Воин-Врач II (СИ). Страница 24

Выходило, что драккар, похожий на тот, что принадлежал Орму Олафсону, как сразу определили по описанию шведы, напал на торговый кнорр, что шёл с польских земель в Бирку, Берёзовый остров, чтобы расторговаться южными редкостями: шёлком, перцем, разноцветными бусами и узорчатыми кривыми мечами, за которые кузнецы отвешивали золота в два-три веса. В ходе обмена мнениями между экипажами судов и кораблей, оба плавсредства загорелись и пришли в негодность. Оставшиеся в живых два десятка воинов, что нанялись охранять судно, груз и торговцев, также пришедших в негодность, доре́зали последних нападавших, попрыгали в воду и поплыли в сторону костров на берегу. Обсуждение истории проходило в несколько туров и этапов. То есть пьянка, драка, снова пьянка и снова драка. По результатам оценки, хозяева признали выплюнутых морем южан вполне достойными, чтобы находиться в одном доме с настоящими мужчинами.

Наутро «болгары» выползли на торг, чтоб прикупить что-то более тёплое и модное, взамен того, что так и не успело окончательно просохнуть за ночь. История с турами и этапами повторилась полностью, только на этот раз за них перед городской стражей вступились чуть ли не все, жившие ближе к бухте, и заставшие вчерашние разговоры в корчме. И успевшие либо выпить за счет гостей, либо отовариться от них по лицам, либо и то, и другое. Через два дня храбрецы, которых пощадили воды фьорда, уже были в городе, как родные. Через неделю половина из них собачилась о тарифах с портовыми девками, а вторая искала, где бы перехватить деньжат, чтоб тоже было, о чём поскандалить, и чем угостить новых друзей. Словом, влились в струю. А через десять дней пропали так, будто их никогда и не было вовсе.

— Мы место заранее присмотрели. Путь санный там один лежал, на втором дневном переходе было два удачных отрезка, выбрали тот, что более безопасным казался, и к бухте, где струг ждал, ближе, — говорил Корбут под кивки своих. — Только вот саней оказалось больше, чем тут отрабатывали.

— Сильно? — не удержавшись, влез с вопросом Рысь.

— Не особо. Вдвое где-то, — ответил боец. А остальные закивали привычно. А Ставр закусил жилистый тёмный кулак.

Операция прошла, как по нотам, как было много раз отработано. С поправкой на усиленный конвой и неожиданно выросший объём груза. И на то, что всех, кто мог даже случайно опознать «болгар», убрали в первую очередь, быстро. Один из них, полоумный Бьорн, о котором диверсанты отзывались с уважением, и распорол ногу Корбуту, имея в теле уже с десяток стрел и швырковых ножей. Таких факторов, как бессмертный берсерк, подготовка не предусматривала. Трое внеплановых «трёхсотых»-раненых немного озадачили группу. Минуты на полторы. Затем караван продолжил путь.

Корабельщики ругались хуже северян. Уверяли, что с таким «перевесом» им волну не одолеть. Клялись, что не доберутся до устья Двины. Умоляли не подводить их, не рушить их морскую удачу. Сначала. Но тот «романтический флёр», что бывает у только что вернувшихся с задания диверсантов, обычно к долгим дискуссиям не располагает. Там сразу как-то становится ясно, что ты либо выполняешь приказ, как они только что свой, либо… Второе «либо» выбирают редко. Люди с каменными лицами и ледяными, стылыми, или наоборот яростно пылающими глазами к спорам не располагают совершенно. То, что за ними и вокруг них стояла и продолжает стоять смерть, становится очевидно и ощутимо. Ладожане помогли с погрузкой и отчалили, ухитрившись компенсировать мастерством навигации потерю скорости. Хотя через борта перехлёстывала даже невысокая волна. Но Боги уберегли.

Корбут повинился, что волшебникам-корабелам на радостях, как добрались до своего берега, отдал пуд золота. Князь только отмахнулся, как от осеннего листа: не отвлекайся, мол, на ерунду, дальше продолжай!

Транспорт под незапланированный объём пришлось срочно искать по соседним селениям. Снова помогли проводники латгалов, что не ушли, остались дожидаться возвращения группы. Поэтому с «болгарами», и уж тем более с полочанами, ни единая живая душа не связала бы ушедшие по льду Двины в три этапа, в три разных ночи, цепочки тяжело гружёных саней.

