые вернулись. А огорчу тем, что, как Гнат правильно сказал, малость мы лишку награбили. Вынь-ка записи, друже, дай народу полюбоваться…

Пока стратеги и тактики, сдвинув головы, нависли над берестой, князь внимательно изучал их реакцию. Проще всех было со Жданом и Янко-стрелком — один читать не умел вовсе, а второй разбирал только узелковые письма своих единоплеменников. Поэтому они просто спокойно ждали новых вводных, поглядывая на остальных.

Гнат нацепил скорбно-сосредоточенное лицо, как бы говоря: «Видали? А я с самого обеда такую тяжесть в себе ношу́, такую тайну страшную храню, что аж извёлся весь!».

Юрий с Иваном выглядели совершенно одинаково. Они даже листы брали и изучали на одном расстоянии, отведя от глаз едва ли не на всю длину руки́, и брови хмурили на каждый следующий всё сильнее.

Ставр, на первом из листов разулыбавшийся было весенним солнышком, уже со второго начал темнеть. И последний обратно в стопку вернул с видом, мрачнее самой чёрной грозовой тучи.

— Это что ж выходит-то? — прохрипел он первым.

— То и выходит, дедко, что задумывали. Пнули мы папе по мошне, как собирались, с размаху, с оттягом, аж брызнуло. До него когда вести дойдут — долго будет скулить тоненько да на пяточках прыгать, думаю. — Шутливые слова князя вовсе не вязались ни с тоном, ни с выражением его лица, больше похожим на Ставрово.

— Да откуда столько-то⁈ — возмущённо воскликнул инвалид, ткнув пальцем в стопку бересты, что только что сложил ровненько Гнат, и развалив листы снова.

— А это вы мне ска́жете, мыши летучие, розмыслы-разведчики, — глухо, но твёрдо вернул его в реальность Чародей. — Это у вас глаза и уши кругом, я от вас доклады получаю, не наоборот.

— Прости, княже, — разом потух дед, поняв, что увлёкся.

— Я так мыслю, парней надо выслушать внимательно, осмотреть-общупать сверху донизу. Если готовы они точно, не в запале говорили, то к Гнезно и Кракову пусть спешат. Или к Эстергому* венгерскому. Или в Прагу. Или в Вену. Хоть разорвись, чёрт! — хлопнул он в сердцах ладонью по столу. Но тут же поправился, — прости, отец Иван.

— Прощу, конечно, княже. Только ты нам ладом расскажи, чего так заметало-то глаза твои по чужим землям?

Голос патриарха отрезвил Всеслава, будто снегом умыв. Даже, кажется, скулы над бородой покраснели чуть.

* Эстергом — в 11 веке фактическая столица королевства Венгрии.

— Папа Александр потянул к себе богатства великие, — начал князь рассуждать вслух, согласившись с моим и патриаршим предположением, что думать лучше вслух и всем. — Не поверю я, что с северян он решил за два года разом стребовать потому, что про монахов своих душой болеет, чтобы им, агнцам, два года подряд в землях свеев задницы морозить не пришлось. Значит, тамошние, свейские его слуги знали и собирали посылку эту давно.

Все смотрели на князя очень внимательно. Спорить пока было не с чем.

— Можно предположить, что такие же наказы получили и посылки похожие собирали целый год не только северяне. Это значит, что из любой страны, где сильна воля католиков, тянутся в Рим похожие караваны. А то и побогаче.

Здесь возражений тоже не нашлось, а глаза у всех стали острее и холоднее.

— Стало быть, если продолжать предполагать в том же духе, то к весне в Рим стянутся небывалые богатства. А теперь давайте думать: куда потратит папа столько денег? Собор во славу Господа до небес возведёт? Страждущим раздаст, чтоб с голоду не пухли? Или подкупит знатных да родовитых, и сковырнёт кобелину-Генриха, который давно ему занозой в… Ну да. Или наберёт наёмников по всей Европе, от сих до сих, всяких: магометан с запада, огнепоклонников с востока, да хоть мавров-муринов, что будто с Пекла выскочили? И куда направится по весне-по лету?

Все смотрели на карту так пристально, что я стал переживать, не задымилась бы. Любой из набросанных вариантов имел все шансы оказаться правдой. Кроме, пожалуй, того, что про страждущих.

— Сам что думаешь? — вернул князя к мыслям Юрий.

— Думаю, что походом этим северным мы немало жизней сберегли. Может, даже и русских, — чуть рассеянно ответил князь. Словно думал не только об этом.

— А ещё? — подключился патриарх. Не став, хотя вполне мог бы, напоминать про заповеди «не укради» и «не возжелай чужого».

— А ещё думаю, что раз уж мы так и так обнесли Святой Престол, то нелишним было бы закрепить и нашу победу, и их проигрыш. Ещё одна-две таких посылки в наших закромах, а не папских, все планы ему порушат, какими бы они ни были. Осталось понять, где перехватить…

Чародей уставился на шкуру с нарисованными углём линиями так, будто надеялся, что она не выдержит и сама во всём сознается, выдав нужное место.

— Тоже на Белые Горы смотришь? — спросил неожиданно в висевшей над столом тишине у Ставра Иван.

— Смотрю, — хмуро и хрипло отозвался ветеран, — да только думаю, прав был в тот раз княже. А, тебя ж не было тогда! Мы думали вот тут, за этим самым столом, где добро это нечаянное, что сейчас в Полоцке хранится, перехватить. Всеслав тогда про перевалы те меня и слушать не стал, и верно поступил. Я потом только задумался, что сам тех перевалов семь штук знаю, из них большой груз по пяти протащить можно. А сколь всего их там, теснин горных, пёс его знает!

— Думаю, Эстергом вернее будет, — потянув себя за бороду в глубоком раздумьи, проговорил патриарх. И все, как по команде, бросив таращиться в карту, уставились на него.

— Глядите, — он взял уголёк и начал чертить. — За верность до шага, конечно, не поручусь, но нам и так сгодится.

Под его руками, под крошащимся чёрным углём, проявлялась карта римских дорог, которую не то я, не то Всеслав видели где-то мельком. Но эта была гораздо, значительно подробнее. Не зря, ох не зря лечился отец Иван в том монастыре. Или откуда там он такие стратегические сведения получил.

— Если гипотеза Всеслава верна, то стягивать ресурсы будут отовсюду, — задумавшись, перешёл он на мудрёный язык, отчего сотники и Ставр тут же снова нахмурились.

— Если моя придумка к правде близко, то барахло попрут в Рим со всех концов, — адаптировал фразу князь, и брови слушателей разошлись. Так стало понятнее.

— Ну да, — учёл критику патриарх Всея Руси и продолжил. — С поляков тогда проще будет до венгров дань доставить. А уж от тех по римским широким да прямым дорогам — в Вену.

— А чего не наоборот? — тут же «вспомнил» амплуа скандального «отрицалы» Ставр. — На юг сразу по мадьярским землям до моря, а там по бережку и до италийских земель.

— Может, и так попрут, — поглядел новыми глазами на свой же план Иван. Умение признавать ошибки и адекватно оценивать мнения и версии, отличающиеся от твоей собственной — крайне редкое по нынешним временам качество. Да и не по нынешним тоже.

— А вот тут чего? — ткнул Всеслав в точку, где сходились дороги, что шли из мест, где в моей школьной географии были Австрия, Венгрия и Югославия.