— Прими, княже, — Корбут с поклоном передал через стоявшего рядом Гната тряпицу. Тот вручил её князю.

Развернув, мы увидели аккуратно сложенные стопкой листы бересты. С записями и пометками. Всеславова память сразу узнала руку Третьяка, полоцкого ключника, что начинал служить ещё его отцу. И глаза впились в строчки. Над плечом сопел средний сын, подозванный ближе спешным нетерпеливым взмахом руки. И это был первый в жизни раз, когда он позволил себе выругаться при отце и женщинах. Но Чародей не отреагировал никак. Только кивнул согласно, повторно читая записи.

— С какого?.. — чудом не продолжил князь мысль.

— Говорили там, что латиняне решили за два года вперёд взять. Знать, что-то важное задумали, — ответил Корбут, правильно поняв вопрос.

Глава 11

Грубый век, грубые нравы

— Никак, лишнего награбили, Слав? — в шутку встревожился Рысь. Но присмотрелся к лицу друга и веселиться перестал мгновенно. — Что там?

Чародей поманил его поближе и разложил в рядок на столе берестяные ведомости. Отдельно указав пальцем на три из них.

— Тво-о-ою-у-у-то в Бога… — начал было Гнат, но оборвал «запев», получив в бок локтем от князя.

— Женщины тут. И патриарх. А он обещал того, кто будет в храме браниться, кадилом отоварить, — бесцветным тоном пояснил Всеслав, глядя над столом куда-то вдаль, сквозь еду, людей и стены. Будто пытаясь разглядеть будущее.

— Так мы ж не в… — попробовал возразить Рысь, но наткнулся на взгляд Чародея, переведённый на него из хлябей грядущего. И замолчал вглухую.

— Так, — князь потёр лицо ладонями, будто стараясь физически, вручную согнать с него набежавшую тень. — Об этом мы подумаем и поговорим, но точно не сейчас. Сбор после ужина, упреди дедо́в и сотников. Это спрячь до той поры.

Гнат молча кивнул и собрал листы, спрятав стопку за пазуху. Вид у него при этом был такой, будто береста жгла грудь огнём.

— Благодарю вас, други верные! Большое дело сладили, но главное — каждый живым вернулся! — начал Всеслав, встав и подняв в вытянутой руке золотой кубок. — За вас, чудо-богатыри! За ваши силу, умения и удачу воинскую!

Над столом пролетел рёв счастливых ратников, каждый из которых подхватил кубок, стоявший перед ним. До сих пор подавали пиво, мёд да брагу, в жбанах и кувшинах, и пили из глиняных чашек-канопок. Новую посуду, богатую, едва успели расставить и наполнить Домнины «лебёдушки», часть из которых помнилась ещё по тому первому походу в баню.

Намахнув из кубков, синхронно, по-военному, вои совершенно одинаково вытаращили глаза.

— Закусывайте, закусывайте жирным, хлопцы, — скомандовал Ставр и подал пример. — Настой этот чудодейственный на девяти травах да на живом огне Антоний-настоятель измыслил.

На неизвестную пока тавтологию никто внимания не обратил, молотя челюстями, пережёвывая свининку с тушёной капустой или говядину с репой и редким византийским зерном — гречихой. В глазах воцарялись мир и благодать.

— Настой тот лечебный шибко. Но, как лекари и князь наш батюшка, из них наипервейший, говорят — лекарство от яда отличает доза, — продолжал удивлять безногий старик. — Потому крепко запомните: больше трёх кубков в день никак нельзя. Или голова откажет, или ноги, да так, что потом ни монахи, ни Чародей не помогут.

Посетители банкета разом отодвинули пустые кубки ближе к середине стола. Да уж, деду только лекции читать о вреде алкоголизма — лучше бабки отшептал.

Вроде, не особо долго и праздновали, но когда разошлись герои-победители, подошла уже пора и в гридницу переходить, на совещание с ближниками и советниками. Важным же было то, что все два десятка, включая только что прооперированного Корбута, на Всеславов вопрос: «Когда готовы будете в новый поход отправиться?», ответили, поднявшись с лавок, едва ли не хором: «Прикажи, княже! Хоть сейчас!».